Ознакомительная версия.
В самый день Пасхи, или даже еще в ту же субботу вечером, уже начинается обыкновенно выселение временных обитателей Иерусалима. У ворот греческой Патриархии и армянского монастыря в это время бывают непроходимая толпа народа, толкотня и давка, встречаемые у нас только на толкучем рынке. Третий подобный пункт можно указать на наших Постройках. Рейсы нашего пароходства по александрийской линии устроены так, что пароход русский всегда приходит в Яффу в воскресный день, а в понедельник отходит далее, куда следует. Кто отсюда желает ехать в Россию, отправляется потому заранее к срочному дню, а именно большею частью в четверг или пятницу. Но ради праздника Пасхи делается отступление от принятого правила. Пароход отходит из Яффы во вторник или даже и среду, а поклонники выезжают отсюда в воскресенье или и в понедельник. Так было и на сей год.
В Светлый понедельник рано утром Постройки наши имели странный и любопытный вид шумного базара, особенно вдоль северного фасада Женского приюта. Крикливейший народ на свете – арабы – на этот раз встретили достойных себя соперников в наших поклонницах. Голоса тех и других, перебиваемые рычанием верблюдов и ревом ослов и покрываемые колокольным звоном, производили оглушительный диссонанс, достойный стоять в ряду стольких других своеобразных впечатлений Иерусалима. Сто три с лишком земляков и землячек отправились на первом пароходе. Сто четыре выбыли с вторым, и еще человек 200 остаются к третьему пароходу. Можно не сомневаться, что всегда будет оставаться что-нибудь и к пятому и десятому пароходам, несмотря на усердные внушения, откуда следует, отправляться всем восвояси, не теряя времени. Последний пароход, впрочем, принес уже и новых поклонников человек 5–6: вероятно, это какие-нибудь запоздавшие, которых следует относить еще к минувшему поклонническому сезону.
В среду на Фоминой неделе отправился восвояси и наш «владыко», т. е. Преосвященнейший Александр, бывший <епископ> Архангельский и Полтавский, утешавший здесь своим присутствием и служением русскую колонию нашу в течение всего Великого поста. В настоящее время Его Преосвященство, вероятно, путешествует около Тивериадского моря где-нибудь. Намерен, как слышно, посетить еще Египет, Афон и, может быть, даже Грецию.
К празднику Пасхи окрестности Иерусалима представляли редкое и приятное зрелище множества белевшихся палаток, украшенных разноцветными флагами, большею частью, впрочем, английскими. Было немало поклонников и из Северо-американских Штатов, утешивших нас своим нескрываемым сочувствием к православному богослужению. Если верить молве, «заатлантические друзья» эти разглашали здесь, что в Америке есть около пяти миллионов христиан, ищущих соединения с православною церковью. Дай-то Бог!
Наиболее занимающее Святой Град, его домашнее дело есть продолжающиеся археологические разрытия его пропитанной историей почвы. Их производит одно английское общество[241], под управлением одного отличного инженера-археолога, молодого и неутомимого труженика[242]. С неделю назад тому одна торговка-еврейка принесла на наши Постройки весть о том, что англичане открыли в городе между Сионом и бывшим храмом Соломоновым большое древнее подземелье, в котором нашли одно рукописное Священное писание, целый бассейн благоуханной 2000-летней воды, две корчаги с священным елеем, завязанные с четью кожи, на которой есть надписи, гласящие, что кто будет рыть еще глубже, тот найдет Кивот Завета[243], и пр. и пр. Немногие древнелюбцы наши встрепенулись от такого оглушительного известия и изъявили желание увидеть своими очами и осязать своими руками[244] (была Фомина неделя) такие чрезвычайные редкости. При первом покушении, однако же, на то, туман очарования, нанесенный молвою, стал быстро рассеиваться. Сам «великий рабен» или хахам прежде всех не поверил, говоря, что ни одной буквы еврейской еще не удалось англичанам отыскать при всех своих многолетних разрытиях в священной почве Иерусалима, что кивот завета пребывает, и пребудет вовеки, невидим, и в руки неверных никогда не попадет по той самой причине, что бабам не в первый раз приходится болтать о том, чего они не знают, и пр. Затем производящий работы архитектор окончательно уничтожил приятное обольщение, объявив, что кроме древних построек Иродова времени, т. е. стен и сводов, не найдено пока ничего.
