Ознакомительная версия.
Рассказывая о Сапрыкине, Николай Борисович улыбался. Было такое чувство, что тот над ними издевается. Во время слежки за Сапрыкиным не было замечено ничего подозрительного: он посещал брата, который жил отдельно с семьей, встречался с другом и какой-то девушкой, к которой ездил домой после работы.
Жил он с родителями. Больше Сапрыкин ни с кем не общался в период слежки. Прослушивали телефон, ничего серьезного, болтовня всякая глупая — о фильмах, о музыке, о работе. О том, что обнаружил взрывное устройству, ни с кем не говорил.
В целом, странный тип. Потратили на него больше двух недель, а толку никакого.
Доложив о Сапрыкине, Николай Борисович замолчал.
— Похоже, вы где-то прокололись, — сделал заключение Открытый. — Он заметил слежку или ждал, что им заинтересуются. Если так, надо оставить его в покое, а там посмотрим. Доведу до сведения руководства, пусть решают, как быть. Тебе надо написать отчет о проделанной работе, отдадим Шведову, сам разберется.
— Все понял, сегодня же напишу.
— Еще поступило распоряжение, — Открытый нахмурился. — После слежки уволить Сапрыкина. Надо найти причину. Вот такие дела! А какая может быть причина, как ты считаешь?
— Если руководство дало ЦУ — надо найти предлог, — Николай Борисович задумался. — Она может быть только одна — сокращение штатов.
— Я тоже также думаю. Ты напиши все, что положено, я доложу Игорю Михайловичу. Если он решение не изменит — будем увольнять. Хватит на слежку деньги тратить. Ее оплачивает он сам, без бухгалтерии.
* * *
Сапрыкин сидел в кабине напротив Открытого, не понимая, зачем его вызвали.
— У меня к тебе вот какой разговор, Миша, — Открытый строго посмотрел на него. — У нас намечается сокращение, идут две кандидатуры — ты и Светлов. Тебя выбрали, потому что ты работаешь недавно. У нас есть люди, которые давно трудятся, знают свое дело, у них семьи, жен, детей надо кормить, а ты холостой. Мы это тоже учитываем. Ты можешь возражать, я тебя ставлю перед фактом.
— Только я к вам устроился, вы меня сразу же увольнять. А у меня родители на пенсии. Да, я молодой, — Сапрыкин покраснел. — За это меня с работы выгоняете? Я такое дело сделал, обнаружил взрывное устройство, что бы могло произойти и представить страшно, а вы меня за ворота. Лучше бы я этого не делал! Как могло бы бабахнуть!
— Миша, мы тебе благодарны. У нас о сокращение уже давно речь шла, до совершения твоего подвига. Твой поступок оценили все, Шведов материально тебя отблагодарил.
— В таком случае не понимаю, в чем дело! — Сапрыкин сжал кулаки.
— Ты вправе сердиться, тебя можно понять, — стал успокаивать Вячеслав Петрович. — Но мы тебе предложим другую работу. Ты же по специальности автослесарь, у тебя есть опыт, будешь машины ремонтировать, какие твои годы!
— С этого бы и начинали! — Сапрыкин улыбнулся. — Я же в охранники пошел, потому что наш автосервис развалился. Устроиться больше нигде не мог.
— Мы договорились с фирмой, которая тебя возьмет. Пиши заявление об увольнении со следующей недели, переходи на другую работу. Тебя возьмут с испытательным сроком. Завтра дам тебе телефон фирмы, в которую пойдешь работать, забыл записную книжку.
— Если честно, Вячеслав Петрович, работа охранника скучная. Я люблю с машинами возиться, это моя стихия.
— Любишь возиться — возись, свою надо покупать, — поддержал его.
— Денег нет, купил бы. Я надеялся здесь заработать, здесь мне больше платили, чем прежде.
— Вот видишь, что все складывается к лучшему. Пиши заявление, — он протянул ему бумагу и ручку. — Прошу уволить меня с пятнадцатого числа по собственному желанию.
— А вы не обманываете, что пойду на другую работу? — засомневался Сапрыкин, взяв бумагу и ручку.
— Миша, у меня голова почти седая, зачем же мне тебя обманывать? Выброси сомнения из головы, — Открытый возмутился, что он ему не верит.
Сапрыкин стал писать заявление. Открытый рассматривал его: самая заурядная внешность: белобрысый, голубоглазый, лицо бледное, черты лица невыразительные.
Открытый взял заявление, прочитал и подписал.
— Неси кадровику. Она отнесет на подпись Шведову, потом издаст приказ. Ты не обижайся на нас, расстанемся по-доброму.
— Я же не знал, что вы мне другую работу предложите.
