В ваджраяне развит культ так называемых защитников веры, которые в Индии называются дхармапалами, в Монголии — чойджинами, докшитами, в Тибете — чхойкъон-гами и т. д. Их группа весьма обширна, но часто выделяют восемь защитников учения. Самые древние и почтенные представители этой группы — индийские дхармапалы. В каждой буддийской стране к ним прибавлялись свои защитники, иногда из числа побежденных буддизмом.
Они становились помощниками главных, древнейших защитников, пополняя их свиту и приобретая иногда особую «специализацию». Сфера их действий четко определена: они покровительствуют либо всему учению в целом, либо отдельным его направлениям, либо даже отдельным монастырям. Сама по себе мифологическая идея защитников веры ярко демонстрирует открытость буддизма нововведениям.
Одним из главных защитников веры считается шестирукий Махакала. Вместе с пятью другими махакалами он составил группу «шести махакал» — грозных божеств, которые почитались как главные защитники желтошапочной секты — дхармапалы. По иконографическому канону они считались персонажами «героического» типа, и потому их изображали с тяжелым торсом, большим животом, толстыми ногами, массивной шеей и большой головой. Словом, все они имеют богатырское телосложение. Их квадратные лица украшают круглые навыкате глаза, мясистые носы и широко разинутые рты, из которых торчат хищные клыки.
Свирепые и яростные, они должны жестоко преследовать все, что мешает распространению и процветанию буддийской веры, а также безжалостно уничтожать всех врагов религии. Синий цвет их тел символизирует их гневную активность, а вытаращенные глаза должны убедить любого противника веры, что ни одно их злокозненное действие не останется незамеченным и ненаказанным. Огненно-рыжие волосы дхармапал напоминают яркое пламя и обладают магической силой, способной испепелить злых духов. Свирепо оскаленные зубы и широко разинутый рот не оставляют никаких сомнений в том, что любой вредоносный дух будет стерт в порошок, проглочен, и кровь его выпита.
Устрашающий облик довершают поза исступленного ритуального танца, исполняемого на трупе, чаша из человеческого черепа, музыкальный инструмент из берцовой кости, петля для удушения и различные орудия убийства всего вредоносного. Под стать облику одежда и украшения: накидки из свежесодранной человеческой кожи с болтающимися ногами и руками, ожерелья из отрубленных голов, корона из черепов, бусы из человеческих костей и извивающихся змей. И хотя символика гневных форм этих божеств трактуется в духе отвлеченных философских понятий, это никак не умаляет их сильного эмоционального воздействия.
Не менее яркая представительница этого разряда защитников веры — богиня Лхамо, демоническое божество, покровительница женщин, знающая тайну жизни и смерти, хозяйка времени. Чаще всего она изображается верхом на муле, по бокам которого свисают жребии. В руках она держит трепещущее сердце и бирку с зарубками — памятку о сквернах человеческих, за которые виновным придется расплачиваться.
В отдельную группу, близкую к защитникам веры, выделяются божества группы идамов (тибетск.), которые на санскрите называются иштадевата, что буквально означает «бог, связанный обетом». Это главное божество мандалы, объект медитации; буддисты выбирают их своими личными покровителями или патронами целых школ. И дамы могут быть женского и мужского пола, гневными и спокойными; в зависимости от этого различаются их характеры, функции, иконографические облики.
Своей ролью в жизни верующих к дхармапалам близки женские божества дакини. Они попали в тантрийскую мифологию из индуизма, получив тибетское название каджома — «движущаяся по ветру». Считается, что они играют большую роль в йогической практике адептов учения, посвящая в его глубинные тайны и яростно сокрушая все, что мешает его распространению. Эти свирепые и жестокие существа часто сопровождают богиню-мать, например Лхамо, являются партнершами идамов или сами выступают в роли последних. Их иконографический облик часто отмечен звероподобными чертами, как, например, у Свиноголовой или Львиноголовой дакинь, особо почитаемых последователями желтошапочной секты. В практику медитации йогов часто входит ритуал вызывания дакинь: им приписываются силы, помогающие пробудить спящие способности сознания медитирующих.
