Даже указывания, использованные в представлении этого нового видения, в действительности вовсе не указывают на что-то. Они не «означают» чего-либо в том смысле, как это обычно делают теории и системы. Многое было сказано лишь затем, чтобы обнаружить, что «ничего» нельзя сказать. Так что это представление действительно подрывает все «высказывания», включая и само себя. Эти идеи и указывания говорят «ничто», потому что они ведут нас от более низкого состояния (первый уровень) к более высокому (третий уровень), которое в определенном отношении оказывается тем же, что и наше начало. Это непосредственно вызвано подрыванием всех смыслов, всякого понятия «быть ведомым» и даже самого понятия подрывания (истины, относительной к нашему подходу и считыванию) и того, что возможно соотнести «высокое» и «низкое» неким здоровым способом. Когда отмирает всякая тенденция быть суггестированным смыслами и целями, тогда может начать просвечивать реальное равновесие.
Такое «ничего не говорение» само по себе является большим делом — глубоко важным, не будучи срочным или о (не будучи) чем-то. Поэтому важно быть осмотрительным в отношении того, что мы можем считать «пониманием», и рассматривать такое понимание в свете «времени» и Времени.
Когда мы открываем себя «времени», оно может более свободно действовать и говорить через нас. Наша речь и жесты становятся полностью раскрепощенными и спонтанными, возникая из «времени», динамического центра нашего бытия. Все, что мы есть и что делаем, становится считыванием «времени» в том особом смысле, что оно суть прямое и явно достоверное выражение внутренней структуры самого «времени».
В начале это может повести к обнаружению не вычисленного заранее действия, в совершенстве отвечающего наличной ситуации. Это может позволить возникнуть острой способности к предсказанию. Хотя может показаться, что делание предсказаний требует видения «будущего», а затем сообщения назад в настоящее, предсказующее познавание на самом деле не идет вперед или куда-то еще, а затем возвращается. Предсказание возможно потому, что оно — и мы — не находится ни «перед», ни «прежде». Именно по этой причине такое познавание и говорение обязаны более глубокому пребыванию в более включающей форме «настоящего».
Существенно настоящая релевантность предсказательных высказываний даже лучше представляется в другой, более продвинутой форме речи оракула. Этот вид речи не ссылается на другие моменты во времени, а также совсем не соотносится с событиями и объектами. Она не использует смыслы в любой обычной ссылочной манере. Вместо этого она, скорее, верна необусловленному Большому Времени, чем указывает на структуру «времени» или вещей во времени. Эта речь может передать присутствие Большого Времени и Пространства в смысле, который отвечает нашим глубочайшим нуждам в полноте осуществления нас как человеческих существ.
Такое предсказание наделено всеобщей и изначальной силой, говорящей с людьми через все времена и культурные барьеры. Ее нельзя «понять» кроме как Большим Знанием. Она говорит прямо такому Знанию, стимулируя его выйти вперед. Когда это Знание становится более доступным, всю являемость, слова, соотношения и действия можно увидеть и понять как совершенное сообщение — как волнующую поэму Времени.
Глава десятая. Возможность знания как доминирующей проницательности
Пространство, в котором мы живем, обеспечивает безграничные возможности. Мы способны на большее, чем только снимать крошечную комнату в Пространстве — Пространство дает возможность от крыться всему.
Вся деятельность и все характеристики этого раскрытия есть Время. Время — это не просто устройство для удерживания следа нашей активности и не только подталкивающая внешняя сила, предопределяющая путь наших жизней. Скорее, Время может поднять и трансформировать все; оно — основание для реальной «алхимии». Время указывает на свободу. Нам не нужно просить Время об очередном дыхании, об еще одной игре, об одном последнем дне. Когда мы несколько лучше поймем Пространство и Время, тогда мы сможем увидеть, что все, что мы воспринимаем, все, что «есть», суть Знание.
Знание — это цель или плод этого видения. Плод, который сам по себе вне пределов забот «получения», достижения или определения. Эта цель в действительности является скорее основанием пути к пониманию, чем только его особой конечной точкой.
