Иудаизм и христианство
Взаимоотношения этих двух религий с самого начала, то есть с возникновения второй из них, складывались непросто. Между христианством и иудаизмом действительно существует внешнее сходство, но оно кажущееся, ибо различия чрезвычайно глубоки. Прежде чем говорить о них, попробуем совершить краткий экскурс в историю.
Христианская традиция считает колыбель Иисуса колыбелью своей религии. Но с точки зрения исторической науки все обстоит не так просто. Прежде всего, историческая достоверность основных моментов биографии Иисуса вызывает сомнения. Хотя почти весь мир пользуется христианским летосчислением, согласно которому мы живем сейчас в 1996-м году от его рождения, факты противоречат этому. На основании самих же евангельских повествований приходится сделать вывод, что младенец Йешу родился за четыре года до новой эры. Так считают и большинство ученых. Однако если мы обратимся к талмудическим источникам, то окажется, что время жизни Иисуса приходится на середину II в. до н. э. Это заставляет еще больше усомниться в исторической достоверности образа, запечатленного в евангелиях. Кроме того, сравнительный анализ еврейских и христианских источников того периода выявляет целый ряд существенных расхождений. Правда, у Иосифа Флавия мы находим рассказ о рождении Иисуса, но современные исследователи признают его позднейшей вставкой, сделанной в восьмом или девятом веке. Мы нигде не найдем прямых свидетельств исторической точности евангелий, да и косвенных подтверждений тому немного. Более того, авторы этих книг расходятся в освещении одних и тех же событий, и это вызывает дополнительные сомнения в их достоверности.
Еврейское имя Иисуса — Йешу — отнюдь не было редким в то время. Это сокращение библейского имени Йеѓошуа, этимология которого связана с корнем йод-шин-айн — йеша (спасение). Согласно евангелиям, Йешу родился в Бейт-Лехеме, вблизи Иерусалима, и его появление на свет сопровождалось чудесными предзнаменованиями. Имя его матери известно, что же касается отца — христианская версия на сей счет не нуждается в комментариях. Однако я не побоюсь утверждать, что при рождении ребенка всегда ясно, кто его мать, хотя не исключены сомнения в отношении отца. В данном случае, вероятно, имелись особые основания для подобных сомнений. Младенец рос и воспитывался в семье; у него был младший брат по имени Яаков.
Из евангельских рассказов складывается впечатление, что Йешу учился у мудрецов Израиля. Он не достиг статуса раби, то есть не удостоился стать мудрецом, однако принадлежал к кругу образованных учеников. В то время еврейское общество было расколото глубокими внутренними противоречиями. Мудрецов, принадлежавших к религиозно-общественному течению софрим (книжники), учение которых лежит в основе Ѓалахи и современного иудаизма, евангелия именуют фарисеями (евангельский рассказ придал этому слову в русском языке незаслуженно негативную коннотацию, искаж. евр. прушим — отделенные, сторонящиеся нечистоты). Кроме прушим в то время, как и теперь, жило множество амей-ѓа-арец — простых людей, мало сведущих в Законе. Однако, в отличие от наших дней, амей-ѓа-арец древности были очень богобоязненны и ревностно соблюдали заповеди Торы. Так что различия между ними и прушим не касались мировоззрения и определялись в основном уровнем знаний и степенью скрупулезности в исполнении заповедей. Семья Йешу не отличалась ученостью, но сам он принадлежал к числу прушим и, согласно евангельским свидетельствам, вел себя в соответствии с их обычаями. В то время свидетельством глубокой богобоязненности у прушим служило постоянное ношение тфилин. И действительно, ранняя христианская иконография вплоть до IV в. н. э. изображает Иисуса с тфилин на голове. Характер Йешу, ученика мудрецов, отличался эксцентричностью. Его слова и поступки многие расценивали как вызывающие. Прушим, современники Йешу, не были в восторге от того, что он говорил и делал, однако они не отрицали его принадлежности к своему лагерю. Из уст в уста передавались рассказы об эксцентричных выходках Йешу, множились слухи о его целительских способностях; сегодня обладателя подобных способностей назвали бы экстрасенсом. Согласно Талмуду (это свидетельство находит некоторое подтверждение и в евангелиях), Йешу питал слабость к женскому полу.