Вчера наша Миссия ходила осматривать любопытные работы и нашла, что они представляют исследователю древностей высокий интерес. Открыт целый лабиринт подземных, крытых, полузасыпанных землей переходов, широких и узких, высоких в несколько сажень[245] и низких до того, что нужно пробираться ползком, идущих в разных направлениях и находящихся на разных высотах, вообще же прилегающих к западной стене бывшей Храмовой площади. Один из коридоров, более других длинный и еще не исследованный в своих оконечностях, архитектор считает тайником Ирода, простиравшимся под землею от самого дворца его до храма. Он чуть не до самого свода занесен землею, а земли этой, как полагает архитектор, тут не менее аршин 20[246] в глубину. В другом месте он показал нашим целую залу шагов в 30 в ширину, накрытую огромным полукруглым сводом, лежащим на стенах древней постройки, очевидно предварившей Иродово время. В наносной земле этой залы, на глубине 10–12 аршин, он докопался до древнего пола и, пробив его, еще рылся футов 15 вглубь (30 ступеней), пока дошел до проточной воды в весьма значительном количестве, чистой и хорошей на вкус. Она-то, конечно, и есть та благоуханная, 2000-летняя, о которой прошумела молва. Архитектор думает, что она находится в связи с Силоамским источником. Все, что в течение трехмесячных непрерывных работ открыто на этом месте, представляется пока еще в хаотическом виде. Составляется, конечно, тщательный план всего, что открывается, и еще не скоро, без сомнения, можно будет сказать что-нибудь верное и определенное об общности существовавших тут когда-то построек. Преобладающее мнение то, что попали на остатки колоссального моста, соединявшего некогда гору Мориа с горою Сион[247].
Достопочтенное общество ежемесячно тратит на производство этих мучительных и в большей части случаев неблагодарных работ по 200 фунтов стерлингов. Очищать подземелий, конечно, оно не будет и, вероятно, постарается потом даже засыпать и те отверстия, которыми застроено теперь сообщение между различными частями открытых подземелий. Чтобы вызвать их все и сделать доступными всему ученому миру, надобно выкопать весь пустырь древнего Тиропиона и срыть большую часть еврейского квартала. А для этого, кроме миллиона, нужно еще много других благоприятных делу условий. Для того, кто живал в Иерусалиме и помнит его, мы скажем, что означенные разрытия производятся поблизости того места, «где жиды плачут»[248], или, лучше сказать, под самым тем местом.
Сегодня мы имели у себя светлый праздник. Узнав о нашем Царском дне, и притом еще юбилейном[249], Его Блаженство Патриарх Кирилл изъявил вчера желание служить сегодня в храме Воскресения, для чего пригласил и нашу Миссию туда же. Утром сегодня, на восходе солнца, он действительно, несмотря на свой вчерашний лихорадочный пароксизм, пришел в храм и отслужил божественную литургию вместе с обоими наместниками и нашей Миссией на Голгофе, в присутствии членов здешнего консульства нашего и всех русских. По местному обычаю, на великом входе он читал разрешительную молитву Царствующему Дому нашему, а потом поминал, по уставу, августейшие имена, палату, воинство, Св. Правительствующий Синод и весь христолюбивый народ православной Державы Российской. По окончании обедни все торжественным ходом, в преднесении креста с Животворящим Древом, спустились ко Гробу Господню, перед которым Патриарх, в соприсутствии всего своего синода, архиепископа синайского и двух египетских архиереев, отслужил молебен у Святого Гроба, в конце которого прочел особо составленную молитву о благочестивейшем Государе Императоре и всем Царствующем Доме[250]. Затем следовало обычное многолетствование по чину и порядку русскому.
После службы был большой прием у Патриарха с обычным угощением, а потом и обед для всех должностных лиц русских, находящихся в Иерусалиме. К столу доставлен был из Яффы целый транспорт рыбы. Обязательно ласковый хозяин угощал, между прочим, и свежим виноградом прошлогоднего прозябения, довисевшим до сего дня на родном стебле. Очень удачно при этом умный старец сопоставил свежесть старого плода со свежестью начинающейся старости венценосного Юбиляра. Одушевленные тосты следовали затем своим порядком.
А. Солодянский
Печатается по публикации: Северная почта. 1868. № 94.
По напрасному страху непогоды, я лишил себя незаменимого удовольствия поклоннического быть в минувший праздник Богоявления на Иордане. Зато видел, как совершается великое водосвятие в храме Воскресения. О нем не лишним считаю передать во всеобщее сведение Православия.
Ознакомительная версия.
