Он поднялся:
— Не думаю, что мне хочется слушать, как моя родная мать уничтожает репутацию отца, когда его уже нет и он не может себя защитить.
— Было время, когда ты не убегал от правды.
— Да, у меня был роман на стороне. Признаю. Но все кончено. Я сожалею о случившемся. Это никогда не повторится.
— Он говорил то же самое — таким же наглым тоном, в котором не было даже намека на раскаяние. Ты уже говорил Юнис, что это ее вина? Что она недостаточно хорошая жена, чтобы ты чувствовал себя счастливым? Ты уже швырял в нее обвинениями в собственных грехах, как это делал твой отец со мной? Вижу по твоему лицу, что уже говорил. Сядь!
Пол сел. Потрясенный. Мать никогда так с ним не говорила.
— Твой отец не сам решил уйти в отставку, Пол. Его заставили уйти. Один из старейшин узнал, что у отца интрижка с одной из прихожанок, которую он консультировал. И это был не первый случай, можешь мне поверить. Старейшина осудил твоего отца. Тот не стал его слушать. Тогда еще двое старейшин пришли к нему. Он быстренько бросил любовницу и думал, что на этом все кончится. Но он стал слишком неосторожным. Он связался сразу с несколькими женщинами. Одна узнала про других и пришла к старейшинам. Они сказали ему, что если он не уйдет, они все расскажут прихожанам. А если он уйдет мирно, ничего не будет сказано. А женщинам посоветуют не ходить в эту церковь. Его репутация не пострадает. Он согласился, и они исполнили свои обещания. Никто ничего не сказал. Мы замели весь сор под ковер, под которым за много лет накопилось достаточно грязи. И все мы думали, что защищаем церковь. — Она замолчала, глаза ее снова наполнились слезами. — Но мы только способствовали разложению… потому что теперь ты, его сын, следуешь тем же путем.
— У меня был только один роман на стороне.
— Ты лжешь мне так же легко, как себе.
— Шила единственная, клянусь тебе, мама. Все кончено. Это было ошибкой. Самой большой в моей жизни. — Он весь дрожал.
— Ах, Пол, ты слепец! Ты обманываешь Господа уже много лет. Я приходила в твою церковь. Я видела, как ты «обрабатываешь» людей, как очаровываешь их, а потом манипулируешь ими. Ты стал точно таким же, как отец. Он использовал людей, а потом выбрасывал их, как ненужный хлам. Я была первой в длинной цепочке людей, которые его любили, молились за него. Он же использовал мою любовь, чтобы мной управлять, заставлять молчать. А ты сделал то же с Юнис. А еще использовал ее таланты. Пока она не отказалась идти на компромиссы. И тогда ты отстранил ее, потому что тебя больше интересовало, нравишься ли ты людям, а не то, что правильно в глазах Господа.
Пол почувствовал, как по спине ползет холодок. У него зашевелились волосы. Он снова потер шею, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.
Лоис наклонилась вперед, сцепив руки.
— Неужели ты думаешь, что Господь не видит твоих деяний? Неужели ты считаешь, Он не знает, что́ ты думаешь о Нем? Ты используешь Его имя, чтобы пробивать себе путь, Его Слово, чтобы развлекать людей. Ты плевал в лицо Тому, Кто спас тебя, Кто любит тебя в отличие от твоего земного отца!
Слова матери больно ранили Пола. Она никогда не осуждала его. Он сжал кулаки, с трудом сдерживая слезы.
— Я тяжко работал, чтобы построить эту церковь. Она умирала, когда я приехал в Сентервилль. А сейчас в моем приходе три тысячи человек!
— И ты считаешь это успехом? — Она откинулась назад и положила руки на подлокотники. — И чему же служит твоя церковь, как не твоей гордыне?
Он отпрянул:
— Она служит Христу.
— Вовсе нет. Люди, входящие в нее, даже не представляют, какое учение услышат. Они вообще не знают, что такое Божье учение. И что же они слышат, Пол? Какую правду? Писание? Нет. Им предлагается час развлечений. Волнующая музыка. Спецэффекты. Приятные слова, поднимающие настроение. Тебя больше заботит количество людей на твоих скамьях, чем то, что они -потерянные души, нуждающиеся в Спасителе. Они не могут обрести спасение, пока их сердца не отринут грех. А ты примиряешь их с грехом, да и сам идешь тем же путем.
Он не мог смотреть ей в глаза.
Мать истощила запас сил. Она закрыла лицо руками.
