Возражение 4. Далее, грехи – это долги, о прощении которых мы молимся в молитве Господней, когда говорим: «Прости нам долги наши…» и так далее. Но человек иногда прощает один долг и не прощает другой. Следовательно, и Бог посредством покаяния прощает один грех без [прощения] другого.
Возражение 5. Кроме того, грехи человека прощаются ему любовью Божией, согласно сказанному [в Писании]: «Любовью вечною Я возлюбил тебя – и потому простер к тебе благоволение» (Иер. 31:3). Но ничто не препятствует Богу любить человека в одном отношении и гневаться на него в другом (ведь Он любит грешника со стороны его природы и ненавидит со стороны греха). Следовательно, вполне возможно, что Бог посредством покаяния прощает один грех без [прощения] другого.
Этому противоречит следующее: Августин в своей книге, посвященной покаянию, говорит: «Есть немало таких, которые, раскаиваясь в совершенных грехах, делают исключение для того, что доставляет им удовольствие; они забывают, что Господь избавил от дьявола человека, который был одновременно и глух, и нем, чем показал нам, что исцелиться можно только от всех грехов».
Отвечаю: покаяние не может устранить один грех и оставить другой. Во-первых, потому, что грех устраняется благодатью, которая уничтожает преступление против Бога. В связи с этим во второй части (II-И, 109, 7; ИИ-И, 113, 2) мы показали, что никакой грех не может быть прощен без благодати. Но любой смертный грех противен благодати и исключает ее. Поэтому невозможно, чтобы один грех был прощен без [прощения] другого. Во-вторых, потому, что, как было показано выше (2), смертный грех не может быть прощен без истинного покаяния, которому присуще отречение от греха как от того, что противно Богу. Последнее свойственно всем смертным грехам, а между тем одна и та же причина порождает одно и то же следствие. Поэтому человек не может быть поистине кающимся, если он раскаивается в одном грехе и не [раскаивается] в другом. В самом деле, если один частный грех противен ему в первую очередь потому, что он противен любви к Богу (каковое побуждение для истинного раскаяния необходимо), то из этого следует, что он готов раскаяться во всех. Поэтому прощение одного греха посредством покаяния без [прощения] другого невозможно. В-третьих, потому, что это противоречило бы совершенству милосердия Божия, а между тем [в Писании] сказано, что «совершенны дела Его» (Вт. 32:4), так что кого бы Он ни прощал, Он прощает его всецело. Поэтому Августин [в своей книге, посвященной покаянию] говорит, что «ожидать половины прощения от Того, Кто Сам есть праведность и справедливость, непочтительно и богохульно».
Ответ на возражение 1. Эти слова Григория относятся не к прощению вины, а к прекращению акта, поскольку подчас человек, которому обычно совершать несколько видов греха, отказывается от одного, но не от другого, что происходит не без помощи Божией, однако не приводит к прощению греха.
Ответ на возражение 2. В этом высказывании Амвросия [слово] «вера» означает не ту веру, посредством которой мы веруем во Христа (ведь сказал же Августин, комментируя слова [Писания]: «Если бы Я не пришел и не говорил им, – то не имели бы греха» (Ин. 15:22), что этот грех – неверие, «в котором заключены все грехи»), а осознание, поскольку подчас человек получает прощение за неосознанный им грех, когда смиренно претерпевает наказание.
Ответ на возражение 3. Хотя грехи не взаимосвязаны в своем обращении к преходящему благу, однако они взаимосвязаны в своем отвращении от непреложного Блага, что является общим для всех смертных грехов в целом, и в этом смысле они обладают признаком преступления, которое должно быть устранено покаянием.
Ответ на возражение 4. Связанный с внешними вещами долг, например денежный, не противен дружбе, ради которой прощается долг, и потому один долг может быть прощен без [прощения] другого. С другой стороны, долг греха противен дружбе, и потому один грех, или преступление, не прощается без [прощения] другого (ведь кажется нелепым, чтобы кто-либо просил кого-либо простить ему одно преступление, но не другое).
Ответ на возражение 5. Любовь, которой Бог любит человеческую природу, не определяет человека к благу славы, которой лишает человека любой смертный грех. А вот любовь благодати, посредством которой прощается смертный грех, определяет человека к вечной жизни, согласно сказанному [в Писании]: «Благодать Божия – жизнь вечная»[256] (Рим. 6:23). Следовательно, приведенная аналогия неудачна.
