Уже этого немного достаточно, чтобы увидеть, что нет такой пропасти между духовной жизнью Запада и Востока, как нам кажется. Конечно, каждый народ имеет свои обычаи, свой душевный склад, свою историю. Но Церковь не может быть однообразной, она живет во всех Формах. То, что Христос основал «на камне», было и есть единое. Разделяют же люди и их грехи. А отцы наши учили, что прежде всего надо видеть — свои. Вы говорите, что они фанатики, потому что «не хотят подчиняться нам». А зачем Церкви подчинение? Разве господствовать нас призвал Христос? Что касается их церковного устройства (папа и т. д.), то это к духовной жизни не относится. Не нам с вами решать эти сложные вопросы. Это может решить лишь Вселенский Собор. А пока он не вынес своего суждения, все особенности (а их немного) западной Церкви остаются «богословскими мнениями» ее членов и иерархии. Для спасения души в духовной жизни важнее другое: вера, молитва, любовь, таинства. Единственная возможность разделенных братьев понять друг друга — это доброжелательно относиться друг к другу. Вы говорите, что не нужно «догматического сближения». Это правда, ибо основы догматов у нас общие, и «сближать» особенно нечего. Их догмат о вознесении Богоматери у нас формально не принят, но в богослужении и Предании он есть. От «Филиокве» они сами готовы отказаться. Остается лишь примат… Но и здесь есть надежда, что дело прояснится. Вражда же только ослепляет.
Если они к нам не расположены (а я знаю, что это не так: папа, например, обращался к Восточной Церкви, испрашивая прощения за прошлые обиды, напомню и о примирении папы с патриархом Афинагором), то мы должны первые показать дух христианского смирения и любви. Не искать друг у друга слабостей, а скорбеть о собственных немощах должны мы. Только так мы можем надеяться на прощение и исцеление. У каждого народа есть свои праведники и подвижники (тайные и явные), есть и у западных христиан свои исповедники, подлинно духовные учители и дела христианской любви. Это должно радовать нас, православных, ибо обителей у Отца много. Нетерпимость, ревность, осуждение — нам не к лицу.
Вот сейчас наш поместный Собор снял клятвы со старообрядцев. Они тоже имеют различие с нами в обрядах и в Символе. Они нас не любят. Но как прекрасно, что мы первые протянули им руку! Именно так нужно поступать христианам, а не ждать, пока другие это сделают (даже если они были виноваты века назад). И что говорить? Раз наша Церковь признает таинства западной, значит, по существу, нет двух Церквей, а одна, находящаяся в состоянии плачевного раскола. Преодолевается он лишь любовью.
Простите меня, если я огорчил вас, но обязан был сказать то, что думаю, и уверен, что если вы рассмотрите дело внимательно, присмотритесь к жизни западных святых (в том числе и нового времени — вроде Дамиана де Вестера [96], Бернадетты [97], Максимилиана Кольбе и др.), к писаниям их подвижников, вы увидите, что нас большее соединяет, чем разделяет. Слов нет, велики наши подвижники, но когда к ним прибавляется еще сонм, мы не теряем, а приобретаем.
Гораздо проще дело с календарем. Я знаю, дорогая матушка, с каким временем связаны у Вас воспоминания о спорах вокруг этого дела. Когда новый стиль вводили обновленцы и нужно было ни в чем им не уступать. Но это уже же история, теперь об этом мало кто помнит.
Итак, рассмотрим дело по существу. Что такое «старый стиль»? Его изобрел языческий ученый Эратосфен за три века до Р. Х…, а язычник же Юлий Цезарь ввел его повсеместно. Поэтому ничего священного и церковного в нем нет. Его придерживались все в империи — и христиане, и язычники.
Владыка Мануил был прав, когда говорил, что нужно следовать постановлениям 318 отцов, но их постановления, дошедшие до нас, касаются в основном канонов и догматов. В. В. Болотов, самый крупный петербургский историк Церкви, писал:
«Относительно определения Вселенского собора о времени празднования Пасхи ничего не сохранилось». (Лекции по истории др. Церкви, Пг, 1918, стр. 26). Но и до I Собора христиане разных стран праздновали Пасху в разное время, что считалось неправильным. О необходимости всем христианам праздновать этот день вместе свидетельствует послание Константина Великого к Собору. Значит, унификация календаря есть дело нужное для единства верных. Сам по себе календарный «стиль» не затрагивает веры в духовной жизни. Это дело астрономов и канонистов, а христиане должны исходить из своих принципов. Не будем же мы из–за чисел враждовать. Ведь тогда, в 20–е годы, дело было не в самом календаре, а в измене обновленцев духу Христову. Впрочем, пусть это все решают люди сведущие. Не об этом нас с вами спросят на Страшном Суде.
