Петр, безусловно, придерживается такой же точки зрения, что и Иуда [160]: «Эти люди не страшатся злословить (blasphemountes) высших, тогда как и Ангелы… не произносят на них пред Господом укоризненного суда (blasphemon krisin)». Эти люди могут злословить, но ангелы воздерживаются от такого злословия. Если мы положим рядом тексты Петра и Иуды, то увидим, что Петр думал над теми же вопросами, хотя он использует слова, более понятные своему читателю.
Кто же обвиняется? В Послании Иуды — это Моисей; во Втором послании Петра — это, по–видимому, падшие ангелы, которые «соблюдаются на суд» (2:4). В обоих случаях обвиняемые виновны[161].
Кто свидетели? В Послании Иуды — это Михаил, во Втором послании Петра — это, вероятно, совершенные ангелы. Они приглашены поддержать обвинение против обвиняемых, но делают это неохотно.
В чем состоят обвинения? И в Послании Иуды, и во Втором послании Петра — это обвинение в клевете, в злословии. Легко вообразить себе, что падшие ангелы клевещут на Бога, когда они устроили заговор против Него, подняли мятеж, а теперь остаются в ожидании завершительного суда.
В нем состоит этот урок? Архангел (в Послании Иуды) или совершенные ангелы (во Втором послании Петра) весьма неохотно предстают пред Господом и навязывают требования закона, хотя они превосходят обвиняемых крепостью и силою. Мы находим объяснения этого только в Иуд. 9 и в соответствующих текстах в Ветхом Завете (Зах. 3:2), где сказано, что Михаил осознает желание Бога не только поддерживать закон, но и даровать Свою прощающую благодать. Архангелы не властны устранить закон, но Михаил знает, что у Бога есть более возвышенная цель, чем суд, и, таким образом, Он отходит в сторону. Нам здесь не важна эта конечная причина, чтобы опираться на довод Петра: завершительный суд в делах закона принадлежит только Богу.
В нем практическое значение этого? В своих посланиях и Иуда, и Петр показывают, что совершаемое лжеучителями не то же самое, что происходит в небесном суде. Голословное осуждение, клевета, злословие — это не то же самое, что осуждение клеветы в законном порядке. Петр не говорит, что лжеучителя осмеливаются делать то, чего не осмелились сделать ангелы (т. е. оклеветать других ангелов), и что мы должны почтительно говорить даже о падших ангелах. Скорее урок в том, что, подобно ангелам, которые не стремились сами принимать решения в русле закона, но отдавали это полностью Богу, даже когда случай казался вполне очевидным, христиане не должны легкомысленно трактовать ветхозаветный закон Бога, но признавать Его исключительное право на его усиление или изменение. Автор Послания к Евреям столкнулся с той же самой проблемой, ибо, уча христиан, что Иисус Христос «будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя» (Евр. 1:4), не хотел, чтобы они умаляли святость закона. Таким образом, он напоминает им, что «через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние» (Евр. 2:2).
Хотя на основании этих деталей трудно судить обо всем, главная слабость позиции лжеучителей очевидна. Петр сравнивает их закоренелый эгоизм с тем уважительным отношением к Слову Божьему, которое проявили ангелы. Ангелы — послушные вестники, не смеющие изменить содержание вести, которую они несут. Против всех, кого ангелы превосходят «крепостью и силою», они отказываются, пользуясь преимуществом своей силы, выдвигать клеветнические обвинения. Лжеучителя же, со своей стороны, находят такое смирение оскорбительным и ненужным, и вполне возможно, что они считают само рассуждение об ангелах забавным и не относящимся к делу мифом, придерживаясь при этом обычных мирских взглядов. Таким образом, они становятся на путь клеветы и злословия. Повторяют ли они мятежных ангелов, которые осмелились бросить вызов, поднять мятеж, и насмехаются при этом на отсутствие свободы у ангелов, которые остались послушными Богу? Насмехаются ли они над мыслью о том, что ангелы принесли небесный Закон Божий на землю? Отрицают ли они, что существуют реальные злые силы, которые владычествуют над теми, кто восстал против Бога?
