Меня окружал целый рой враждебно настроенных существ. Но с этим легко было покончить в любую минуту, включив свет или же ринувшись прочь из этой комнаты — туда, где в нескольких сотнях футов находился забранный решеткой выход и где общество вооруженного охранника придало бы мне уверенности. Это было испытание, своего рода утонченная форма пытки, оставлявшая неприкосновенным тело, но изводившая душу. И все же какой-то внутренний голос неотступно шептал мне, что я должен претерпеть все это до конца.
И развязка действительно наступила. Жуткие элементальные создания, злые духи преисподней, нелепые, безумные, грубые и дьявольские образы столпились вокруг меня, заставив испытать невыразимое отвращение. За несколько минут я пережил то, чего не смогу забыть до конца дней своих. Эта неестественная сцена, подобно фотоснимку, навсегда запечатлелась в моей памяти. И никогда больше я не решусь на повторение подобного эксперимента, никогда уже не осмелюсь провести ночь во чреве Великой пирамиды.
И вдруг все кончилось. Злобные призрачные существа растворились во мраке, вернулись назад — в свое мрачное царство мертвых — унося с собой созданную ими атмосферу испепеляющего ужаса. Мои измученные нервы испытали, наконец, облегчение, какое, наверное, испытывает солдат после прекращения жестокого артобстрела.
Не знаю точно, сколько с тех пор прошло времени, но вдруг я ощутил присутствие в комнате нового существа — на сей раз спокойного и благожелательного. Оно стояло у входа и смотрело на меня добрыми глазами. С его появлением атмосфера комнаты полностью изменилась, причем к лучшему. Новое существо принесло с собой ощущение чистоты и разума, и мои измученные чувствительные нервы подверглись новому воздействию — на сей раз ласковому и успокаивающему. Существо подошло к моему каменному креслу, и я заметил, что за ним следует еще одна призрачная фигура. Оба приблизились, и я ощутил на себе их выразительные, исполненные пророческого предвидения взгляды. Я понял, что приближается один из самых важных моментов всей моей жизни.
Появление этих двух существ я тоже запомню до конца своих дней. Их белые одежды, обутые в сандалии ноги, мудрые лица и рослые фигуры всплывают в моей памяти во всех подробностях, стоит мне только подумать об этом происшествии. Их регалии
Я даже не рискнул предположить, сколько ему может быть лет.
— Сын мой, могущественные повелители тайных сил обратили на тебя свое внимание. Сегодня тебе предстоит попасть в Чертог Познания, — бесстрастно произнес он. — Тебе следует лечь на этот камень! В прежние времена это происходило бы там, на ложе из папируса. — И он указал на каменный саркофаг.
Даже не потрудившись задуматься над услышанным, я сразу же повиновался таинственному гостю и вытянулся, лежа на спине, на поверхности камня.
То, что произошло сразу после этого, непонятно мне до сих пор. Призрачный жрец словно ввел мне дозу неведомого, медленно действующего анестезирующего препарата. Все мои мускулы напряглись, после чего тело начала охватывать странная парализующая летаргия. Конечности стали наливаться тяжестью и коченеть. Сначала холод сковал мои стопы. Их будто кто-то заморозил. Постепенно непонятное оцепенение добралось до колен, но не остановилось на этом, продолжая захватывать все мое тело. Я как будто увяз по пояс в снежном сугробе во время восхождения на горную вершину. Мои ноги потеряли всякую чувствительность.
Я начал впадать в забытье, и в мой разум закралось смутное предчувствие надвигающейся смерти. Однако я не боялся, поскольку уже давно смог освободиться от первобытного страха смерти и теперь с философским спокойствием относился к ее неизбежности.
А непонятный холод тем временем уже сковал мой позвоночник, мое дыхание становилось все слабее, а сам я, казалось, стал проваливаться куда-то в глубины сознания, в некую центральную точку собственного мозга.
Когда же холод достиг груди, практически полностью парализовав тело, я ощутил нечто похожее на сердечный приступ. И хотя он скоро прошел, я догадывался, что самый жуткий момент еще ожидает меня впереди.