Большое Знание — это непосредственное познавательное измерение всей реальности и опыта. Оно является взаимодействием между открытостью Пространства и проявляющимся творчеством Времени. Самый путь, которым Пространство и Время устанавливают расстояния, различий, ограниченные способности познавания и препятствия к знанию, оставляет все непосредственно «познаваемым». Таким образом, нам не нужно возвращаться к Большому Знанию медленным кружным путем обычных домогательств знания. Все есть прямо Пространство и Время, а Знание неотделимо от них. Во всех измерениях и для всех времен — через бесчисленные зоны — есть Пространство и Время. Большое Знание — это интерпретатор и демонстратор этого Пространства и Времени, но оно не ограничено событиями, которые мы выделяем как акты познавания. Знание является не чем-то, что знает что-то; оно — просто присутствие реальности как «познаваемости» (knowingness).
Большое Знание постигает только Пространство и Время. Но это не значит, что перспектива Большого Знания не включает знание наших жизней и потребностей. С промежуточной точки зрения можно сказать, что Большое Знание свободно представляет себя нашим намерениям. Мы вплотную подходим к ясности и «совершенной способности познавания» Большого Знания с тем, чтобы играть в своей собственной манере, даже если это означает нагромождение тяжелых слоев «верований» и неправильного понимания.
Тогда мы видим мир в свете этих негативных аспектов, созданных нами самими. В нашей общепринятой перспективе оказывается, что события и факты, которые мы знаем — огромный вес нашего прошлого и нашего культурного обусловливания, — установили обширный сложный мир, в пределах которого обретают свой смысл наши теперешние позиции. Смыслы, производящие смыслы, — этот процесс загнал нас в узкий отдельный угол типа пещеры, куда редко проникает солнечный свет.
Когда это случается, мы чувствуем себя отрезанными от «мира», объекта знания. Мы пытаемся смотреть, знать, но при этом мы выставляем экран перед глазами. Мы относимся к знанию, как если бы оно было маленькими каплями воды, падающими с разных мест, за которыми нам нужно охотиться и собирать в ведра. И мы пытаемся убежать в переживания, кажущиеся в каком-то смысле особыми — приятные, информативные, освобождающие, медитативные или «пиковые» переживания. Мы видим себя на «низком уровне», а хотим взобраться на «высокий уровень».
Но нет ничего, от чего или к чему следовало бы бежать. Пространство, Время и Знание никого не ловят. Тогда как в начале Пространство и Время могут оказаться в положении силы над нами, они в действительности только передают Большое Знание. Любая наличная ситуация является игрой Пространства, Времени и Знания. Они не принуждают нас переживать представляемые ими ситуации каким-то особым образом; скорее, они обеспечивают нас безграничной сценой, на которой мы можем сыграть любую выбранную нами пьесу. Лишь до тех пор, пока мы не осознаем наличие выбора, мы чувствуем себя пойманными.
С точки зрения Большого Знания нет разделения между ним и обычным знанием; но в перспективе последнего разделение, которое нужно преодолеть, есть. Поэтому мы чувствуем, что должны катапультировать себя в более высокое «состояние». Такой подход самоограничен; более того, нет причины верить в то, что любое новое переживание «специфического состояния» было бы в целом более ценным или релевантным, чем наш обычный опыт.
Хотя Большое Знание открыто для всех наших сделанных наугад подходов к совершенствованию, оно также поддерживает продвижение к нему и на других видах пути: пути использования каждого обычного преподнесения как предложения «способности» познавания», пути растапливания всех вещей посредством видения их в их аспекте «познавания». Этот подход более уместен, поскольку он приближается к постижению того, что Большое Знание доступно на самом деле, что оно — во всем. Оно не может быть утрачено из-за взлетов и падений временных циклов. Даже прогрессирующий коллапс и исчерпывание по космической шкале не составляют утраты Большого Времени или Знания в любом основополагающем смысле.
Хотя мы можем игнорировать большие возможности, доступные нам, Пространство, Время и Знание будут противодействовать нашей упрямой игре с помощью откровений более гармоничной картины реальности. С позиции Большого Знания есть только Пространство и Время, и даже наше ложное понимание не составляет исключения. Исторические примеры, вес мнений и обычаев, повторяемость наблюдений — все это не доказывает ничего, кроме Пространства, Времени и Знания. Сами эти примеры, которые составляют очевидность мира, в действительности подтверждают открытость Пространства, динамизм Времени и творческую восприимчивость Знания.