Действительно ли Йешу ѓа-Ноцри, Иисус Назаретянин, провозгласил себя Машиахом? Это остается не до конца ясным, но, по всей видимости, Йешу действительно верил, что он Машиах, и эту уверенность разделяла группа его восторженных приверженцев. Последователи Йешу были людьми неискушенными в Законе, а потому легковерными во всем, что выходило за рамки их привычных представлений, хотя с точки зрения иудаизма Машиах не обязан обладать сверхъестественными способностями. Он должен происходить из царской династии Давида и принести еврейскому народу освобождение от чужеземного ига. Вовсе не дело Машиаха заботиться о спасении душ своей паствы. Само слово машиах означает на иврите помазанник — тот, кто помазан оливковым маслом (елеем) на царство. Такое помазание означало возведение в высший сан — первосвященника или царя. В ту эпоху слова мелех машиах (помазанный царь) означали просто-напросто царь из рода Давида — в противоположность царствовавшей династии Ирода. Ирод был ставленником Рима и открыто служил интересам поработителей. Он отличался жестокостью, проливал реки крови, и народ мечтал о царе-помазаннике из потомков Давида, который избавил бы его от кровожадного тирана. Имя Христос является точным переводом еврейского слова машиах на древнегреческий язык.
В первые десятилетия первого века новой эры Иудея пользовалась внутренней автономией, однако реальная власть оставалась в руках римлян. С их точки зрения всякий, кто провозглашал себя помазанным царем, тем самым открыто заявлял о своих притязаниях на престол, то есть призывал к бунту против римской власти, присвоившей себе право назначать правителей Иудеи. В глазах этой власти мелех машиах был в первую очередь опасным самозванцем, незаконным претендентом на престол. Именно так римский наместник воспринимал Йешу. Следуя его логике, надлежало безотлагательно схватить самозванного царя иудейского, пока число его приверженцев оставалось относительно небольшим, предать суду и покарать как мятежника.
Во время допроса Иисуса Понтием Пилатом, как это явствует из евангелий, прокуратора Иудеи интересовал прежде всего юридический аспект обвинения: признает ли обвиняемый себя виновным? Йешу, возможно, действительно был наивен, но безумцем его не назовешь. Он всеми силами стремился избежать признания вины, ибо понимал, чем это для него чревато. Однако свидетельства против него оказались неопровержимыми, и смертного приговора злосчастному мятежнику избежать не удалось…
Эта история, не первая и не последняя в летописи страданий и жертв еврейского народа, с годами приобрела особенное значение. Христианская теология переосмыслила ее, наполнив каждую деталь глубоким символическим значением.
Пока римский прокуратор вершил над Йешу свой жестокий суд, в еврейской среде разгорелся спор о том, какого отношения заслуживает претендент на титул мелех машиах со стороны единоверцев. Из евангельского рассказа нельзя однозначно заключить, кто судил Йешу — римляне или евреи. Предположим, что Йешу действительно предстал перед раввинским судом, бейт-дином. Какие же обвинения с точки зрения еврейского права могли быть ему предъявлены? Странный молодой человек, говорящий невразумительные глупости, — только таким и могли увидеть Йешу судьи. Единственно возможная опасность, исходящая от него, была связана с зависимым положением страны. Власти считают Йешу подстрекателем к бунту и самозванцем? Они хотят расправиться с опасным чудаком и мечтателем? Ну что ж — на стороне захватчиков сила…
Есть все основания для уверенности в том, что к смертной казни Йешу приговорил именно римский суд. Ведь распятие — специфически римская форма смертной казни, не применявшаяся в еврейском судопроизводстве. Даже за самое страшное преступление еврейский суд не мог приговорить виновного к медленной смерти на кресте. Римляне же распинали не только еврейских бунтовщиков. Распятие на кресте можно уподобить публичному повешению в еще совсем недавние времена. Таким позорным способом казнили рабов и людей низших сословий; аристократов же приговаривали к более почетным видам казни. Неудивительно поэтому, что на протяжении первых веков христианства вовсе не крест служил символом новой религии. Напротив, ранние хри-стиане стыдились его. Символом христианской церкви на заре ее существования было изображение рыбы: слово ихтиос — рыба — толковали как аббревиатуру полного церковного титула родоначальника этой религии..
