Библия и древняя Эбла
В настоящее время проводится исследование материалов одного из наиболее сенсационных археологических открытий второй половины ХХв., которое может служить примером использования культурного контекста Библии, и также злоупотребления им. До 1975 г. всего несколько специалистов знали о том, что такое Эбла. Сегодня же это название известно повсюду благодаря феноменальному открытию древних текстов. Эблой назывался древний город в северной Сирии, но теперь на месте его развалин расположено современное селение Тель-Мардих. К середине третьего тысячелетия до Р. Х. древняя Эбла насчитывала около двухсот шестидесяти тысяч жителей[94].
В результате проведенных раскопок были найдены изумительные архивы древних текстов: в 1974 г. обнаружили сорок две глинянные дощечки, в 1975-ом — шестнадцать тысяч[95], в 1977-ом поступило сообщение об обнаружении двадцати тысяч дощечек[96], а затем в 1979 г. нашли еще двадцать тысяч[97]. Нельзя с уверенностью сказать, что все они одного научного или исторического уровня, однако ясно, что эти дощечки стали крупной сенсацией из-за языка, содержания и времени написания.
Итальянский археолог профессор Римского университета Паоло Матиэ датирует эти сенсационные находки, насчитывающие десятки тысяч клинописных таблиц, периодом между 2400-м и 2250 гг. до Р. Х.[98], в то время как известный специалист по эпиграфике древних текстов профессор Джованни Петтинато, преподающий в том же университете, склонен считать датой их написания 2500 г. до Р. Х.[99].
С появлением этого сокровища, содержащего невероятное количество дощечек, стало ясно, что речь идет об открытии еще неизвестного языка. В результате упорной работы Петтинато сумел расшифровать его грамматику. Ключ к дешифровке он нашел прежде всего в двуязычных дощечках, содержавших шумерскую клинопись (клиновидное написание знаков) и параллельно лексику нового языка. Ключ к разгадке был найден в оконцовках некоторых таблиц, содержавших примечание, которое не шумерском означало, что «дощечка написана» (dub-dar). Петтинато заметил, что в других дощечках завершающие шумерские клинописные знаки выглядели как «dal-balag», что в данной связи никак не осмыслялось. Однако эти же знаки можно было прочесть и как «ik tub». Во втором варианте прочтения Петтинато увидел западносемитское слово «ktb» (писать), которое недвусмысленно выражало ту же идею завершенности, что и слово «dub-dar». С помощью этого ключа, а также с использованием двуязычных дощечек, содержащих словарь (глоссарий) одних и тех же слов на шумерском языке и на языке только что открытом, этот язык был дешифрован. Около 80 процентов таблиц, найденных в Эбле, несомненно, шумерские, и 20 процентов написаны на древнеханаанском, который также условно назван «эблаитским». «Эблаитский» язык имеет строго разработанную систему местоимений и глаголов, на основании чего Петтинато выразил мнение, что этот новый язык довольно близок еврейскому и финикийскому.
Язык эблаитских текстов Петтинато обозначил как древнепалео-ханаанский древний западносемитский язык, «отличающийся от ближайших ему по времени, то есть от древнеаккадского и аморейского… (но) имеющий явное родство с угаритским и, в еще большей степени, с финикийским и еврейским»[100]. Другие ученые просто назвали этот язык «эблаитским»[101]. В настоящее время ведутся споры о том, к какой ветви он принадлежит: к западносемитской (как считают Матиэ и Дэйхуд), восточносемитской (И. Гелб)[102] или же он представляет собой какую-то иную форму семитского языка[103]. Теперь, по-видимому, можно сказать, что это древний семитский язык, сохраняющий родство по различным направлениям. Высказывалось мнение, что он «вероятно, является прадедом того местного языка, на котором говорили в Ханаане более тысячи трехсот лет спустя, когда Израиль вступил в эту землю»[104].
Значимость эблаитских текстов в немалой степени состоит в том, что они предоставили информацию, весьма полезную для повторного переписывания (в прямом смысле слова) истории древнего ближневосточного региона в третьем тысячелетии до Р. Х. Как сообщают исследователи, в дощечках упоминается около пяти тысяч наименований городов, что свидетельствует о значительной урбанизации этого региона к 2500 г. до Р. Х., то есть за несколько веков до эпохи Авраама.
Цари Эблы имели обширные экономические, политические, военные и общественные связи с Аккадом, Ассуром, Мари и другими центрами цивилизации в регионе между Тигром и Евфратом. Все это имело первостепенное значение по многим причинам, и вряд ли возможно переоценить всю важность этих находок. Это похоже на обретение подлинной истоической информации первостепенной важности применительно к ранней американской цивилизации, которая была окутана тайной. Подводя итог этим сенсационным открытиям, археолог профессор Матиэ подчеркнул, что «главная ценность архивов Эблы заключается в том, что они свидетельствуют о великом государстве, существовавшем в третьем тысячелетии до Р. Х., и раскрывают его административную, экономическую, социальную и религиозную структуру. Однако в более широком смысле, в данном случае, мы сталкиваемся с совершенно новым и незнакомым миром — северозападной семитской культурой, явившейся основанием для последующих блистательных сирийских преемников. Речь идет об империи, которая навсегда изменила наше восприятие древней истории»[105].
В нашу задачу не входит подробное описание секретов, раскрытых царскими архивами древней Эблы. Большое количество дощечек состоит из экономических записей о торговых операциях между Эблой и другими городами, городами-государствами и просто селениями во всем регионе Ближнего Востока. В иных дощечках содержатся административные распоряжения, в частности, перечень еды и питья, которые предназначались для посыльных и чиновников во время их путешествий[106]. Большинство дощечек экономического характера представляет собой «отчеты о международной текстильной торговле, в то время как малая, однако значимая их часть содержит записи о выплате налогов и дани драгоценными металлами, главным образом серебром и золотом»[107]. Затем идут словарные тексты, содержащие научный перечень рыб и птиц, географические атласы, перечень профессиональных и личных наименований, списки материальных вещей. Наиболее приятный сюрприз представляют собой дощечки с историческими и историко-правовыми текстами, содержащими «царские указы, эдикты, государственные послания или послания государственных чиновников, списки городов, подчиненных Эбле, назначение пребенды, записи царственных бракосочетаний»[108]. «Есть также некоторые международные договоры, важнейшим из которых является договор между Эблой и Ассуром»[109], «касающийся правил существования торгового центра»[110]. Историко-правовые тексты содержат договоренности о купле-продаже, о распределении товара и, «по-видимому, отражают определенные правовые нормы»[111]. И наконец, необходимо упомянуть о литературных текстах, содержащих древние мифы, гимны, обращенные к божествам, заклинания и собрания притчей. Среди них предположительно находится и «история творения»[112] или, лучше сказать, «гимн Господу творения»[113]. Известно, что современная устная традиция, рассказывающая об этом гимне, утверждает, что речь идет о божестве, сотворившем небо, землю, солнце и луну в тот момент, когда еще ничего не было сотворено. Однако в данном случае рассуждения относительно идеи творения из ничего представляются преждевременными, поскольку необходимо дождаться публикации данного текста.
Как сообщают, в найденных текстах есть и повествование о потопе[114]. Эблаитское повествование «ближе к уже известным месопотамским повествованиям о потопе, нежели к библейскому рассказу о нем»[115]. В любом случае в настоящее время оно представляет собой самое древнее из известных нам повествований о потопе, относящихся к сирийско-палестинскому региону.
В религиозно-мифологических текстах, найденных в 1974 — 1975 гг., упоминаются около пятисот имен различных божеств, что говорит о синкретизме шумерских и аккадских божеств с западносемитскими богами[116].
Главным богом Эблы предположительно был Даган[117], который выступал под наименованиями «Дагана Тутальского», «Дагана Сивадского» и «Дагана Ханаанского»[118]. Было отмечено, что появление слова «Ханаан» ясно «показывает древность этого слова»[119], а также подтверждает правильность гипотезы, согласно которой этническое обозначение «хананеи» по времени является гораздо более древним, чем обычно считалось. Другими словами, известное краткое предложение из Книги Бытия («В этой земле тогда жили хананеи», Быт. 12:6), игравшее важную роль в истории библейского критицизма, отрицавшего раннюю датировку Пятикнижия, со всей очевидностью не является анахронизмом или же отражением периода, когда хананеи уже не населяли сирийско-палестинский регион. Такое заявление утверждает, что хананеи как энтическая группа, современная эпохе Авраама, пребывали в земле, которая была ему обещана. Раннее употребление этого слова в качестве этнического обозначения допускает и подтверждает его употребление в Книге Бытия[120].
