----------------------------------------------------------------------
* От глагола шув поворачиваться, возвращаться. То же значение ("переворот", "передумывание") имеет в евангелиях греческое слово метаноеите.
Однако мало осознать себя недостойным, нужно изменить само направление жизни. Кто не сделает этого, говорил пророк, уподобится бесплодному дереву. "Сотворите,- восклицал он,- достойный плод покаяния". Бог будет судить не по речам, а по делам. "Уже топор лежит при корне деревьев; итак, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь" (23). Казалось, проповедник уже чувствовал за спиной близость мирового пожара. Духом и огнем, говорил он, будет "окрещен", омыт мир.
Смысл этого пророчества проясняется в свете кумранского "символа веры". В нем мы читаем:
"Тогда Бог прокалит Своей Правдой все дела мужа и обелит Себе из сынов человеческих плоть, принадлежащую Ему, чтобы покончить со всяким духом Кривды среди них и чтобы очистить их Своим Святым Духом от всех нечестивых дел" (24).
Но если чаяния ессеев относились лишь к избранникам (то есть к ним самим), Иоанн говорил о спасении всех, кто будет внимать гласу Господню. Его собственная задача - накануне явления Судии "представить Ему народ приготовленный". Крещение же в пламени есть испытание, закалка и проверка на прочность. Огонь Духа сожжет зло и преобразит верных...
Так учил Иоанн. И пройдет совсем немного времени, когда Сам Грядущий скажет: "Огонь пришел Я низвести на землю..." Пока же Его глашатай прокладывает Ему дорогу, призывая к первому, подготовительному крещению.
Местом проповеди Иоанн избрал сначала поселок Бетанию, или Бетавару, расположенный на восточном берегу Иордана. Судя по названию, там находился причал с переправой и течение было не таким стремительным, как у верховьев реки. Позднее Креститель ушел дальше на север и остановился в деревне Энон, на другой стороне Иордана, где было достаточно воды для крещения (25).
Вполне вероятно, что из пустыни пророк явился уже не один, а с несколькими единомышленниками. В ессейских кругах давно ожидали Пророка, подобного Моисею. В их книгах ему отводилось важное место (26). Когда Иоанн был призван на служение, в нем легко могли признать эту загадочную личность. У некоторых кумранцев, быть может, возникала мысль, что сын священника Захарии не кто иной, как сам Учитель Праведности, воскрешенный Богом накануне Страшного Суда.
Приверженцы Иоанна положили начало эсхатологическому братству иоаннитов*. Члены его часто постились, как то было принято перед великими испытаниями. Наставник давал им особые молитвы, которые они повторяли ежедневно (27).
--------------------------------------------------------------------
* Условный термин. Название общины неизвестно
Из евангелий мы знаем, однако, только двух учеников Крестителя. Первый - галилейский рыбак, родом из Вифсаиды, сын некоего Ионы, носивший греческое имя Андрей. Он жил в Капернауме со своим братом Симоном. Второй, Иоанн, тоже рыбак, сын Забдия и Саломеи, был в то время еще совсем юным. Его семья отличалась набожностью, ее знали даже в доме первосвященника. Есть основания думать, что молодой галилеянин имел контакты с ессеями. Впоследствии оба были призваны Иисусом. Андрей стал первым апостолом Христовым, а его друг "любимым учеником Господа". За свою пламенную натуру Иоанн получил прозвище Банайрегез, "Сын грозы". Влияние первого наставника юности Иоанн сохранил до конца дней (28).
К иоаннитам, упомянутым в Новом Завете, легенда добавляет строгого аскета Досифея, уроженца Сирии (29). Но связь его с Крестителем остается проблематичной; известно лишь, что Досифей основал позднее собственную оккультную секту.
Евангелист Лука говорит о "многих" беседах, которые вел Иоанн со своими слушателями (30). Однако до нас дошло только общее их содержание и отдельные высказывания учителя. И каждое слово его, сохраненное в евангелиях, показывает Иоанна подлинным наследником великих пророков Ветхого Завета.
Подобно Амосу, он предрекал Суд и вместе с Исайей возвещал спасение. Хотя его речи часто вызывали ужас, он не был мрачным сеятелем отчаяния. В Евангелии слово Иоанна прямо названо "благовестием". За тучами он угадывал первые лучи восходящего солнца, и радость наполняла душу пророка.