Не взыщите за то, что говорил о вещах, для вас неприятных. Но думаю, что вы не осудите меня за откровенность. От души желаю вам мира и твердости. Не забывайте нас в молитвах. Маруся В. и мама вам шлют поклоны.
Ваш прот. Александр М.
11 октября 1974.
Благословите, дорогой о. Александр!
Ваше письмо мне принесли в госпиталь, в котором я пролежала полтора месяца, получила я его перед преподобным Сергием, а на Иоанна Богослова меня выписали домой на 3 недели до второй операции. Простите, дорогой о. Александр! Какое я имею право как монахиня, хотя и последняя из всех, обижаться на Вас. Да, Спаси вас Господи за правильные, справедливые замечания на мои неразумные письма, и притом меня вообще это не должно касаться как стоящее выше моего разумения, это удел Богословов, а не простых смертных невежд. Но вы и меня поймете, мое болезненное состояние мозга и моей больной души, столь сильно на меня отразившихся вдали от Родины, и притом тяжелых моральных травмах, это поймет только тот, кто находится вне родных мест, при трудной, очень сложной окружающей обстановке. Писала я вам под впечатлением частых стычек с этими людьми и моего больного состояния, от бессонных ночей и физических страданий. Теперь я совершенно не реагирую, на все смотрю спокойно, без того болезненного переживания. И что же на меня подействовало? Простое стихотворение какого–то нашего святителя, но имя не указано. Под заглавием «Грешный ропот». Стиль стиха по «ямбам» напоминает Пушкина, столь прост и силен по содержанию; и несмотря на столько имеющихся у меня разнообразного содержания книг, меня поразило и вразумило это стихотворение и успокоило мое мятущееся сердце. Теперь я совершенно равнодушно и без мучительного переживания смотрю на все современные события, совершающиеся на глазах и известные из газет или радио. Идет все так, как попускает промысел Божий. Ненависти и неприязни у меня по милости Божией никогда не было ни к кому, даже к этой католической вере, от которой в нашем роду многие пострадали, и в данный момент при столкновении с бывшими недругами я спокойно к ним отношусь, несмотря на то, что некоторые из наших старых монахинь, которые были близки, т. е. невольно с ними сталкивались, близко по местожительству совместно, так они не могут даже спокойно о них говорить, я часто с ними доказываю обратное, что и среди них много святых. В данный момент к ним приходит один из священников, немец по национальности, а по вере католик, и мы с ним большие друзья, он все время меня навещает в больнице, он очень любит нашу службу, часто бывает у нас и на однодневных приемах. У него очень светлая и хорошая душа, т. ч. не думайте, что я поголовно их отрицаю, но в сущности в глубине души мы с ними не сходимся. По заповеди Христовой, если нужно, я по милости Божией, не от себя, ибо я без Бога и Его помощи ничто и никто, никогда никому не отказывала, невзирая ни на нацию, ни на вероисповедание, но по убеждениям своим, воспитанным с детства, все же я к католикам не пойду. Бог с ними, пусть они в тысячу раз будут святее нас, я православная и молю Бога быть такой же до конца, а это ваше дело, Богословов, что требуется от Вас на сегодняшний день.
С любовью о Христе
гр.[ешная] мон.[ахиня] Викторина [98]
Приложение 2. Письмо сестры Марии из монастыря св. Клары
Монастырь святой Клары. Иерусалим, 6 августа 1974 г.
Многочтимому отцу Александру.
Многочтимый отче!
Позвольте обратиться к вам от моего имени и от имени моих сестер. Уже несколько месяцев, как мы слышим о вас, и с того дня мы усердно молимся о вас, дабы Господь оплодотворил вашу пастырскую работу.
На днях отец Рошко нам любезно показал то письмо, которое вы ему отправили в ответ на его замечания о христианских церквах в Святой Земле, и о трудностях, вызванных встречей Востока и Запада.
Ваш ответ произвел на меня сильное впечатление. Родилась у меня мысль, что именно самые отдаленные по пространству наши братья могут оказаться самыми близкими. Я не ожидала, что бы вы были так хорошо осведомлены о церковных вопросах на Западе, и тому радуюсь.
Да соединим наши молитвы, чтобы тот кризис, который расшатывает современный мир, чтобы этот кризис младенчества нашего современного мира нас довел до зрелого мира и открыл бы для наших Церквей путь к истинному экуменизму, в котором мы оказались бы «едины» во Христе.
