«И рече к Марии Матери Его: се, лежит..». (Лк. 2; 34), то есть предназначен, такова участь Его. «На падение и на востание..». Почему не на одно восстание? Причина в людях. Падение в Новом Завете называется несчастьем, а восстание счастьем. Мессия лежит многим на восстание. Апостол Петр называет Его камнем честным, избранным, положенным в главу угла. Мессия лежит на падение, ибо Он называется камнем претыкания (Рим. 9; 32) и соблазна, о котором соблазняются неповинующиеся Его учению. Так, действительно, и было. Израиль в понятии своем о Мессии разделялся надвое. Крест Иисуса составлял для Иудеев «соблазн», для эллинов «безумие», тогда как для верующих распятый Иисус был Божия «сила» и Божия «премудрость» (1 Кор. 1; 23-24). Учение Иисуса Христа для одних было вонею в смерть, для других - в живот. Все благодеяния Божий таковы, что люди по своему произволу могут во зло употреблять их. Лекарства самые полезные и действительные от злоупотребления могут сделаться недействительными и даже убийственными. Пища может поддерживать жизнь и производить смерть. «И в знамение пререкаемо» (Лк. 2; 34). Знамение, - то есть нечто как бы поднятое вверх, выставленное напоказ, нечто чудесное. Евангелист замечает, что слух о Рождестве Спасителя немного спустя после сего разнесся во всей Сирии и другим окрестным странам. Но знамение сие многими было отвергаемо. Одни говорили о Мессии, "яко благ есть"; другие: "ни, но льстит народы". Сие предсказание Симеона особенно обнаружилось при Кресте. На Голгофе о Нем было столько мнений, сколько людей.
«Да открыются от многих сердец помышления» (Лк. 2; 35). До явления Мессии все были уверены, что когда придет Он, то Его узнают; всякий говорил, что он готов всем жертвовать Ему, все предписываемое Им исполнять; но когда явился Он, то открылись помышления, лежавшие в глубине сердца человеческого. «Сердец..». Так, сердце было источником суда о Мессии, а ум, так сказать, только плавал по поверхности сего суждения. Сердце судило, принять ли или не принять Мессию. Что приятно для сердцу к тому наклоняется и ум; а что тяжело, неприятно для сердца, то кажется и несбыточным, невероятным. Сердце желало в лице Мессии видеть богатого, славного царя, а когда Он явился в противоположном сему виде, то сердце и отказалось верить в Него, стало видеть в Нем одни противоречия и недостатки.
«Тебе же Самой душу пройдет оружие» (Лк. 2; 35). Вот что предсказывается Матери Божественного Младенца, Которой по видимому принадлежал один покой и радость! Тебя ожидают скорби, говорит Ей Симеон, оружие лютое пройдет Твою душу. Божественный Сын Твой будет много терпеть, сделается предметом противоречий. Какое же это оружие? Бедствия физические и нравственные, нужда и скорбь. Они начали скоро проходить Ее душу, ибо бедствия, лишения и неверие окружили, так сказать, еще самую колыбель Богочеловека. Многие с самого рождения начали отвергать Его. Думать же, что Мария при Кресте Иисуса Христа или после претерпела мучения, и таким образом кончила жизнь, нет нужды и основания. Об Иосифе (Прекрасном) говорится в книге Бытие: "душу пройде железо ", - но явно, что здесь разумеется не мученическая смерть, а несчастные обстоятельства в жизни. Почему здесь не упоминается об Иосифе (Обручнике), а об одной Матери Иисуса Христа? Без сомнения, он был тут же. Должно думать, о нем ничего не говорится по причине старости его, которая, вероятно, скоро низвела его в могилу. Если бы он и дожил до исполнения сего предсказания, то все-таки участь Младенца более касалась Матери Его.
«И бе Анна пророчица... и та вдова» (Лк. 2; 36, 37). Является новое лицо -пророчица-вдова, «заматоревши во днех мнозех». Святитель Амвросий Медиоланский замечает, что от всех состояний, возрастов и полов собраны лица вокруг Иисуса Христа. Только о Симеоне говорится, что он изведен был Духом в церковь, а об Анне замечается, что она сама подошла случайно, но и здесь, конечно, Промыслом было так устроено, чтобы и ей быть тут же, дабы таким образом утешить и достойно наградить ее старость и подвиги добродетели. А почему она тут же была? Потому что она была в храме всегда, не отходила от церкви, постом и молитвами служащи день и нощь; а кто никогда не отходит от храма, тот много может видеть в нем необыкновенного, великого, чудесного. Почему Анна названа пророчицей? Может быть, она была жена пророка? Но мы не видим в ее время пророков. Притом, говорят, что она названа пророчицей за долговременную благочестивую жизнь, оставшись без мужа после семилетней жизни с ним. Но не потому только она пророчица. Она имела дар прозорливости, была пророчицей в собственном смысле сего слова, и сей дар она получила за строгую добродетельную жизнь. Ори-ген говорит, что она шестьдесят лет прожила при храме по смерти мужа, и потому неудивительно, что могла получить дар пророчества. В чем состоял этот дар пророчества, неизвестно. Вот еще новое доказательство, что Анна была в собственном смысле пророчица: «Анна... дщи Фануилева» (человека почему-либо примечательного), «от колена Асирова», известного по своему особенному богатству и спокойствию. Евангелист говорит об Анне для того, чтобы показать, что она была вдова. Она семь лет жила с мужем и вступила в супружество, по общему обычаю евреев, вероятно пятнадцати лет. И в таких летах обречь себя на всегдашнее вдовство, при тогдашнем развращении нравов, крайняя редкость!
