Еврейская жизнь в Средней Азии была стеснена многими ограничениями. "Дома, в которых они жили, - сообщал русский чиновник в своем отчете, - и лавки на базаре, в которых красили шелк, отмечались черным флажком, чтобы праведный мусульманин не призвал на такой дом по ошибке благословение Господне, а нищий не обратился бы с просьбой о милостыне". Евреям запрещали покупать дома у мусульман и строить новые синагоги; они не могли свидетельствовать в мусульманском суде; каждый мужчина в еврейской общине, начиная с тринадцати лет, платил особый налог, от которого освобождались только нищие и слабоумные; получив от еврея деньги в уплату этого налога, сборщик налогов обязан был дать ему две пощечины; от этих пощечин откупались еще одним налогом, сбор с которого шел на расходы по кухне эмира; и, наконец, каждый еврей обязан был подпоясывать свой халат особой "веревкой проклятия", чтобы всякий мог отличить его на улице от мусульманина. Евреи даже опасались в дождливую погоду выходить из дома, потому что капли с их одежды могли попасть на правоверного мусульманина и "осквернить" его, - а за это наказывали.
Бухарские евреи надеялись на улучшение своего бедственного положения, и русский дипломат отметил, что в Бухаре рабы, евреи и индусы "желают прихода русских…" С 1864 года русские войска стали постепенно продвигаться в глубь Азии, захватывая местные эмираты и ханства, овладели Чимкентом, Ташкентом, Самаркандом, и огромные территории Средней Азии стали частью Российской империи. На этих землях было образовано Туркестанское генерал-губернаторство, включенное в состав империи, а уменьшенный в размерах Бухарский эмират и Хивинское ханство признали свою зависимость от России. Многие евреи переселились в Туркестанский край, где они получили равные права с остальным населением, а часть их осталась в Бухарском эмирате и подчинялась его ограничительным законам. Евреи страдали там от многих притеснений, носили особый знак на платье, и их даже принудили возместить три четверти от той огромной контрибуции, которую эмир выплатил России после своего поражения.
Английский путешественник писал во времена русского протектората: "Евреи в Бухаре народ замечательно красивый, с приятными чертами и кротким выражением лица. Замкнутые в восточном гетто и долго подвергаясь жестоким преследованиям, они до сих пор сохранили в обязательном костюме и во всей внешности печать угнетенного племени". Другой иностранный исследователь отметил: "В то время, как ростовщичество в Туркестане всецело в руках индусов, бухарские евреи занимаются исключительно торговлей и промышленностью…, аптекари и врачи также евреи. Бухарские евреи чистоплотны, скромны и вежливы… Как прокаженные, они обязаны жить в особых кварталах… Евреи пользуются полной религиозной свободой в русских областях Центральной Азии; политическое и социальное положение их такое же, как и всех прочих обывателей. Поэтому они видят в русских безусловно освободителей и при всяком случае усердно помогают им".
После прихода русских многие насильственно обращенные в ислам стали открыто соблюдать законы еврейской веры. Бухарские евреи были очень религиозны, и некоторые из них ездили в Иерусалим поклониться святым местам. Офицер русской армии, служивший в Средней Азии, писал о тамошних евреях: "Когда юноша подрастет, то родители стараются ему подыскать подходящую невесту. Женятся очень рано, почти детьми… Супруги живут, обыкновенно, согласно. Случаи развода весьма редки… Среднеазиатские евреи относятся с большой любовью и уважением к своим подругам; оберегая их от постороннего глаза, обращаются с ними мягко и заставляют своих женщин трудиться только перед торжественными событиями; в обыкновенное же время в обеспеченных семействах на еврейку возлагается главным образом забота о детях. Бесплодие - величайшее несчастье, а рождение сына - величайшее счастье. Женщина, ожидающая прибавления семейства, окружается особым попечением…"
С давних времен среднеазиатские евреи занимались садоводством, виноградарством и разведением шелковичных червей, а в городах работали ткачи, портные, сапожники, мастера по изготовлению серебряных и медных изделий, красильщики пряжи и тканей. Еще до захвата Средней Азии Россией еврейские купцы-"азиатцы" торговали в Оренбурге и на Нижегородской ярмарке шерстью, каракулем и другими товарами, брали у русских купцов в кредит мануфактуру и развозили ее по среднеазиатским городам. Русское правительство поощряло эту торговлю и в 1833 году, запретив российским евреям вступать в торговые сословия во внутренних губерниях, особо отметило, что эти правила "не относятся к приезжающим в Россию азиатцам". "Евреи свободно разъезжали по Средней Азии из конца в конец, - сообщал русский исследователь, - в самых глухих уголках они имели своих клиентов, которые ждали их приезда, чтобы продать ковры и шерсть или приобрести у них русские и персидские товары, необходимые для кочевников. При помощи этих же евреев персы и даже приграничные уральские и оренбургские казаки узнавали о судьбе своих пленных и проданных в рабство родственников. Они же служили посредниками при выкупе".
