Примерно такая картина, оказывается, имеет место в нашей жизни. Действительно, вот обращаешься… Нет, к другим‑то легко обратиться, а вот к себе очень трудно… Нет продуманности!.. Ну что мы только не продумываем?.. Многие вещи… разработки… А этого не продумываем!.. Что я жду, в конечном счете? – нет, к сожалению…
Да, есть по крайней мере два принципиальных ответа – это атеистический и христианский, или же религиозный, если хотите, ответ. Конечно, при атеистическом подходе все очевидно, все ясно – до предела ясно: не жди ничего, кроме смерти!.. Все с ней кончается!.. Какая она будет?.. Что?.. Об этом не будем думать. Атеизм вообще очень хорошая такая ласкающая вещь: не будем думать!.. «Тихо и плавно качаясь, горе забудем друзья… » Великолепно просто!.. Не будем думать!..
Да, но вот как не будешь думать, когда постоянно с этим сталкиваешься ежедневно? Как не будешь думать, когда рядом стоит другой и говорит: это ложь, что со смертью все кончается! Гигантское количество фактов свидетельствует о том, что со смертью вовсе все не кончается для человека… Кончается нечто очень немногое, а если хотите, раскрывается совершенно иной мир бытия!.. В наше особенно время мы имеем множество литературы, которая уже, если хотите, не просто утверждает, не просто декларирует, – к этому мы уже привыкли – а просто сообщает факты! Огромное количество фактов, свидетельствующих о том, что личность человеческая не прекращает своего бытия с разрушением тела, а приобретает иной характер бытия. Иной, но такой, при котором – как об это утверждается опять‑таки на основании опытного материала – человек уже с полной ясностью, с полной определенностью начинает переживать все то, что происходило в его нравственном мире – мире души. Я повторяю, такой литературы очень много.
Правда, только сейчас он (этот ответ) приобрел статус научного. Об этом писали на протяжении всей истории письменности; об этом говорили, когда не было письменности, но к этому с некоторых пор – особенно с восемнадцатого столетия: сначала в Европе, а потом перекочевало и к нам в Россию, как это все положено – стали относиться как к выдумкам, сказкам, психическим расстройствам и вообще чему‑то такому, чего нет и больше ничего!.. Христианство говорит об очень важной вещи – вещи, которая определяет и весь характер этой жизни, и не ограничивается этой жизнью, а открывает бесконечную перспективу человеческой жизни вперед. Говорит оно одним словом – все тем же словом – спасение. Что это такое?..
Конечно христианство как раз во вторичном, третичном, я не знаю каких последующих вариантах, говорит об этих вещах, о которых рассуждала Всемирная Христианская конференция. Христианство вовсе не отвергает забот о хлебе насущном, и об эксплуатации, и о болезнях, и о невежестве… Нет!.. Но христианство, прежде всего, призывает человека задуматься над самым корнем, над самым существом человеческой личности – если хотите, той сердцевиной, из которой исходит все: и страдание – и радость; и нестроение – и, напротив, порядок, и благоденствие, и благополучие человечества. Христианство обращает внимание на то, что оно называет душой человеческой, и утверждает следующее: причина всех зол в мире заключается в неустройстве души! Чьей? Моей!.. Но не только моей – и его, и ее, и нас… Неустройство души, расстройство души – вот где корень и источник всех тех расстройств, которые мы наблюдаем в нашей жизни, в общей жизни, в мировой жизни.
Неустройство души человеческой… В чем же оно заключается, это неустройство? В том что мы, во–первых, почему‑то не всегда знаем что такое хорошо, что такое плохо; почему‑то очень здорово подчас ошибаемся. И если, как кажется, не ошибаемся, то нередко действуем по очень интересной морали… Говорят, что мораль готтентотов такова: если я у кого‑то украду – это хорошо, если у меня украдут – это плохо. Недурственная мораль!.. Правда прямо она конечно никогда не объявляется, но подспудно она очень часто присутствует и, более того, является чуть ли не руководящим принципом определенного рода людей.
Христианство утверждает, что есть подлинные нормы поведения человека, и отступление от этих норм приводит к разрушению человеческой личности; и это разрушение совершенно естественно выливается наружу, и проявляет себя в самых различных формах. Как раздражение человека – вот находится человек в состоянии раздражения, так это вырывается на все стороны у него… Говорят: вот попался не под руку, вот тут не так – все у него не так!.. Дух творит себе форму!!!