— Выброси дурные мысли из головы, кстати, зарплата там будет больше, чем у нас. Накопишь и машину купишь.
— Машина — моя мечта. Когда куплю, вас покатаю, — предложил Сапрыкин.
— Какие твои годы, и родителей покатаешь. Ты парень наблюдательный, тебе будет легче машиной управлять.
— Точно, есть у меня такой дар, мне многие говорят это. А как вы определили? — Сапрыкин смотрел с удивлением, было приятно о себе такое слышать.
— Никак не определил, так мне показалось, — Открытый безразлично посмотрел на Сапрыкина. — Молодец, молодец, из тебя бы вышел неплохой связной. Никто бы никогда не догадался, кого ты с кем связываешь.
— Ничего не понял. Кого это я и с кем связываю? — Сапрыкин задумался, уставился в окно.
— Никого, никого, успокойся, это я пошутил, неси заявление на подпись. Заболтался я с тобой.
— До свидание, Вячеслав Петрович. Странное у вас сокращение штатов: после сокращения люди идут на биржу труда, а вы мне работу предлагаете, — он взял заявление.
— Не хотим, чтобы ты о нас плохо думал. Очень ты наблюдательный. Я убежден, что и Шведова ты спас исключительно из-за своей наблюдательности.
Сапрыкин ушел. Он был смущен и доволен, что заметили его хорошие качества. Верно отметил Открытый, что он наблюдательный, не глупый мужик. Говорят, что был разведчиком. Дал понять, что им заинтересовались, не стал открывать карты. Сократили, потому что захотели избавиться. Стали проверять, слежку устроили. Были уверены, что не заметит. Он сразу обратил внимание на мужика, который наблюдал за ним в магазине. Когда вышел из магазина, сел в автобус, тот вроде бы затерялся в толпе, много было народа. Вышел на его остановке. Когда он пришел домой и выглянул в окно, мужик сидел на скамейке и курил.
Сапрыкину понравилось играть с ними, прятаться и удирать. Забавной оказалась игра. Как только он от них не избавлялся. Поздно ночью, когда слежки не было, он ранним утром спустился с балкона, захотел себя проверить: справится ли, чтобы не приметили. Однажды он завел их в кафе, где работал знакомый парень и попросил его вывести на улицу через кухню. Объяснил, что здесь сидят люди, с которыми он конфликтует. Они потеряли его след.
В чем же они его заподозрили? В связи с преступной группировкой, вероятнее всего, но доказательств не нашли. Знали бы эти «сыщики», что взрывное устройство подложил он. Ему отдал эту штуку знакомый парень, который хотел от него избавиться. Зачем он его взял и сам не подумал. Сапрыкину тоже следовало от него отделаться. Он и избавился таким образом. Глупо, конечно, все перетрухнули. Особенно Шведов, наверное, уже кого-то подозревает из своего окружения.
Ничего, ничего, иногда надо и припугнуть этих богатеньких. Пусть и им не живется спокойно, и его игра пойдет им на пользу. Кому придет в голову, что это он отмочил такую штучку! Зато как ему повезло, предложили другую работу. Никогда не знаешь, где выиграешь, где потеряешь. Хорошо еще легко отделался, но следует быть осторожнее.
Нет сомнений, что это был Лукин, за последнее время их отношения окончательно испортились. Никогда нельзя предвидеть будущего.
Лукин предложил Шведову взять кредит в банке под контракт о разработке и добыче золота. Он убедил, что контракт выгоден. Сам же он выступил в роли посредника, который получал 10 % от сделки. Рудник находился под Магаданом, в поселке Шахтерский. Из поселка приехали разработчики и стали обсуждать условия контракта с юристом.
Лукин не мог взять кредита под контракт, потому что был большим должником. Набрал кредитов, а выплачивал их с трудом. Они подолгу задерживались на каждом пункте контракта при обсуждении. Просматривали документы, следовало получить лицензию, оговаривали сроки выполнения и получения золота.
Лукин хватался за этот контракт, как утопающий. Он утонул в долгах: должен был всем, поэтому скрывался от многих, его сложно было застать в офисе. Вначале знакомства он хвастался своей недвижимостью, он сдавал в аренду фирмам и магазинам помещения под офисы, трикотажная фабрика производила модное дорогое нижнее белье. Но вся его недвижимость была заложена и перезаложена. Зарплата на фабрике не выплачивалась два месяца. Между ним и директором фабрики постоянно возникали конфликты, которые гасились с трудом. Коллектив требовал замены директора, но его некем было заменить. Директор воровал и работал на себя, коллектив был уверен, что он делится с Лукиным. Эти конфликтные ситуации не могли продолжаться бесконечно.
Ознакомительная версия.
