Сказав это матушке, я успокоился и, вернувшись в свою комнату, стал думать, с какой главы начать носить Павитрину книгу. Ответ подсказало мое поле. Схлынувши с меня после вопросительного напряжения, оно вынесло из меня главу: "Конец интеллекта". Для меня она была самой интересной из всей книги, и я чувствовал, что в ней сконцентрирована моя индивидуальность. Вечером я выразил Павитрину претензии по поводу его отношения ко мне. Это ему не понравилось, и он с обидой мне их вернул, прибавив свои. Я чувствовал, что он меня не понимает.
Весь следующий день я расслабленный словно плыл по течению в реке с металлической водой. Она полоскала все мое тело, все его части. Это было непривычно и ближе к неприятному, чем к приятному. Двигаться не хотелось. Неприятен был легкий отталкивающий оттенок. Я чувствовал, что, несмотря на неприятие, я остаюсь для читающего на высоте. Я был уверен, что купаюсь в психической энергии Вадима.
Я включил компьютер. Он загудел. Я выключил его, испугавшись, что на меня могут подумать, что я его сломал. Едва я сел за другой компьютер, как звук гудящего компьютера вернулся ко мне с моим прилипшим к нему страхом. Только теперь прилипший к нему страх, будучи моим по источнику возникновения, был не моим по тембру эмоции. Он был Павитринский, словно мое тело излучило его.
Я сидел дома, рассматривая свои чувства и видения по отношению к Алине -двенадцатилетней дочке Вадима, с кем у нас были больше, чем дружеские отношения. Я ходил с Вадимом в роддом к Оле, когда Оля родила Алину. Был свидетелем проблем с дачей ей имени. Вчера же она сказала слово: "Миш", зацепив меня до глубины души. "Погуляю 8 лет, а там с ней и поженимся", - подумал я.
Утром я, поехав к тете Лене Голобоковой - моей бабушке, взял в собой еще листков текста, решил завезти их к Вадиму в поликлинику и одновременно обрадовать его сообщением того, что Алина будет моей женой. Когда я ехал в троллейбусе и, расслабившись, обратил взор в себя в районе селезенки, я увидел огромную прозрачную полевую пленку, уходившую из моего тела в параллельные миры. Эта пленка была эгрегором Ванги. Когда я коснулся ее своим вниманием, то вдруг пришел на понятийном уровне сформированный ответ, по какому механизму происходит излечение людей, которые следуют советам Ванги. Во всем моем теле в разных местах вспыхнули еще 2 центра с подобной информацией, создавшие мне целостную картину этого механизма. В левом полушарии я увидел тот же механизм излечения при лечении словами людей Лазаревым, добивающимся их понимания и правильности поступков. А в правом - был теоретический фундамент этого излечения. Он основывался на мысли тибетских знахарей о том, что мироздание состоит из трех веществ: слизи, ветра и огня. Как перемешивание этих природных факторов ведет к хаосу в мироздании, так каша в сознании или обмене веществ, не дающая душе или телу посредством сознания успокоиться, ведет к болезням и тела и души. Механизм лечения тела Вангой кроется на разжатии полевых спиралей, образующихся в духовном теле от обмена веществ организма, путем дополнения недостающих элементов обмена или нетрадиционными продуктами и веществами, или нетрадиционными способами, изменяющими ход мысли больного и его близких, что ведет к тому же изменению обмена веществ, которого добивается Лазарев, преследуя лишь понимание человеком принятия "Я" близких людей и понимание взаимосвязи между правильным мышлением, поступками и здоровьем своим и близких. Наступление этого здоровья души и тела приходит в результате раскручивания полевых спиралей обид и эгоизма, задающих обмен веществ в организме, приводящий к кризису последнего.
Мы зашли в пустую процедурную. Сели на стулья. Он завел меня обо всем поговорить. Точнее сказать, чтобы я выговорился весь.
-Зачем ты рвешься в ту Вселенную? Вот же перед тобой полно таких же Вселенных, только запутавшихся в себе и в жизни, потеряв себя. Путешествовать в них не менее интересно и полезно, чем в ту.
Разницы я действительно не видел абсолютно никакой. Что там тешились чувства, что из потенциального человека сделать полноценного. Разве не будешь себя ощущать сверхчеловеком? А это можно делать, тратя то же время, которое уходит на повседневные встречи, на общение на работе. Тем более, если клиенты прислушиваются по долгу твоей работы к твоим словам.
На лице Вадима заиграла игривая улыбка. Он сидел от меня справа. В районе своей селезенки я увидел нечто черное, вроде как грозящее накрыть меня с головой. Это все произошло мгновенно. Я остался уверен, что он хочет закрыть от меня свою душу.