Раздел 4. ОСТАЕТСЯ ЛИ ДОЛГ НАКАЗАНИЯ ПОСЛЕ ПРОЩЕНИЯ ВИНЫ ПОСРЕДСТВОМ ПОКАЯНИЯ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что после прощения вины посредством покаяния никакого долга наказания не остается. В самом деле, по устранении причины устраняется и следствие. Но причиной долга наказания является вина – ведь человек заслуживает наказания постольку, поскольку он виновен в грехе. Следовательно, после прощения греха никакого долга наказания остаться не может.
Возражение 2. Далее, согласно апостолу, дар Христа действеннее греха Адама (Рим. 5). Но человек, совершая грех, навлекает на себя одновременно и вину, и долг наказания. Следовательно, даром благодати одновременно и прощается вина, и отпускается долг наказания.
Возражение 3. Далее, при покаянии прощение грехов производится силой страстей Христа, «Которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его чрез веру… в прощении грехов, соделанных прежде» (Рим. 3:25). Но мы уже показали (79, 5), что страсти Христа явились достаточным воздаянием за все грехи. Следовательно, после прощения вины никакого долга наказания не остается.
Этому противоречит следующее: когда кающийся Давид сказал Нафану: «Согрешил я пред Господом», Нафан ответил: «Господь снял с тебя грех твой – ты не умрешь! Но… умрет родившийся у тебя сын» (2 Цар. 12:13, 14), что, как сказано в том же месте, будет его наказанием за совершенный им грех. Следовательно, после прощения вины долг наказания остается.
Отвечаю: как уже было сказано во второй части (ИИ-И, 87, 4), смертный грех содержит в себе две вещи, а именно отвращение от неизменного Блага и неупорядоченное обращение к благу изменчивому. В той мере, в какой смертный грех отвращает от неизменного Блага, он причиняет долг вечного наказания, поскольку любой грех, совершенный против вечного Блага, заслуживает вечного наказания; в той же, в какой смертный грех неупорядоченно обращает к изменчивому благу, он обусловливает долг некоторого наказания. В самом деле, только наказание может правосудно упорядочить неупорядоченность вины (ведь правосудность устанавливает равенство, и потому тот, кто излишне потворствовал своей воле, должен пострадать от того, что его воле противно, в связи с чем читаем: «Сколько славилась она и роскошествовала, – столько воздайте ей мучений и горестей» (Откр. 18:7)). Однако коль скоро обращение к изменчивому благу конечно, то в этом отношении грех не причиняет долг вечного наказания. Следовательно, если неупорядоченное обращение человека к изменчивому благу не сопряжено с отвращением от Бога, как это имеет место в простительных грехах, то оно причиняет долг не вечного, а временного наказания. Поэтому когда вина благодатно прощается, душа, соединяясь благодатью с Богом, перестает уклоняться от Него и вместе с этим устраняется долг наказания, хотя долг некоторого временного наказания все-таки может остаться.
Ответ на возражение 1. Смертный грех и отвращает от Бога, и обращает к сотворенному благу. Затем, во второй части (ИИ-И, 71, 6) мы показали, что отвращение от Бога является его формой, в то время как обращение к сотворенному благу – его материей. Но с устранением формальной части устраняется вид (так, устранение разумности устраняет человеческий вид). Поэтому о смертном грехе говорят, что он прощается уже только потому, что посредством благодати устраняется отвращение ума от Бога, а вместе с ним и долг вечного наказания, но при этом сохраняется материальная часть, а именно неупорядоченное обращение к сотворенному благу, которому соответствует долг временного наказания.
Ответ на возражение 2. Как уже было сказано во второй части (ИИ-И, 109, 7; ИИ-И, 111, 2), благодати приличествует действовать в человеке, оправдывая его от греха, и содействовать человеку в том, чтобы его дело было исполнено надлежаще. Таким образом, прощение вины и долга вечного наказания присуще деятельной благодати, тогда как отпущение долга временного наказания присуще содействующей благодати в той мере, в какой человек, терпеливо снося наказание с помощью божественной благодати, избавляется от долга временного наказания. И как следствие деятельной благодати предшествует следствию содействующей благодати, так и избавление от вины и вечного наказания предшествует полному избавлению от временного наказания (то и другое проистекает из благодати, но первое – только из благодати, а последнее – из благодати и свободной воли).
