Некоторые слушатели презрительно отвернулись. Один из них засмеялся, другой надменно взглянул и сплюнул. Но все же они продолжали молча слушать, пока врач рассказывал о пристанище в любви Божьей. Лейла затаила дыхание, очарованная его словами. Ведь он рассказывал о том, как навсегда избавиться от чувства одиночества и собственной ненужности. Получалось, что, если она уверует в Иисуса, то ей уже никогда не придется плакать и говорить: «Меня никто не любит».
Даже Ваффи, который весь превратился в слух, тоже понял, что ему нужно делать: навсегда покончить с враньем, воровством и ругательством, и уверовать! И тогда он больше не будет бояться ни темноты, ни самой смерти. Иисус на веки веков станет его Спасителем и Утешителем в жизни и в смерти.
Проповедь подходила к концу, и все вдруг наперебой заговорили и стали задавать бесчисленные вопросы. Некоторые пришли уже после начала проповеди и торопились поскорее получить у врача лекарства. Двое или трое крестьян, умевших читать, просили дать им книги, а одна молодая женщина предложила что-то купить у нее. Врач, глядя на их суетливые движения и отсутствующие лица, выглядел обескураженным. В который уже раз он рассказывал трагическую историю о распятом Спасителе, а, казалось, ее истинный смысл не проник ни в одно сердце.
Но в толпе было два существа, которых он не мог видеть, потому что они сидели поодаль, в тени деревьев. Лейла от всего сердца радовалась давно забытому ощущению: впервые за многие годы она чувствовала обращенную к себе любовь – любовь Иисуса, а сердце Ваффи гулко билось от переполнявших его решимости и надежды. Папа Давида не догадывался, что благодаря его проповеди один мальчик, друг его сына, нашел свой путь к вечному пристанищу, и одна несчастная девочка утешилась, окончательно избавившись от чувства одиночества и страха.
Глава двенадцатая Я иду к тебе
Лейла смотрела вслед удалявшейся машине, пока та совсем не скрылась из вида, где-то у самого горизонта растворившись в облаке пыли. Она повернулась и стала подниматься на холм, немного прихрамывая, потому что очень устали ноги. Еще никогда прежде, даже в день смерти матери, будущее не представлялось ей в столь мрачных красках. Тогда она была совсем крошкой и знала, что кто-нибудь непременно о ней позаботиться. Но сейчас она была достаточно большой, постарше Давида, и уже научилась бояться одиночества. Она знала, каково жить без родителей и чувствовать себя никому не нужной. И все бы ничего, будь она сильной, взрослой женщиной, но тяжелые мешки и корзины, которые нередко приходилось носить, заставляли ее буквально падать от усталости и невыносимой боли в спине. Возможно, новый хозяин заставит ее носить еще более грузные тюки, а новая хозяйка не будет так добра к ней, как прежняя.
Она сидела на корне оливкового дерева, который, словно огромная гусеница, лежал на тропинке, и смотрела на белую дорогу. Уже стемнело, на небе висел желтый серп луны, и посеребренные лунным светом листья нежно шелестели. Она так долго ждала этого дня, и вот он настал и закончился. Давид, которого она любила всем сердцем, теперь подъезжает к дому, сидя в машине и склонив голову на плечо своему отцу, и, может быть, она больше никогда не увидит его. Вокруг было много деревень, чьи жители нуждались в помощи его отца, а мальчик наверняка последует за ним, да к тому же скоро он уедет куда-то далеко и пойдет в школу…
Она перебирала в памяти события минувшего дня, одно за другим, особенно наслаждаясь воспоминанием о его последних часах, – мужчины и женщины сидели вокруг врача, сосредоточенно слушая. Он говорил о пристанище, и сейчас Лейла, уронив голову на колени, силилась вспомнить каждое его слово. Иисус разрушил преграду между людьми и Богом – грех. Иисус открыл людям дорогу к светлому пристанищу. И она, Лейла, бросилась Ему навстречу! Нет, ей больше не придется чувствовать себя одинокой и всеми забытой. Никогда, никогда она не забудет этих слов. Ах, если бы у нее была эта Книга! Тогда бы она обращалась к этим словам снова и снова.
Лейла поднялась и быстро пошла по тропинке. Подходя к дому, она услышала злой голос хозяина, который звал ее, и только тогда поняла, как долго отсутствовала.
– Ленивая девчонка! – закричал хозяин, замахиваясь на нее палкой. – Бегаешь за чужаками, когда ты нужна здесь. Немедленно отправляйся к моей жене и скажи ей, чтобы она сейчас же шла домой. Она уже давно должна была приготовить для меня ужин.
Старшие дети, чумазые и голодные, уже спали, свернувшись калачиками прямо на полу. Лейла, чувствуя себя виноватой, переложила их на циновки и накрыла одеялом. После этого опрометью выскочила из дома и побежала к дому сестры своей хозяйки.