Мы уже не раз говорили, что для большинства иудеев Судный День означал крах языческой империи и гибель угнетателей. Народ верил, что Бог явится, чтобы помочь тем, кого Сам избрал. Многие толковали избранность в духе грубого национализма. Иоанн же Креститель решительно отверг этот распространенный и опасный соблазн. Он предостерегал: "Не думайте говорить себе: "отец у нас Авраам", ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть детей Аврааму" (31). Игра арамейских слов банайя и абнайя, сыновья и камни, как бы доносит до нас подлинную живую речь самого Иоанна. Не каждый из пророков поднимался до такой свободы и широты. Обращая сердце Израиля к Богу, учитель одновременно расширял и границы избранного народа Господня.
Поражает также другая особенность проповеди Иоанна. Отрекшийся от всего земного отшельник, он тем не менее не желал уводить людей из мира. Экзальтированные фанатики стали обычным явлением в ту эпоху. Массы требовали чудес и готовы были бежать за любым безумцем. "Народ,-замечает Иосиф Флавий,-действовал под их влиянием, как одержимый, и шел за ними в пустыню, думая, что Господь удостоит их видеть знамения свободы". Один из таких людей, по имени Тевда, собрал толпы у Иордана, обещая, что река расступится перед ним, как в древности перед Иисусом Навином. Другой-повел самарян на гору, чтобы найти там священные сосуды, якобы спрятанные Моисеем. Некий лжемессия-египтянин укрепился на Елеоне с тридцатитысячным войском, пока его не рассеяли римляне (32).
На фоне общего неистовства трезвость Крестителя невольно кажется поразительной. По словам Флавия, Иоанн учил иудеев "вести чистый образ жизни, быть справедливыми друг к другу и благоговейными в отношении к Предвечному". Из евангелий мы узнаем, что советы пророка были удивительно просты. Тем, кто спрашивал его: "Что нам делать?", он отвечал: "У кого две рубашки, пусть поделится с неимущим, и у кого есть пища, пусть так же поступает". Вслед за древними пророками Иоанн не отделял веры от милосердия, которое перед лицом Божиим "больше всесожжении и жертв". Учитель не требовал от солдат, чтобы они бросали свою службу. "Никогда не насилуйте, не вымогайте доносами и довольствуйтесь своим жалованьем",-говорил он им. Даже презираемым мытарям он не запрещал заниматься сбором налогов, лишь бы они остерегались "взыскивать больше положенного" (33).
Экстремистам такие слова, вероятно, были не по душе. Но Иоанн ждал от людей не шумных героических подвигов, а подвига незаметного, повседневного и потому трудного.
Что же в таком случае могло вызвать недовольство властей? Ради чего Антипа пошел на риск и бросил в тюрьму человека, которого чтил весь народ? Флавий этого не объясняет. Создается даже впечатление, что он намеренно затушевал какие-то стороны учения Иоанна, которые Ирод счел опасными. Евангелия указывают на личные мотивы тетрарха. Креститель открыто осуждал его незаконный брак с женой брата. Но это, скорее всего, был повод, а не причина ареста.
Сохранилась древнерусская версия книги Иосифа Флавия, в основу которой, по мнению некоторых историков, был положен ее арамейский вариант, не дошедший до нашего времени. В этой версии Крестителю приписаны следующие смелые слова: "Бог послал меня, чтобы показать вам путь Закона, которым вы избавитесь от множества владык; и никто не будет господствовать над смертными, кроме Всевышнего, пославшего меня" (34). Если бы Иоанн действительно хоть раз произнес нечто подобное, Антипа имел бы уже причину для беспокойства. Однако сомнительно, чтобы пустынник разделял воинственные идеи Иуды Гавлонита. Даже если приведенные слова подлинны, ясно, что Иоанн не имел в виду свободу, добываемую насилием.
И все же скопление людей у Иордана само по себе казалось тревожным симптомом. Тетрарх мог бояться, что проповедь Крестителя примет политическое направление. Тем более что проповедник, по примеру других пророков, не колеблясь говорил правду о сильных мира сего. Согласно Луке, Иоанн "обличал" правителя "за все, что он сделал дурного", в частности за женитьбу на Иродиаде (35).
Славянский перевод "Иудейской войны" упоминает также о появлении Крестителя в столице, где он резко выступил против клерикальной знати. На вопрос старейшин, кто он и откуда, Иоанн будто бы ответил: "Я человек и жил там, где водил меня Дух Божий, питая меня кореньями и побегами древесными". Когда же ему начали угрожать пытками, если он не перестанет возмущать народ, он заявил: "Это вам надо перестать творить свои гнусные дела и прилепиться к Господу Богу своему". Присутствовавший на собрании ессей по имени Симон возмутился: "Мы ежедневно читаем священные книги, а ты ныне вышел из леса, как зверь, и смеешь нас учить и соблазнять людей своими мятежными речами!". После этого спора пророк удалился обратно на Иордан, предсказав кару, которая падет на головы преступных вождей нации (36).