И вот христианство утверждает, что то состояние, которое мы называем обычным – нормальным, оно‑то и есть, к сожалению, не нормальное. В чем эта ненормальность? Как ее увидеть? Знаете, это достаточно любопытный психологический феномен, что человек, как правило, этого не видит – видит когда это уже переходит границы что называется допустимого. Христианство называет это состоянием греха или страсти. Как оно действует в человеке? Мне кажется, что мы все это хорошо знаем, и хорошо понимаем. Весь вопрос в том что, зная и понимая, человек этого, к сожалению, не видит в самом себе. Первое и главное с чем, оказывается, связана аномалия нашей жизни это то, что мы не видим в себе того развала, – если хотите – той неустроенности, той ненормальности, которые присутствуют в душе человека.
Вот это первое и самое удивительное, а что оно есть – об этом, по–моему, не приходится даже и говорить. Это совершенно ясно!.. Ведь обратите внимание: в том же коллективе, в той же семье, где‑то в обществе, как строятся наши отношения и что происходит в самой душе? У Достоевского есть замечательная фраза: «О если бы только открылось, что происходит в моей душе; открылось не только то, что я не могу сказать своим знакомым; не только то, что я не могу сказать своим самым близким друзьям; не только то, что я не скажу и родным; а только то, что я от себя скрываю, в мире бы – как пишет Достоевский – началось бы такое зловоние, что невозможно было бы нам и дышать и жить на этом свете».
Чтобы понять наверное вот эту фразу, представим себе: вот кафедра, на которой стоит человек, выступает там, а рядом какая‑нибудь зловонная яма (самая ужасная – зловонная) и вдруг какой‑нибудь маг бы пришел и провел бы рукой – раз и открылась вся душа человеческая. Открылось бы: как он лукавит со своими друзьями; как он говорит вот тут о нем хорошо, а за стеной поливает его же грязью; как он лжет; как он лицемерит; как лукавит; как, может быть, крадет; как изменяет – вдруг все это одним мановением открылось бы. А тут стоят все эти знакомые, родные и друзья, которые доверяют, верят и вдруг… Я думаю что, наверное, редкий человек не прыгнул бы тут же с этого возвышенного места в эту зловонную яму, лишь бы никто не видел.
Ведь это же реальность, это же не сочинение!.. Сколько действительно мы допускаем в своей жизни лжи и обмана, а то даже клеветы и зависти, и раздражительности совершенно несправедливой, и т. д. Ведь это же реальность… Мы очень часто витаем где‑то в облаках, а вот она реальность моей жизни!.. И христианство утверждает, что вот это‑то состояние; вот эти‑то поступки, которые мы совершаем (Иногда делом, а в неизмеримо большей степени совершаем внутри себя, когда никто не видит и не знает, что во мне происходит: какие мысли, какие чувства, какие желания; что я жажду, что бы я хотел, как я подлинно отношусь к тому человеку – никто не видит. Происходит только во мне!), – буквально убивают нас! Меня!.. Разрушают мою душу! Они коробят все мое состояние, и они как раз являются причиной того, что губит человека. Мало того, что они меня губят: это отражается на всем моем поведении, на моей деятельности, на моем творчестве, на моем отношении ко всему окружающему миру.
Христианство утверждает, что источником всего того, что мы могли бы назвать злом является то ненормальное, что происходит в душе человеческой. Этим христианство решительно отличается от мира. Теперь понятно, что такое мир… Там живут совсем другим… Другим пониманием!.. Там вам любой человек скажет, почему у нас плохо: ясно, ну еще бы – Ельцин что наделал там, Горбачев, а министры эти продажные и т. д.! Сейчас он, я не знаю, насыплет целый ворох и кажется все справедливо: эти обманщики, эти воры, эти продажные, эти предатели и т. д. Все вокруг меня виноваты один я ангел Божий стою: хорош – невозможно!
Христианство утверждает совсем не это… Не внешние обстоятельства, даже если хотите не деяния других людей. И опять мне приходит на память Достоевский: в первую очередь мое я – где я осознаю, то что во мне происходит – это в первую очередь определяет мою вовлеченность в эту жизнь. Вы понимаете?.. И отсюда мое страдание, большее или меньшее или, если хотите, радость в этой жизни.
Обратите внимание, что настоящие христианские святые, (А настоящие я говорю потому, что в данном случае хочу подчеркнуть, что святым в христианстве именуется человек, достигший очищения своей души от страстей.) находясь вот в этом омуте, сохраняли радость и мир!.. Вы подумайте только!.. Кажется были вовлечены в этот мир и остались вне его…