— Я была неправа, покрывая твоего отца. Я пыталась убедить себя, что, защищая его, я защищаю церковь. — Она подняла голову, на ее лице читалась скорбь. — Прости меня, Господи. Юнис была права. Я жила с ложью. Я защищала себя от унижения и позора. — Она как‑то пристыженно улыбнулась. — Я не хотела, чтобы люди узнали, что я недостаточно хороша, чтобы удержать своего мужчину. — Она безрадостно рассмеялась. — Но истина в том, что ни одна женщина не сумела бы его удержать. Таковы были правила его игры. Вот если бы ему приходилось отвечать за свои поступки, возможно, что‑нибудь и изменилось бы. Наказание могло бы вселить страх перед Богом в других. Таких, как ты. И тебе бы не пришло в голову поступать по собственному разумению. И ты бы понял, что Господь всемилостив, но Он не заключает сделки.
— Папа был хорошим человеком. Я не могу поверить тому, что ты говоришь. — Он не желал ее слушать. Он не хотел верить ее словам.
Лоис вздрогнула:
— Господь не раз давал твоему отцу возможность раскаяться, Пол. Он давал ему такой шанс много раз. Иногда мне кажется, что Господь забрал у отца жизнь, пока он не наделал еще больше мерзостей.
— Он построил церковь, мама.
— Он собрал толпу. — Она подалась вперед, протягивая руки. — Послушай меня, Пол. Послушай внимательно. Твой отец никогда не был пастырем. Он был скотником, гонящим стадо на рынок. Он и тобой пытался помыкать. Помнишь? Он унижал тебя и высмеивал. Он постоянно принижал тебя. Он изо всех сил старался переделать тебя, сделать похожим на себя. А ты сопротивлялся. Я видела, какое у тебя нежное сердце. Ты был больше похож на дедушку Эзру, чем твой отец.
— Но дедушка же был неудачником.
— Ты очень сильно заблуждаешься. Все, что хотел в этой жизни Эзра, это служить Господу, нести добрую весть о спасении в Иисусе Христе. И он делал это! И если ты поедешь туда, где он проповедовал, ты найдешь там церкви, Пол. Маленькие, но живые, они основаны на вере и Божьем Слове. Твой дедушка служил Господу гораздо преданнее, чем твой отец.
— Но отец говорил…
— А твой отец видел только одно — ему вечно не хватало денег на то, чего ему хотелось. За это собственный отец презирал его. Дейвид не желал той жизни, которую вел его отец, жизни, полной жертв. Он хотел большой дом и дорогую машину. Он хотел славы. И поэтому он использовал таланты, данные ему Господом, для возвышения себя самого. Он относился к своему служению как к способу зарабытывания денег. И Господь воздал ему за грехи.
— Я думал, ты его любишь.
— Я любила того человека, за которого выходила замуж. Но когда я узнала, кто и что он есть на самом деле, я любила его только из покорности Богу. У меня не всегда получалось. Я никогда не рассматривала развод как возможный выход из сложившейся ситуации. Но пришло время… — Она покачала головой и опустила глаза. — Я перестала спать с твоим отцом после его четвертой интрижки. — Она подняла голову. — Юнис об этом знала. А тебе я ничего не рассказала. Я не говорила, сколько раз твой отец мне изменял, зато она знала, сколько мне приходилось страдать и почему. И она сдержала обещание, данное мне, и хранила молчание. А когда она уехала сегодня утром, я задумалась, почему я ей рассказывала об изменах Дейвида. Может, я хотела, чтобы она сделала за меня грязную работу и просветила тебя? Какое тяжкое бремя она несла из‑за меня все эти годы!..
Пол вскинул голову. Он не мог вырваться из кольца правды, не мог остановить поток воспоминаний.
— Я не знаю, что делать. Я не знаю, что думать.
— Все ты знаешь.
— Мне нужно поспать. Нужно все обдумать.
— Ты можешь заняться этим где‑нибудь в другом месте. — Мать поднялась. — Я люблю тебя, Пол, но сейчас ты должен уйти.
Он в изумлении уставился на нее:
— Ты меня выгоняешь? Мама, я совсем не спал прошлой ночью. Я пять часов ехал сюда. Не моя вина, что Юнис здесь нет. Я слишком устал, чтобы…
— Я, я, я! — Она посмотрела на него с отвращением. — Ты заварил всю эту кашу, и чтобы выбраться из этого, недостаточно нытья, извинений и жалости к себе.
— Я понимаю, только…
— Тебе даже в голову не приходило, на какие страдания ты обрек Юнис, верно?
— Конечно, приходило.
— Да поможет тебе Господь. Ты такой же лжец, как твой отец. Я сама облегчила ему жизнь. А теперь сам видишь, к чему все это привело. — Она прошла к двери и распахнула ее. — Я не собираюсь предоставлять тихую гавань человеку, из‑за которого Юнис пришлось уехать в ночь.
— Я же не знаю, где она. У меня нет никаких предположений.
— Будет лучше, если ты догадаешься. — Ее голос прерывался. — Бедная девочка. Что ты с ней сделал! А я тебе помогла. — Лоис выпрямилась и заговорила твердым голосом: — Мой дом закрыт для тебя до тех пор, пока ты не помиришься со своей женой. — Она указала ему на дверь, при этом по ее щекам лились слезы.