«Не отхождаше от церкве» (Лк. 2; 37). При церкви жили девицы и вдовы (2 Мак. 3; 19, 20). Это обстоятельство изъясняет отчасти, почему Мария в известное время приведена была в храм. «Не отхождаше», - значит жила постоянно в церкви, в посте и молитве своей, частной и общественной. Замечательно, как человечество здесь уже спело; одежда - закон обрядовый, была для него, так сказать, уже не по росту. Анна молилась столько, когда и где можно было.
«Исповедашеся Господеви» (Лк. 2; 38), - то есть восхвалила Бога, а не так, как Симеон - благослови Бога (Лк. 2; 28); женщине неприлично благословлять. «Всем чающым избавления во Иерусалиме» (Лк. 2; 38). Были люди, кои и не чаяли уже сего, что особенно видно из описания последней войны Иудеев с Римлянами. Тогда между зилотами явились многие фанатики, защитники свободы отечества, кои попирали все священное. Так здесь, в храме, жена остается проповедницей Мессии; по воскресении Его жёны также были первыми проповедницами.
Вот что происходило во время принесения Сына Божия во храм! Какое же действие произвело все сие на Марию и Иосифа? Они удивились. Но чему? Разве им была неизвестна судьба их Младенца? Вполне, конечно, едва ли была известна судьба Его, то есть так, как после открыли нам апостолы. Но если бы им совершенно была известна судьба Его, то и тогда они не могли бы не удивиться. Они видели или, лучше, держали на руках Младенца слабого, плачущего, и о Котором между тем говорят так много; поразительная необыкновенность! Особенно же им не была известна тайна, сказанная Симеоном, что через сего Младенца спасение уготовано всем народам. Апостол называет это тайной, никому доселе неизвестной.
«Яко скончашася вся по закону Господню» (Лк. 2; 39). Законов Моисеевых, собственно, было немного, но здесь могли быть некоторые придатки, которые все также могли быть исполнены. «Возвратишася... во град свой Назарет». Нет, они теперь не в Назарет возвратятся, а удалятся в Египет, только евангелист Лука пропустил сие обстоятельство, а у евангелиста Матфея оно написано.
11. Бегство в Египет, избиение младенцев и возвращение Святого Семейства в Назарет
Мы видели, как волхвы, поклонившись рождшемуся Христу, возвратились другим путем в свое отечество, дабы не заходить к Ироду; видели, как совершено было принесение Иисуса Христа во храм. Ирод, видя, что волхвы так долго не возвращаются, сначала подумал, что им трудно отыскать рожденного Царя, или если и нашли Его, то не могут скоро, так сказать, оторваться от Него; посему он и не скоро приступает к строгим мерам. Потому и Ангел говорит во сне Иосифу: «хощет бо Ирод искати Отрочате» (Мф. 2; 13). Когда еще только зарождалась в уме Ирода сия ужасная мысль, Бог уже видел ее и повелевает Иосифу бежать в Египет. Таким образом, опять начинается странствование другое. Прежде Иосиф шел из Назарета в Вифлеем, потом из Вифлеема в Иерусалим, а теперь опять в Вифлеем, и потом в Египет. Обстоятельство сие казалось некоторым противникам христианства весьма странным. Особенно издевался над ним Цельс в своих богохульных сочинениях. Но беспристрастный взгляд показывает здесь другое. Бог сошел на землю для того, чтобы показать пример смирения; чудесам или всемогуществу Его в сем случае не было места. «Востав», то есть нимало не медля, «пойми Отроча и Матерь Его, и бежи во Египет» (Мф. 2; 13). Опасность угрожала только Отрочате, но и Мать нужно было взять с Ним, ибо Дитя не могло еще жить без Матери. Более нечего было брать, ибо Семейство сие было в крайней бедности. Почему должно было бежать во Египет, а не в другую страну? Потому что Египет не подлежал тогда власти Ирода, и был ближе к Вифлеему; притом же в Египте жило множество Иудеев, которые имели там своего этнарха, да и царь Египетский не был в тесных связях с домом Ирода. В Сирию, например, бежать было опасно; там управлял проконсул, который был в известных связях с Иродом. Египет был от Иерусалима на сорок часов скорой ходьбы. В какой же город или село нужно было бежать Иосифу? Это им не объявлено, отчасти для испытания веры их. Такое неопределенное повеление показывает, что все, происходящее с Младенцем, находится под особенным попечением Промысла. «Хощет бо Ирод искати..». - думает, начинает подозревать, что медлительность невозвращающихся волхвов происходит, верно, от другой причины - измены данному слову. Вместе с подозрением зарождается в душе его ужасная мысль - убить Отроча.