Появление железной дороги в Самарканде, Ташкенте и Фергане оживило торговлю в том краю: еврейские купцы стали вывозить в Россию хлопок и вскоре сделались монополистами в этой отрасли.
Они ездили по торговым делам в Москву, Париж, Лондон, ездили и в Китай, а из Индии вывозили в Россию и в Европу индийский чай. Еврейские купцы лучше знали рынок и условия торговли в Средней Азии, нежели их пришлые русские конкуренты, и потому торговали с большим успехом. Местные власти часто становились на сторону русских купцов, и дело порой доходило до комических ситуаций. Однажды в Фергану привезли большую партию хлопка, и русской фирме надо было всего лишь на один день устранить конкурентов-евреев, чтобы без помех скупить всю партию. И тогда уездный начальник вызвал к себе представителя еврейской фирмы и велел ему немедленно выехать из города за получением права на жительство. Тот сразу же поехал в Ташкент и привез требуемые документы, - но конкуренты уже успели скупить весь хлопок.
В начале двадцатого века в Средней Азии было около пятнадцати тысяч бухарских евреев. В 1911 году русский чиновник докладывал из Ташкента: "Туземцы просят о выселении евреев куда-нибудь в горы на свободные земли… Когда происходили в России еврейские погромы, то они (туземцы) явились к начальнику Кокандского уезда с просьбой разрешить "вырезать евреев". Народ этот - дисциплинированный ханами, дисциплина сдерживает его от выступлений без ведома властей. Но если эта дисциплина ослабнет, то евреям придется плохо: ханы приучили народ к свирепости, они вырезывали сотнями и тысячами".
В конце девятнадцатого - начале двадцатого века около полутора тысяч бухарских евреев переселились в Иерусалим и образовали там особый "Бухарский квартал". У них были две синагоги и две школы; в Иерусалиме печатали книги на еврейско-таджикском языке и посылали их оттуда в Бухару. К началу 1970-х годов насчитывалось в Средней Азии около тридцати пяти тысяч бухарских евреев, и многие из них уже переехали в Израиль.
Первые евреи попали в Сибирь из России, скорее всего, в семнадцатом веке. В 1632-34 годах Россия воевала с Польшей и угоняла в плен жителей городов и деревень - поляков, немцев, литовцев и евреев. В Москве пленных опасались оставлять, чтобы они не выведали каких-либо секретов, и потому их ссылали в Пермь и в Сибирь - "в службу" и "на пашню". После войны, по мирному договору с Польшей, "литовские и немецкие люди и жиды" могли при желании остаться на "государевой службе" в России, но могли вернуться на родину, и царь Михаил Федорович обещал их "всех отпускать без зацепки". Известно, что некоторые из пленников остались в Сибири: одни из них перешли в православие и "поженились на русских девках и жонках", другие сохранили прежнюю свою веру, - возможно, среди оставшихся оказались и евреи.
В царствование Алексея Михайловича снова была война с Польшей, и много евреев - мужчин, женщин и детей угнали в Россию вместе с прочими пленниками. Некоторые из них оказались в Москве, и в 1659 году их обнаружили при облаве в Немецкой слободе. Они сохраняли свою веру и жили в столице без разрешения, потому что в Москве могли тогда поселяться только крещеные евреи. Под угрозой высылки несколько евреев приняли лютеранство и остались в Немецкой слободе, но остальные пожелали сохранить свою веру, и их отправили в Сибирь, с женами и детьми - "на вечное житье". Кое-кто из сосланных снова пытался пробраться в столицу, но особым царским указом велено было их заново "сослать с Москвы в Сибирь".
В начале восемнадцатого века правительство стало ссылать в Сибирь, на Нерчинский, Ачинский и другие рудники осужденных на смерть или приговоренных к вечной каторге - "для извлечения из руд металлов". Изредка туда попадали и евреи, а их потомки оставались затем в тех местах, занимались торговлей, ремеслами или земледелием и долго еще помнили о своих предках-каторжанах. После разделов Польши новые подданные Российской империи ездили торговать во внутренние губернии и, очевидно, в Сибирь, но в 1791 году им очертили границу их проживания и передвижения. Сибирь не попала в черту оседлости, и теперь уже евреи могли оказаться там только в качестве ссыльных, каторжан, незаконно проживавших или поселившихся по особому разрешению. В начале девятнадцатого века евреи жили уже в Томске, Омске, Каинске, Нижнеудинске и в других городах Сибири. В Тобольске у еврейской общины было погребальное братство с книгой записей, отдельное кладбище и своя молельня, перестроенная из купленного дома. В дневнике графа М.Сперанского есть пометка за 1820 год: "Каинск - маленький городок, ныне только в план приведенный. Множество жидов и цыган". Каннские евреи - около ста человек - молились в собственной молельне, погребали умерших на своем кладбище, и, благодаря еврейским купцам, Каинск стал главным перевалочным пунктом отправляемого за границу пушного товара.
