Но, благодаря благородной предусмотрительности английских королей и нормандских герцогов, нормандская граница представляла собой исключительно хорошую линию обороны, состоящую из недавно построенных замков и непроходимых вброд рек. Людовик это хорошо знал, и когда он решил проникнуть в Нормандию, то он подошел к границе с горстью людей, намереваясь двигаться очень скрытно. С осторожностью, он послал вперед переодетых под простых странников лазутчиков, у которых кольчуги были спрятаны под одеждой, а мечи висели по бокам. Они отправились по общей дороге к старому городу под названием Гасни (Gasny), который мог бы предоставить французам свободный и легкий доступ внутрь Нормандии. Там легко пройти через протекающую вокруг него реку Эпту (Epte), но на большом расстоянии, как вверх и вниз по течению, переправа уже невозможна. Внезапно лазутчики откинули свои одежды и выхватили мечи. Увидев это, жители города бросились к оружию и дрались с неистовством, но лазутчики выстояли и с величайшей храбростью отбросили их. Затем, когда они стали уставать, с горной стороны, подвергая себя опасности, на них обрушился король, оказав своим людям весьма своевременную помощь, и занял, не без потерь для себя, центральную площадь города и церковь вместе с ее укрепленной башней.
Когда он узнал, что английский король находится поблизости с большой армией, то Людовик, как он и привык, кликнул своих баронов и призвал следовать за собой. К нему поспешили молодой и изящный Балдуин, граф Фландрии, истинный рыцарь Фульк, граф Анжу и многие другие знатные люди королевства. Они сломили линию обороны Нормандии, а затем, пока одни укрепляли город, другие предавали грабежу и огню землю, разбогатевшую в течении долгого мира, опустошали и приводили в смятение все вокруг — дело почти невероятное, поскольку там же находился и английский король.
Тем временем, Генрих весьма поспешно занялся новым строительством. Он воодушевил рабочих и воздвиг замок на холме, ближайшем к тому, на котором французский король, перед своим уходом, оставил гарнизон. Генрих планировал, что из своего нового замка, с помощью большого войска рыцарей, и используя арбалетчиков и лучников, он отрежет доставку продовольствия неприятелю, заставит его испытывать нужду и тем отгородит его то своей земли. Но король Франции ответил по пословице «зуб за зуб» и, как в игре в кости, нанес ответный удар. Он собрал войско, внезапно вернулся и яростно атаковал новый замок, который его люди назвали Маласис (Malassis). С большим трудом и после многих нанесенный и полученных тяжелых ударов, которыми обменивались словно на своеобразном рынке, где они (удары) были чем-то вроде платы, он заставил замок сдаться, разломал на куски и полностью разрушил. И к славе королевства и к позору его врагов, он доблестно положил конец всем проискам против себя.
Но колесо фортуны никогда никого не щадит. Как говориться: «Если фортуна хочет, то ты из риторов станешь консулом, если она захочет — то из консулов станешь ритором» (Ювенал, Сатиры, VII, 197–8). Английский король, владея долгое и великолепное время самым приятным унаследованным достоянием, стал удаляться от наивысшего положения колеса фортуны и его мучила непрерывная цепь неприятностей. С одной стороны — король Франции, из Понтье (Ponthieu), что на фландрской границе — граф Фландрии, а из Мэна — граф Фульк Анжуйский, все они использовали всю свою мощь, чтобы доставить ему как можно больше хлопот и нападали на него всеми силами. И он испытывал все бесчинства войны не только из-за внешних границ, но и от своих собственных людей — от Гуго де Журнэй (Hugh de Gournay), от графа О (Eu) и от графа Омальского (Aumale), и еще от многих других.
Как коронованный злодей, он страдал от внутренней злобы. Страшась тайных заговоров среди своих камергеров и слуг, он часто менял кровать и увеличил число вооруженных телохранителей, которые, из-за его ночных страхов, дежурили около него. Он приказал, чтобы его щит и меч всегда бы лежали около него во время сна. Жил некий близкий друг короля по имени «H.», который обогатился благодаря королевским милостям и был хорошо известен благодаря своему влиянию, но стал известен еще лучше благодаря своему предательству. Когда его заговор был раскрыт, то он был осужден на потерю своих глаз и гениталий — милостивое наказание, поскольку он заслуживал и повешения. Из-за этого и других заговоров король не мог наслаждаться чувством безопасности и примечательно, что будучи великодушным и храбрым, он стал осторожным в мелочах. Даже в своем доме он носил меч и запрещал своим самым верным слугам покидать свои дома без мечей, в этом случае, словно в игре на фанты, на них налагался штраф.
В это время человек по имени Энгерран де Шомон (Engerrand de Chaumont), по натуре сильный и благоразумный, смело пошел в наступление с маленьким отрядом и захватил замок Анделис (Andelys), предварительно скрытно разместив на стенах среди воинов гарнизона своих собственных. Заручившись поддержкой короля, он с великой храбростью укрепил его и полностью подчинил себе все земли вплоть до реки Андель (Andelle), и от реки Андель и реки Эпты (Epte) до Пон-Сен-Пьер (Pont-Saint-Pierre). Получил поддержку многих рыцарей выше его рангом он встретил короля Генриха на открытой местности, и, поскольку тот отступил, без всякого почтения преследовал его. И в упомянутых пределах, он распоряжался землей короля, как своей собственной. Что же до Мэна, то когда, после долгих проволочек, король Генрих решил объединиться с графом Тибо и освободить людей, осажденных в замке Алансон, то он получил отпор от графа Фулька. В этот бесславном деле он потерял много людей, замок и цитадель.