В голову мне пришла на удивление нелепая мысль, и если бы мои окаменевшие челюсти были в состоянии пошевелиться, она, возможно, даже заставила бы меня рассмеяться. А подумал я вот что:
«Утром в пирамиде будет найден мой труп — на этом и закончатся все мои оккультные искания».
Я не сомневался в том, что все мои ощущения были вызваны переходом моего собственного духа от физической жизни к посмертному состоянию.
Но хотя я и знал, что чувствую сейчас приближение смерти, я даже и не думал сопротивляться.
Наконец наступил момент, когда все мое сконцентрированное сознание сосредоточилось исключительно в голове, и последние отчаянные его всплески постепенно погасши в глубинах мозга. Мне показалось, словно меня подхватил мощный тропический ураган и сквозь узкий коридор потащил куда-то вверх; затем последовал пугающий своей неожиданностью прорыв в безграничное пространство, и вот — я обрел Свободу.
Ни одним другим словом невозможно описать того безмятежного состояния легкости, в котором я оказался. Я превратился в ментальное существо, состоящее лишь из мыслей и ощущений и полностью свободное от обременяющей тяжести физической плоти, сковывавшей меня до сих пор. Я сбросил земное тело, подобно призраку, подобно усопшему, восставшему из гробницы, но мое сознание ни на йоту не пострадало от этого. Напротив, я стал ощущать реальность своего существования еще яснее, чем прежде. Но самое главное — после исхода из физического мира, в том неведомом четвертом измерении, где я теперь оказался, я обрел ощущение безмерной и самой безмятежной свободы.
Сперва я чувствовал, что продолжаю горизонтально лежать на спине, как и мое только что оставленное тело, лишь приподнявшись чуть выше над своим каменным ложем. Затем мне показалось, что чья-то невидимая рука, слегка подтолкнув меня вперед, вернула меня в вертикальное положение, и я смог снова встать на ноги. В конце концов, во мне осталось странное смешанное ощущение того, что я и стою и лежу одновременно.
Я посмотрел вниз и увидел свое покинутое тело, все также неподвижно распростертое на поверхности каменной глыбы. Я увидел в перевернутом изображении равнодушное лицо: глаза были наполовину прикрыты, но блестевшие из-под век зрачки свидетельствовали, что я, возможно, продолжаю внимательно вглядываться в темноту. Руки были сложены на груди, хотя я точно помнил, что оставил их вытянутыми вдоль туловища. Неужели кто-то скрестил мои руки за меня, когда я уже перестал их ощущать? Ноги оставались вытянутыми и плотно сдвинутыми вместе. Я напоминал себе покойника, мертвую форму, которую уже покинул дух.
Я заметил, что от меня теперь исходит едва заметное серебристое свечение — от меня нового, прямо к тому безжизненному существу, что покоилось внизу на каменном ложе. Это было поразительно, но еще более поразительным было то, что эта замеченная мною загадочная психическая пуповина освещала своим сиянием ту часть Царской комнаты, над которой я теперь воспарил; стали видны даже отдельные камни в стене, будто озаренные лунным светом.
Я превратился в привидение, бесплотное существо, подвешенное в пространстве, и понял, наконец, почему эти мудрые древние египтяне изображали освобожденную душу человека в своих иероглифических надписях в виде птицы. Я почувствовал, что могу теперь охватить гораздо больший объем пространства и перемещаться в нем намного свободнее, словно за спиной у меня выросли крылья. Я поднялся в воздух и завис над своим брошенным телом точно также, как птица поднимается в небо и кру жит затем над своим гнездом. А это ощущение окружающей меня великой пустоты? Несомненно, для этого состояния трудно было найти образ более подходящий, чем птица.
Да, я взвился ввысь, освободив душу от бренных оков. Разделившись на две одинаковые с виду части, я покинул привычный мне мир. В своем родном теле-двойнике я ощущал необычайную легкости воздушность своей новой природы. Глядя вниз на холодный камень, где распростерлось мое тело, я вдруг осознал одну важную вещь, надолго овладевшую моим сознанием, и беззвучно сказал самому себе:
