Очень опасно пренебрегать страданием любого живого существа. Даже во время военных действий желательно осознавать страдания других и то, что нам самим неприятно причинять им страдания. Война — это убийство. Она на сто процентов негативна. А в наше время еще и механизирована, что ужасает еще больше. Там, где война сохраняет соприкосновение с человеческими чувствами, она менее ужасна. Когда же сражающиеся забывают о страданиях других, чтобы добиться некоторого перевеса, это действительно опасно. Я вспоминаю здесь о тибетских мясниках. Хотя они живут ремеслом мясника, в то же самое время они проявляют доброту и любовь к животным. Перед забоем они дают животному особые пилюли, а после того, как закончат, произносят молитву. Хотя это всё же убийство, но я полагаю, лучше, когда при этом имеются такого рода чувства.
Дэниел Браун: Ваше Святейшество, у меня есть вопрос, касающийся людей, пострадавших от крайне дурного обращения, например, сексуального, или детей, подвергавшихся избиениям, или жертв таких жестокостей, как массовые умерщвления в Германии, Центральной Америке или Камбодже.
Возьмем для примера пытки по политическим мотивам. Вспомним случай с человеком, который на своей родине был мелким фермером. Он активно и всей душой стремился помогать бедным, боролся против притеснений, пытаясь добиться реформирования законов о распределении земли и богатств на его родине. В результате своей деятельности он «исчез» и подвергся пыткам. Его арестовали, завязали глаза, и подвергали неоднократным избиениям, топили в воде с экскрементами. К нему применялись различные виды электрошока, его подвешивали за руки и лодыжки, как вертолет, раскручивали, а затем били. Это продолжалось около шести месяцев. Затем он был освобожден и снова возвратился к своей работе, помогая своим соотечественникам, хотя его мучили кошмары и он был крайне нервным. Так как он не прекратил помогать людям, двух из пяти его детей убили.
В конце концов он покинул родину, попросил убежища в США и отсюда пытался помогать своим соотечественникам. Но сам он считал, что бросил свой народ, уехав и не ведя борьбу непосредственно там, на родине. Наконец, он преодолел свое отчаяние и продолжал работать. Затем он узнал, что остальных троих его детей убили, чтобы деморализовать его. В результате он впал в тяжелую депрессию, с паническими состояниями и попытками самоубийства. Но люди, работающие с ним, помогают ему в деле его жизни — облегчении жизни его народа.
Когда я слышу такие истории, а я слышу много подобных историй, у меня появляется очень сильная реакция на невероятные страдания человека, имеющего добрые намерения. Как рассматривать это страдание с буддийской точки зрения? Мне кажется, что в буддизме, когда речь идет о страдании, подчеркивается, что ведут к страданиям обычного человека три яда — привязанность, ненависть и неведение. Мне кажется, что западные психотерапевты, работающие с людьми, пережившими травму, придают особое значение физическим и социальным факторам глубоких страданий, которые была нанесены умышленно и намеренно, чтобы уничтожить в другом человеке чувство собственного достоинства и гуманность, подавить в нем способность помогать угнетаемым. С точки зрения абсолютной истины, является ли такой род страдания просто иллюзией, потому что у нас нет должного понимания страдания? Я не понимаю этого, и я хотел бы каким-то образом узнать, как рассматривать такие случаи страшных страданий и согласовать это с буддийским понятием пустоты. Является ли такое страдание просто иллюзией?
Далай Лама: Существует два уровня и смысла слова «иллюзия». На относительном, или обычном уровне это означает, что ваш ум просто находится в состоянии помрачения, и вы вследствие этого воспринимаете всё неправильно. Когда вы сталкиваетесь с человеком, подвергшимся травмирующим воздействиям, то это реальное страдание. Это не иллюзия. В ситуации, которую вы описали, присутствует реальное страдание, и вы правильно понимаете это.
