Ознакомительная версия.
Андрей Муравьев
Путешествие ко святым местам в 1830 году
Рецензенты:
кандидат исторических наук Г. А. Попова
кандидат искусствоведения А. М. Лидов
© Н. Н. Лисовой. Вступительная статья, комментарии, 2006
© Издательство «Индрик», 2006
A. Н. Муравьев и его книга «Путешествие ко святым местам в 1830 году»
Андрей Муравьев… Большинство читателей вряд ли что знают и помнят об авторе предлагаемой их вниманию книги – за исключением, может быть, пушкинской эпиграммы о «Митрофане Бельведерском» да лермонтовской «Ветки Палестины». Между тем Муравьев был когда-то широко известен – как поэт и литератор, писатель-паломник, положивший начало новому жанру русского паломнического очерка, церковный публицист, сумевший пробудить в широких читательских кругах интерес к истории Церкви и богослужения, к святыням России и Православного Востока, наконец, влиятельный церковный и общественный деятель. Лишь в последние годы появились в переизданиях некоторые из его знаменитых и популярных когда-то книг: «Путешествие по Святым местам русским» (М., 1990), «Письма о Богослужении» (М., 1993), «Первые четыре века христианства» (СПб., 1998), «История Российской церкви» (М., 2002), «Письма с Востока» (М., 2005). В Петербурге в 2001 г. вышла монография Н. А. Хохловой «Андрей Николаевич Муравьев – литератор». Но до сих пор не была доступна читателю главная работа, составившая А. Н. Муравьеву имя, репутацию и славу, – «Путешествие ко святым местам в 1830 году».
Андрей Николаевич Муравьев родился 30 апреля 1806 г. – по церковному календарю в понедельник 5-й седмицы Святой Четыредесятницы, в день памяти святого апостола Иакова Зеведеева, когда в церкви положены уставные чтения: на утрени – из последней беседы Спасителя с учениками, со знаменательными словами: «паси овец моих» (Ин 21, 15–18), а на литургию – из того же Евангелия: «я не ищу моей славы: есть Ищущий и Судящий» (Ин 8, 50). Не знаю, задумывался ли сам Муравьев над тем, что было ему «на роду написано», но нам эти тексты показались знаменательными.
Родился он в старинной дворянской семье, многие представители которой оставили славные имена на страницах отечественной истории. Достаточно сказать, что отцом нашего героя был генерал-майор Николай Николаевич Муравьев, основатель и директор московской Школы колонновожатых, готовившей офицеров для Главного штаба, а братьями – генерал Николай Николаевич Муравьев-Карский, выдающийся военачальник, Главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом, и Михаил Николаевич Муравьев-Виленский, видный государственный деятель, министр государственных имуществ, в период польского восстания 1863–1864 гг. военный губернатор и командующий войсками Виленского военного округа, усмиритель смуты.
Муравьев с детства получил религиозное воспитание и хорошее домашнее образование, что было традиционно для московского высшего общества того времени. Говоря о традиционности воспитания Муравьева, мы имеем в виду особый тип и особый колорит московской жизни и мысли. Даже если выходцы из старомосковских, традиционного уклада, семейств жили потом в Петербурге, они культурными корнями своими восходили к московскому духовному архетипу тогда как в целом русское общество того времени отнюдь не отличалось большим интересом к православной духовности. Отметим один выразительный штрих: во всех сочинениях, письмах, документах Пушкина ни разу не упоминается день ангела, как будто эта тема для Александра Сергеевича не существует. Мы не знаем, в честь какого святого Александра поэт был назван. А для Муравьева праздник апостола Андрея Первозванного – это главный в году день: вся жизнь Андрея Николаевича строится вокруг его ангела. Он стал ктитором Андреевского скита на Афоне, поселился в Киеве возле Андреевского собора, в крипте которого и был похоронен. В этом, церковно-бытовом, смысле Муравьев с юных лет явно выделялся из своего светского и литературного окружения.
Главная роль в образовании Муравьева принадлежала С. Е. Раичу (1792–1855), поэту, переводчику, филологу, воспитателю и наставнику А. В. Шереметева, Ф. И. Тютчева и позже М. Ю. Лермонтова. Кстати, Раич приходился родным братом митрополиту Киевскому Филарету (Амфитеатрову). В творческой атмосфере литературных вечеров, где Раич читал свои переводы из поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», интерес Андрея Николаевича к эпохе крестовых походов получил мощный импульс. «Тогда уже, – вспоминал Н. В. Путята, – он мечтал о путешествии на Восток, который сильно занимал его воображение как колыбель христианства и поприще крестовых походов».