Во мраке хижины горела одинокая свеча. Туда набилось много соседей, и все сидели тихо и как будто чего-то ждали. Лейла поняла, чего они ждали – той минуты, когда умрет больная женщина, и тогда они станут плакать и бить себя в грудь, выражая горе и отчаяние. Лейле не хотелось нарушать безмолвие и заглядывать за занавеску, где находилась хозяйка с сестрой. Девочка только слегка тронула ее за плечо.
– Пойдемте, – шепотом сказала Лейла. – Ваш муж велит Вам немедленно возвращаться домой.
Женщина покорно встала, и слезы хлынули у нее из глаз. Она наклонилась, чтобы поцеловать бледное лицо сестры, а потом вышла вслед за Лейлой в темную ночь. Ей очень хотелось остаться, тем более она могла уже не застать свою сестру в живых, но ее муж не любил, когда кто-нибудь осмеливался ослушаться его.
«Как бы я хотела, чтобы эти люди знали о небесах, – думала Лейла, – быстро шагая за своей хозяйкой. – Если бы они хоть раз услышали тот стих, что я выучила в больнице: «Я иду приготовить место вам», – сказал Иисус. Если бы они знали ту песню, которую мы учили во время дежурства в палате: «Там, на небе, есть чудесная страна…». Хоть бы кто-нибудь из христиан пришел в нашу деревню и объяснил этим людям, что не стоит плакать и горевать при виде смерти. Мне, например, не страшно умирать. Мне кажется, я была бы рада оказаться в прекрасном доме на небесах, потому что здесь, на земле, у меня, наверное, никогда не будет своего дома. Может быть, я сама попыталась бы рассказать им об Иисусе, если бы знала о Нем больше. Но разве недоверчивые крестьяне станут слушать маленькую служанку?»
Женщины вернулись домой. Хозяин дремал, уронив голову на стол и сжимая в руках трубку. Когда Лейла с хозяйкой входили в дом, он проснулся. Никто не произнес ни слова. Возможно, увидев в глазах жены невыразимую скорбь, ему стало стыдно за свое поведение, и он не выразил упреков, пока жена готовила ужин. Но ни хозяйка, ни Лейла не чувствовали голода, и ему пришлось есть в одиночестве.
Вдруг тишину ночи нарушил крик ребенка, и мгновение спустя в дом вбежала девочка лет двенадцати и упала к их ногам.
– Умерла! – кричала она. – Мама умерла! Ах, что мне теперь делать? Куда я пойду?
Хозяйка Лейлы тоже заплакала и обняла девочку. Так они стояли некоторое время и безутешно рыдали, обнимая друг дружку. Потом женщина заговорила сквозь слезы, даже не взглянув на мужа.
– Ты будешь жить в нашем доме, детка, – сказал она. – Разве ты не дочь моей сестры? Разве мы чужие тебе?
Ее муж перестал водить куском хлеба по тарелке и сурово посмотрел на нее.
– Мы не можем держать в доме сразу двух чужих едоков, – мрачно сказал он. – Если эта будет жить с нами, Лейле придется уйти.
Никто не сказал в защиту Лейлы ни слова. Девочка удалилась в тень, слушая приглушенные плач и всхлипывания. Потом хозяйка велела ей убрать со стола и, пожелав мужу спокойной ночи, вышла из дома, чтобы присоединиться к скорбящим в доме своей сестры.
Лейла вымыла тарелки и легла рядом со спящими детьми, но заснуть не могла. Она знала, что у нее осталось совсем мало времени. Если она сама не решит, что ей делать, то очень скоро за нее решит это кто-нибудь другой. Однажды попав под ярмо тех, кому она была нужна как работница в доме, бедняжка разучилась самостоятельно определять свою судьбу.
«Я помолюсь Богу и попрошу Его подсказать мне, как нужно поступить, – сказала себе девочка. – Раз уж Он и вправду любит меня, то непременно поможет. Он приведет меня к какому-нибудь пристанищу. Я буду молиться, как молились люди в больнице, с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками». Так Лейла лежала, мысленно разговаривая с Тем, Кого она только сейчас начинала узнавать. Когда девочка все рассказала Иисусу о своем горе и попросила подсказать, что ей нужно делать, было уже далеко за полночь, а она все еще не могла заснуть, взвешивая в уме все вероятные возможности. Деревенскому шаману требовалась служанка, и, возможно, ее отдадут ему. У шамана было две жены, которые целыми днями ссорились, и Лейла чувствовала, что скорее умрет, чем пойдет к нему в услужение.
Сейчас она была готова умереть и отправиться в небесную страну, чьи ворота всегда открыты для прощеных грешников. Как-то девочка спросила Давида, на что похожа эта страна, но Давид не смог ответить ничего вразумительного. Он сказал только, что это прекрасная страна, и кажется, там есть река, а улицы там – из чистого золота. По крайней мере, по ним будет не так жестко ходить, как по каменистым горным тропинкам.