- По моему, я зря все это говорю, - как-то задумчиво начал я, задним умом начиная осознавать, что бессознательно начинаю попадать в точку. Чернота мгновенно исчезла. Исчез и предмет моего осуждения и даже повод, на который я бы мог обидеться. Очистился мой собеседник от желания проиронизировать на мой счет, очистился и я. Даже от обид на его подобные желания.
- Пойдем я тебя провожу, - сказал он. Мы встали и пошли. Его желание, оставленное в его поле, меня бессознательно зарядило на его прочистку. В лифте, прочистив свои эмоции по поводу его отношения ко мне, я опять очистился. В вестибюле мы отошли в сторону с прохода.
- И знаешь, что я хотел тебе еще сказать?
- Что?
- Знаешь, кто будет моей женой?
- Кто?
- Алина.
Он недовольно замялся:
- Знаешь, Миша, я не люблю пустых слов, когда говорится, лишь бы что-то сказать.
- Почему ты думаешь, что они пустые?
- Откуда ты это знаешь?
- Хорошо. Психика - модель Вселенной. Вселенная пребывает одновременно и в вечности и в трех временах. Почему ты думаешь, что я не мог узнать из будущего реальность?
Мои слова его почти убедили. Наполовину растаяли выражения его лица, но элемент какого-то его недовольства сказанным все же присутствовал.
- Да ты не думай. Если это случится, это будет без всякого принуждения как с моей, так с ее и вообще с чьей-либо стороны. Ты ведь не станешь препятствовать ей, если она этого сама захочет. Тут вообще никому об этом не надо думать, т.к. если это суждено, оно сложится само.
- Да ты не переживай, - продолжал я, глядя на его лицо, продолжавшее оставаться чем-то недовольным. - Этого вообще может не случиться. Я ведь в любом случае остаюсь свободным. И подобное (по отношению к Алине) я видел по отношению еще к одному человеку. Энергия, бившая из меня, сметала любые сомнения, и зрелище сомневающегося Вадима в какой-то мере было для меня несуразицей.
- Да ты что, сомневаешься? Ванга сейчас мне передала уникальный опыт лечения людей.
Честно говоря, я сам не мог понять, сам ли я вследствие своих размышлений натолкнулся на то озарение, или меня из параллельных миров к этому кто-то подтолкнул. Вадим принял мои слова без вопросов и эмоций. Я шел домой, заливаемый белой энергией, заливающей мою внутреннюю полость тела откуда-то сверху.
- Завтра у Илюши день рождения. Приходи, если будет время.
- Хорошо. Не обещаю, но по возможности.
На удивление, он не сказал: "Как Иисус".
Идти я не очень хотел. Не знал, надо ли. Желание то появлялось, то исчезало. Но потом вдруг оно пришло однозначно. Я взял гитару, что для наших отношений было необычно, и пошел к Павитрину. В качестве подарка, нарушая правило детской педагогики и свои чувства, я решил Илюше только посвятить песню "Попробуй спеть вместе со мной", а если ему будет обязательно нужен и материальный подарок - пообещать ему принести его после. Увидев меня с гитарой, Вадим остолбенел. Несколько последовавших за тем вопросов проверяли мою прежнюю открытость души и психическую полноценность. Убедившись, что с этим все в порядке, он облегченно выдохнул и пригласил меня в комнату. Там были все свои. Меня пригласили за стол. Трифон Сигизмундович налил стопку вина. От водки я отказался. Оля принесла еды. Когда я перекусил, мне была вручена гитара. Это был мой первый сольный дебют. Я пел так, как выступают на концертах - во весь голос. Он был не прочным, но управляемым. Непрочность его шла от того, что, когда я пел, у меня внутри происходили какие-то перемещения, как будто то вправо, то влево двигались голосовые связки и психические каналы. В покое эти видения сопровождались или, можно сказать, провоцировались движением сознания от одного полушария к другому. Сейчас же мне некогда было созерцать эту картину и бояться, что что-нибудь с психикой произойдет, т.к. все мое внимание было направлено на воспоминание слов песен и интонации голоса. Поэтому я, отбросив все опасения, просто поверил, что ничего плохого не произойдет, что летом делал постоянно.
Перед восстановлением отношений с Павитриным я был подвластен каким-то странным чувствам о своей неготовности выступать в церкви перед прихожанами, и я, сославшись пастору на занятость, сказал, что я на некоторое время перестану ходить в церковь. Психика, проламываясь посередине, лишала меня веры как в себя, так и в говоримое мной. Сейчас, несмотря на непонимание мной настроений Вадима, а им меня во всей полноте, мое мироощущение стало меняться в лучшую сторону. И я, почувствовав в себе силы, пришел в церковь с окончательным решением выступать. После проповеди я, дождавшись, когда пастор освободится о бесед с прихожанами, подошел к нему.