Женские божества вообще играют в ваджраяне далеко не последнюю роль. Уже говорилось, что с женским началом в тантризме ассоциируется высшая мудрость-праджня. Богини являются спутницами мужских божеств пантеона — дхьяни-будд, идамов, дхармапал, но выступают и как самостоятельные объекты почитания. Одно из наиболее популярных и чтимых женских божеств — Тара, известная в Тибете и Монголии также под именем Долма, «Спасительница», и воплощающая трансцендентную мудрость. Нередко к ней обращаются как к идаму и верят, что даже простое упоминание ее имени может спасти от напастей и бед. В народе говорят, что богиня Тара может быть красной, как солнце, синей, как сапфир, белой, как пена в океане, и сверкающей, как золото.
В пантеоне ваджраяны известна двадцать одна форма Тары — с разными именами и разного цвета. Они обычно изображаются как красивые индийские царевны, в ниспадающих шелковых одеяниях, украшенные драгоценными камнями, с лотосами в руках. Наиболее почитаемы из них две формы — Белая и Зеленая Тара. Им поклоняются как милосердным заступницам, покровительницам и утешительницам страждущих и обездоленных. Верят, что они исцеляют недуги, успокаивают страхи и исполняют желания.
Воплощением Тары считались жены тибетского царя Сронцзангампо, с именем которого связано распространение буддизма в Тибете: китайская принцесса воспринималась как Белая Тара, а непальская — как Зеленая. Российская императрица Екатерина II также была объявлена ее буддийскими подданными одним из воплощений Белой Тары.
Ядро всякой мифологии составляет космология, и буддизм — не исключение. Он заимствовал древние индийские космологические знания, в основном брахманские и индуистские, упорядочил их и установил между ними новые смысловые связи. Эти древние образы оказались очень удобными познавательными метафорами, ориентированными на духовные идеалы освобождения. Из старого фонда были взяты космологические представления о необозримой множественности миров, перспектива которых теряется в бесконечности. Это неисчислимое количество миров группируется в огромные мировые системы, и их больше, чем песчинок в Ганге, больше, чем может вместить обычный человеческий ум.
Все основные компоненты буддийской картины мира содержались уже в первых проповедях Будды, и далее она около десяти веков развивалась в соответствии с религиозно-доктринальными установлениями традиции. Уже первая проповедь, о запуске колеса закона, содержала учение о трех сферах, или сосудах бытия (кама, рупа и ару па): сосуде наслаждений, сосуде с формами и сосуде, не содержащем форм. Эти и им подобные взгляды и легли в основу буддийских представлений об устройстве мира. В целом он представлялся как замкнутая вселенная, состоящая из множества «галактик», областей разного рода существования, от небес до разнообразных кругов ада. Число миров мыслилось бесконечным. Все бытие подразделялось на тридцать один уровень существования, которые группировались в три сферы: 1) чувственный мир реальности, 2) мир форм и 3) мир без форм, сфера чистого сознания.
Эта захватывающая картина мира конкретных человеческих страстей, воображаемого мира и мира космического сознания не остается неизменной — она динамична вследствие активного кармического состояния первого мира, камалоки, мира чувственной реальности. В канонических текстах говорится, что его нижние уровни населены существами, которых настолько обуревают пагубные страсти, что можно говорить об отсутствии у них разума. На верхних же уровнях обитают разумные божественные и земные существа, они-то и генерируют кармический процесс.
Человеку среди них отводится особое место: именно он поставлен перед выбором пути для своего дальнейшего существования, так как на уровне его обитания бытие находится в хаотическом состоянии, в то время как на других — в упорядоченном. Если он склонен поддаваться страстям, то тем самым карма его ухудшается, и он возродится на каком-нибудь нижнем уровне камалоки. Если же он будет следовать буддийским заповедям, то сможет возродиться на одном из высших уровней. Ну а если он способен пройти восьмеричный путь, преподанный Буддой, то и вовсе сумеет выйти за пределы камалоки.
Все космологические описания подчинены главному принципу, согласно которому разные миры и планы существования соотносятся с разными состояниями сознания, что придает всей картине психологическую окраску. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что именно в мифологии, а особенно в космологии проявился предельный психологизм буддизма, когда рисуется не картина мира сама по себе, а отражение этой картины в сознании человека, то есть отражение переживаемого им психического опыта, психокосм.