Свою карьеру Муравьев начинал «архивным юношей», хотя пребывание его в Московском архиве Коллегии иностранных дел (1822–1823) было непродолжительным. По стопам старших братьев он решает определиться в военную службу, получив в декабре 1823 г. чин прапорщика. Как пишет современный исследователь, «представление о военной службе у Муравьева было, по-видимому, связано с очень важной для него идеей – идеей рыцарства… Но по своему складу он не был военным человеком и, вполне сознавая это, относился к службе как к промежуточному, временному этапу своей жизни».
Время военной службы (1823–1829) стало для молодого Муравьева и временем расцвета поэтического творчества, тесного общения с литературными кругами Москвы, признания его как многообещающего поэта. «Это время становления и личностного, и творческого, – пишет Н. А. Хохлова, – когда Муравьев находит свое предназначение в поэзии и начинает много и неустанно работать». В 1827 г. издан сборник стихов «Таврида», в списках ходили его трагедии «Митридат» (1825) и «Владимир» (1826). К концу 1827 г. завершена работа над трагедией «Битва при Тивериаде, или Падение крестоносцев в Палестине» (автор решится напечатать ее лишь в последний год жизни – в 1874 г.). Знаменательно, что интерес к Иерусалиму возник у него задолго до первой поездки на Восток.
К этому времени относятся воспоминания одного из друзей-сослуживцев, просто и сердечно запечатлевших образ Андрея Николаевича времен его воинской службы: «Муравьев был годами тремя старше меня, мне же перед тем минуло восемнадцать лет. Мы скоро подружились. Муравьев был исполинского роста и приятной наружности. При всей набожности своей он был нрава веселого, сердца доброго, обходителен и любим всеми товарищами, хотя постоянно удалялся от веселых компаний. Он в жизни был весьма воздержан, не пил ни капли никакого вина, любил порядок, чистоту, лошадей и верховую езду. Он тогда уже усердно занимался литературой, и первые произведения его пера сохранились у меня в альбоме и на отдельных листах».
В 1827 г. не удовлетворенный полковой жизнью и явно отдававший предпочтение карьере литературной, Муравьев подает в отставку. Но началась Русско-турецкая война 1828–1829 гг. – и он немедленно, несмотря на упреки в непостоянстве, просится обратно, причем непосредственно к театру военных действий. «Меня радовала война, – вспоминал впоследствии Муравьев, – я был напитан духом крестоносцев, которых недавно описал; мое пылкое воображение заранее представляло мне Царьград, волшебные края Греции и самый Иерусалим, всегдашнюю цель моих странствий. Меня одушевляла мысль о свержении ига неверных с единоверцев, и, когда других занимали собственные виды, я видел пред собою один лишь подвиг веры!»
10 августа 1828 г. А. Н. Муравьев был «по Высочайшему указу определен в ведомство Коллегии иностранных дел, с причислением его к Дипломатической Канцелярии Господина Главнокомандовавшего 2-ю Армиею Генерал Фельдмаршала Графа Витгенштейна». Находясь при Главной квартире главнокомандующего Дибича, он был очевидцем заключительных событий войны и подписания Адрианопольского мира (14 сентября 1829 г.). Но с окончанием военных действий он не спешит домой. Совсем наоборот. Получив через главнокомандующего русской армии И. И. Дибича-Забалканского высочайшее разрешение, Муравьев отправляется – через Константинополь, Египет, Сирию – в первое свое путешествие в Святую Землю.
Он прибыл в Иерусалим «в пятое воскресенье Великого поста», т. е. 23 марта 1830 г., и Пасху встретил в храме Гроба Господня. Это была его весна – не только в календарном, но и в духовном и творческом смысле.
Мы вернемся еще к иерусалимским сюжетам, но сначала несколько слов о дальнейшем, не очень длинном «послужном списке» писателя. Результатом путешествия была книга, ставшая поистине судьбоносной в его жизни. В апреле 1833 г., по прочтении «Путешествия» императором Николаем I, Муравьев назначается на службу в Св. Синод, секретарем обер-прокурорского стола, «с оставлением его причисленным к ведомству МИД». Несколько лет спустя он стал центральной фигурой в бюрократической интриге, связанной со смещением обер-прокурора С. Д. Нечаева и назначением на его место графа Н. А. Протасова. Существуют мемуарные свидетельства, что Андрею Николаевичу самому хотелось стать обер-прокурором, и, похоже, такая цель ставилась не им одним, но и его высокими покровителями, включая митрополита Московского Филарета (Дроздова).
Ознакомительная версия.