Сильно раздосадованный по поводу этой и других непрекращающихся долгое время неприятностей, он уже дошел по полного корыта несчастий, когда божественное провидение, бывшее до сих пор жестоким гончим псом, насланным на него в наказание (поскольку, хотя он и был щедрым жертвователем церкви и раздавал богатую милостыню, но при этом отличался распущенностью), проявило жалость, решило пощадить его и вызволить из глубокого уныния. Неожиданно, из несчастий и неудач колесо фортуны опять подняло его наверх, когда, скорее благодаря божественной помощи, чем из-за его собственных действий, те, кто досаждал ему и казались стоящими выше его, оказались брошенными на самое дно или же вообще перестали существовать. Так, Бог обычно милостиво простирает свою сострадающую десницу над теми, кто уже близок к отчаянию и отчаялся в помощи людей.
Граф Балдуин Фландрский, чьи частые бешенные набеги на Нормандию так сильно досаждали королю, во время бесшабашной и бурной атаки на замок О (Eu) и прилегающий участок побережья, получил неожиданный, хотя и достаточно легкий удар копьем в лицо, Он с презрением отнесся к столь легкой ране, но именно она и вызвала смерть. Смерть Балдуина позволила охранить английского короля и всех его союзников.
Энгеррана де Шамона, самого смелого из людей и неутомимого обидчика Генриха, охватил весьма опасный гнев, из-за чего он не преминул опустошить некоторые земли в архиепископстве Реймском, принадлежащие Деве Марии. После заслуженных им долгих мучений и сильной немощи в теле, он слишком поздно узнал, как следует относится к царице небесной, и умер. Граф Фульк Анжуйский, хотя и был связан с Людовиком узами оммажа, клятвами и многими заложниками, но все же прежде верности ставил стяжательство. Без совета с королем он, предательским образом, что говорило о его бессовестности, позволил своей дочери выйти замуж за сына короля Генриха, Вильгельма, и благодаря этим дружеским узам, он вступил с ним в союз и отрекся от всего того, что раньше обещал под клятвой.
Однажды, король Людовик уже заставил Нормандию молчать с своем присутствии. Он безжалостно грабил ее и малыми силами, и большими. Ими он дразнил английского короля и его людей так долго, что стал презирать их как людей из сделанных соломы. Затем, однажды король Генрих вдруг обнаружил, что французский король стал смел до опрометчивости, собрал большую армию и в боевом порядке скрытно приблизился к нему. Чтобы ошеломить Людовика, он зажег огни и спешил своих вооруженных рыцарей, поскольку они умели более храбро сражаться в качестве пехотинцев, и постарался насколько можно тщательно применить для войны все свое здравомыслие.
Людовик и его люди не удостоили себя приготовлениями к битве. Они просто бросились на врага с большой храбростью, но с малым умом. Люди Вексена, под командованием Бушара де Монморанси (Bouchrd de Montmorency) и Гуи де Клермона, были в авангарде и они очень сильно разбили наголову первую линию нормандцев, заставив их бежать с поля битвы, и храбро отбили первую линию всадников, развернув их против пехотинцев. Но французы которые намеревались следовать за ними, оказались в замешательстве, и наступая против очень хорошо устроенных и управляемых линий, они, как часто случается в подобных обстоятельствах, не могли, в полной мере, использовать свое оружие и отступили. Видя неудачи своих войск, изумившийся этому король, вел себя как обычно при неудачах — используя всю свою твердость, чтобы защитить себя и своих людей и, по-возможности, с честью, он отступил в Анделис, хотя и понес при этом большие потери в своей рассеянной армии. Эта неудача, вызванная его же собственной опрометчивостью, на некоторое время его подкосила. Но затем, чтобы не дать своим врагам возможности оскорбительно утверждать, что он больше не желает идти в Нормандию, и проявляя в несчастье еще больше смелости, чем обычно и, что характерно для людей, подобных ему, еще больше стойкости, он вновь созвал свою армию, призвал отсутствовавших, пригласил баронов со всего королевства и сообщил королю Генриху, что в определенный день он вторгнется в его землю и сразится с ним в славной битве. Он так спешил выполнить свое обещание, будто дал его под клятвой. Поэтому, во главе дивной армии, он бросился в Нормандию, разграбил ее, взял штурмом, после жаркого боя, хорошо укрепленный замок Иври (Ivry), который сжег дотла, а затем двинулся в Бретой (Breteuil). Хотя он еще некоторое время оставался в этой стране, он не видел английского короля и не встретил никого, кому бы мог отомстить за перенесенное унижение. Поэтому, он обратился в сторону Шартра, чтобы разбить графа Тибо, и начал ожесточенный штурм города, намереваясь сжечь его дотла. Но ему воспрепятствовала в этом депутация духовенства и горожан, которые несли перед собой лик преподобной Девы и которые молили его со всей преданностью, как главного защитника их церкви, пощадить их ради ее любви и не мстить своему собственному народу за то зло, которое было причинено другими. Перед их мольбами король преклонил свое королевское величие и, чтобы предотвратить сожжение и разрушение города и благородной церкви Богоматери, он приказал Карлу, графу Фландрии, отозвать свое войско и поберечь город ради любви и страха перед церковью. Когда они вернулись на свою землю, то еще долго и непрерывно продолжали отплачивать жестокой местью за свое временное поражение.