И снова мы не знаем точно, что имел в виду Петр, но этот прототип двухтысячелетней давности все еще грозно маячит перед нами. Сегодня все еще есть те, кто с легкостью готов отменить неудобные христианские доктрины и нравственные критерии, чтобы сделать жизнь внешне более приятной, а Евангелие более привлекательным (2:2). Что может быть лучше, чем отвержение любой идеи о завершительном личном суде в соответствии с открытыми и установленными нравственными нормами? Но в таком случае Христос более не является правителем этого мира: мы управляем в нем. Он более не управляет Своей Церковью: мы там управляем. «Человек с его плотским умом всегда опирается на собственную волю, ибо его собственное „эго" для него превыше всего. В этом его мучение: его мир сокращается, сжимается до таких размеров, что в нем остается лишь собственное „эго", которое он развратил»[162].
Хотя эти люди производили большое впечатление на других, очаровывая их своими новыми идеями, Петр говорит, что они сами не отдавали себе отчета в том, что проповедовали, «злословя то, чего не понимают (agnoeo)». Они, вероятно, претендовали на обладание особым знанием (gnosis), но в действительности ничего не знали. Хуже того, их некомпетентность привела их к клевете, злословию (blasphemed) (2:10). Итак, мы не имеем права придавать иные формы учению и этике, а если мы предполагаем сделать это, то следует знать, что в таком случае наша кажущаяся свобода мысли на деле является богохульством.
Такое учение ведет нас к тому, что мы становимся созданиями, которыми управляет инстинкт, т. е. «примитивными»[163]. Хотя это как бы указывает на то, что мы стремимся возрасти и стать на более высокую ступень развития, но по существу означает меньшие, а не большие возможности, даже если все это облекается в красивые фразы и идеи. Рациональный подход и современное истолкование христианской этики служат для людей оправданием нарушения ими этих принципов в их стремлении поступать как им заблагорассудится, потворствуя своим плотским желаниям.
3) Возмездие за беззаконие (2:126—13а)
В N1V здесь греческий текст несколько смягчен, и при этом подчеркиваются две мысли. Во–первых, эти люди «подобны грубым животным… рожденным лишь для того, чтобы быть пойманными и истребленными». Этот образный язык указывает на то, что свойственно животным. Подобно тому как сельскохозяйственные животные, домашний скот предназначены на заклание, эти учителя имеют в перспективе лишь суд и осуждение. И снова Петр говорит о неизбежности грядущего суда, хотя все еще сосредоточен на предстоящей жизни. Говорит ли он о том, что эти люди неблагоразумно замыкаются на суде, от которого, даже если они покаются, нет избавления? Три примера из Ветхого Завета, которые приводил Петр, не имели бы большой силы, если бы они не были направлены на то, чтобы открыть глаза на мятеж против Бога и показать, что, вопреки полноте знания о последствиях, может вообще не возникнуть желания к покаянию. И далее он продолжает свою мысль, говоря, что эти люди «избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими» (2:20). Позиция Петра наступательная: некоторые люди, признавая истинность Евангелия, решили адаптировать его, приспособив его к своим целям, чтобы расширить рамки свободы.
Это приводит ко второму моменту: как и животные, они тоже погибнут. Они получат возмездие за беззаконие. Скот неизбежно попадает на скотобойню; обманщик неизбежно сам будет обманут. Петр говорит здесь о том, что они сами станут жертвой своего обмана. Но греческое слово adikoumenoi (буквально: «обижаемые», «претерпевающие несправедливость») перевести точно трудно: оно может иметь оттенок, позволяющий полагать, что они страдали от несправедливости Бога, чего Петр не имел в виду вообще [164]. В грядущей судьбе лжеучителей звучит печальная нота. В длительной перспективе, если они будут вести себя подобно животным, они и заслужат соответствующую судьбу, а если они лукавят и обманывают других, то с ними Бог поступит по лукавству их (2 Цар. 22:26,27).
3. Лжеучителя потворствуют желаниям своей греховной природы (2:13б–16)
13 …Ибо они полагают удовольствие во вседневной роскоши; срамники и осквернители, они наслаждаются обманами своими, пиршествуя с вами. 14 Глаза у них исполнены любострастия и непрестанного греха; они прельщают неутвержденные души; сердце их приучено к любостяжанию; это сыны проклятия. 15 Оставив прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова, который возлюбил мзду неправедную, 16 но был обличен в своем беззаконии: бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка.