Существует другой уровень иллюзии, гораздо более тонкий, который не имеет ничего общего с этим уровнем помрачения. На этом уровне вы сказали бы да, потому что это взаимозависимые события, здесь имеется иллюзорный аспект страдания. Но здесь велика возможность неправильного понимания. Истинный смысл слова «пустота» — это отсутствие независимого существования. Обычно мы приписываем независимое существование событиям и вещам. Противоположность «пустоты» — «наполненность», наличие зависимости от других факторов. В понятии пустоты подразумевается взаимосвязанность. В буддизме, в частности, в философии Мадхьямики, под термином «иллюзия» подразумевается именно то, что явления не существуют независимо от других явлений, что кажущееся их независимое существование иллюзорно. Вот всё, что имеется в виду под «иллюзией», а не то, что реально здесь что-то отсутствует.
Вопрос из аудитории: Ваше Святейшество, считаете ли вы, что страдание неизбежно, или же, что это что-то такое, что мы создаем сами своим дуалистическим видением мира? Может ли страдание приносить определенное благо?
Далай Лама: В буддизме о страдании говорится на трех различных уровнях. Первый — это очевидные физические и душевные страдания. Второй — неудовлетворенность, связанная с тем фактом, что удовольствие и счастье оборачивается чем-то другим, а третий — это всепроникающее страдание относительного бытия. Все они имеют один положительный аспект. Осознав существование страдания, мы можем захотеть освободиться от него. Но все три рода страдания сами по себе нежелательны.
Маргарет Бренман-Гибсон: Страдание всегда было частью условий существования живых существ, но теперь мы живем в такое время, когда человечество обладает возможностями полностью избавить себя от него. Решения, принимаемые в наше время людьми, в руках которых находится власть над миром — и они в большинстве своем мужчины — не исключает такого уровня страдания, который был неведом прежде. В самом деле, орудия ведения войны, которые всегда приносили страдания, в наш ядерный век имеют беспрецедентный, ужасающий потенциал, а именно: положить конец будущей деятельности человечества и, как полагают, некоторые, всей жизни на земле. При таких обстоятельствах должны ли мы считать, что страдание — это нечто, являющееся частью бытия?
Далай Лама: Мы различаем страдание, причиняемое человеком, и другое страдание. Если мы займем определенную позицию, мы, несомненно, можем уменьшить страдание, причиняемое человеком. О другом виде страдания это трудно сказать. Я думаю, оно зависит от индивидуальной веры и индивидуальной практики.
Вопрос из аудитории: Как мы можем различить реальное страдание другого человека и перенесение нашего собственного страдания на других людей?
Маргарет Бренман-Гибсон: Если я вижу, что человек страдает по какому-то поводу, обычно я говорю, что я думаю, и, как мне кажется, обычно могу по его реакции сказать, домысливаю ли я что-то относительно его эмоционального состояния или же он скажет: «Да, вы правы. Я расскажу вам о том, что меня угнетает». Как психотерапевт, я считаю этот принцип полезным.
Дэниел Браун: Мне кажется, что это зависит от нашего уровня осознавания. Если у нас обычное состояние ума, которому свойственно неведение, мы можем возражать, что воспринимаем внешнее страдание, в то время как в действительности это наша собственная фантазия.
В традиции западной психотерапии имеются методы для различения. Люди узнают, как приобретать аналитическое понимание своих собственных чувств или фантазий, их учат более четко разграничивать свои собственные фантазии и чувства и то, что относится к страданию других людей. В нашей стране такое обучение проводится в хороших клиниках, оно требует определенного уровня осознавания.
Но мне кажется, что в буддийской практике мы встречаемся с другим уровнем осознавания: прямым переживанием взаимозависимого происхождения; то есть того, что всё каким-то образом взаимосвязано. Отталкиваясь от этого непосредственного опыта, мы понимаем, как всплывают на поверхность наши мысли и действия и воздействуют на всё остальное. Затем, когда мы встречаемся со страданием отдельного человека или группы людей, мы знаем, что оно воздействует на их сознание и распространяется по всем направлениям, вызывая серьезные нарушения. Если это какого-то рода дурное обращение, мы не можем не быть затронуты этим. Когда имеешь прямое переживание взаимозависимого происхождения, вопрос о разнице между фантазией относительно страдания или его проецированием и реальностью страдания человека просто не существует. Мы должны испытывать воздействие, потому что все взаимосвязано.
Далай Лама: И всё же существует различие между сознанием одного человека и сознанием другого. Они вовсе не сливаются вместе.
