Далее, раскопки на Крите обнаружили металлические двойные топорики на колоннах и столбах, а также в орнаментах на тех же столбах. Эванс тоже считает эти изображения символом верховного критского божества. Было высказано предположение, что комбинация топора и деревянной колонны (или каменного столба) есть символ брака Неба и Земли. В Кноссе Эвансом в маленьких комнатах ритуального назначения были найдены две пары рогов с отверстиями, в которые некогда были вставлены рукоятки двойных топоров; двойные топорики остались тут же, около этих отверстий. Тут же найдены были терракотовые фигурки птицеобразной богини и жриц. Святилище это относится к 1400—1200 гг. до н. э. Находили двойные топоры между рогами быка на агатовых пластинках. Можно предполагать, что в указанном святилище совершалось служение двойному топору и быку. Топоры с ритуальными рогами встречались в раскопках и раньше. Таковы же изображения на вазах из Салами–на, на Кипре (в Британском музее), на свинцовых пластинках с характерным добавлением плюща на бычачьей голове, найденных в Ольвии, находки в Пантикапее (нашей Керчи) и др. Таким образом, этот символ имел огромное распространение в эгейском мире. Минойский культ рогов и топора существовал и в эллинскую эпоху, как это показывают, например, раскопки в Таренте.
Наконец, на одной гемме, вероятно с острова Мелос (опубликована Куком, II 544), мы находим изображение летящего крылатого бога с двойным топором в руке. Часто топоры несомы жрецами или богами. В Като–За–кро на глиняной печати найдено изображение жрицы, несущей священное одеяние для богини и двойной топор. В Палекастро найдены двойные топоры с орнаментацией, изображающей, между прочим, богиню с двойным топором в каждой руке. Афина на Крите тоже воспринималась близкой к Матери–Земле и тоже несущей двойной топор (монеты из Оксиринха эпохи Домициана, Тра–яна, Адриана и Антонина Пия). Афина с двойным топором фигурирует в коллекции св. Женевьевы в Париже среди египетских божеств. Тезей на краснофигурных вазах VI в. до н. э. изображается с двойным топором (в борьбе с Прокрустом). В храме Зевса в Олимпии на западном фронтоне фигуры размахивают двойными топорами. В память освобождения Тезеем дороги между Афинами и Дельфами от разбойников афиняне посылали во главе посольства в Дельфы человека, несущего двойной топор. «И когда афиняне посылали в Дельфы посольство, впереди шли те, кто нес топоры, как бы для возделывания [конъектура Блейдса] — Земли» (Schol. Aesch. Eum. 13).
В Дельфах тоже было найдено много двойных топоров. Археология вообще нашла и на Востоке, и на Западе немало фигур, несущих двойные топоры. Были двойные топоры и в виде быка.
На огромную религиозно–мифологическую значимость двойного топора указывают те поразительно разнообразные материалы, из которых изготовлялись изображения и всевозможные на них украшения.
Обнаружены бронзовые, золотые, агатовые, хризолитовые, янтарные, костяные двойные топоры; на них розетки, бисерный орнамент, разнообразные архаические фигурки женщин и головы животных (баранов, быков). Минойские топоры иной раз были украшены какими–то диагоналями и зигзагами, в которых исследователи усматривали молнию, но которые, надо полагать, имеют тут гораздо более глубокое ритуальное значение. Были на топорах цветы, бабочки с круглыми глазами, усиками, крыльями, концентрические круги, головы лебедей и уток. Самые топоры по своей форме напоминают иногда фигуру то человека, то быка, то бабочки или форму гонга. Была тенденция к удвоению двойных топоров — может быть, для символизации мужского Неба и женской Земли. В Палекастро найдены два двойных топора даже с большим количеством лезвий. Керамика тоже кое–где разукрашена двойными топорами.
в) Мы видим, таким образом, что миф и культ двойного топора на Крите (и в тех областях, где было влияние Крита) проникал решительно все бытие, неживую материю, растительный, животный и человеческий мир. Сначала, в древнейшую, бронзовую, эпоху, этот критский двойной топор, вероятно, не отличали от Кроноса. Это божество мыслилось в супружеских отношениях с великой минойской богиней, а эта последняя — аналог греческой Реи (Кронос — супруг Реи). Историки Истр и Ксе–нион говорят о жертвоприношениях детей Кроносу и что Куреты спасались от него в Идейской пещере. В мифе Кронос глотает своих детей. Этимология его имени, может быть, связана с ceiro — «убивать», «пожирать» — и указывает на «резака». Самый эпитет Кроноса — ап–cylometis, — возможно, надо понимать не переносно: «хитроумный», «кривоумный», но буквально: «с кривым ножом». Все это указывало бы на человекопожиратель–ную (и вообще жизнепожирательную) природу древнего критского Кроноса, который и есть не что иное, как Лаб–рис — этот страшный двойной топор.
Впоследствии, с переходом от бронзового века к железному, миф о Кроносе принял форму мифа о Зевсе. Этот Зевс полнее воплотил в себе периодическое возвращение жизни вместо поглощения ее в мифе о Кроносе.
К этому Зевсу перешла и вся эта древняя мифология двойного топора, которая потом, конечно, уступила место и более высоким мифологическим конструкциям.
г) В настоящем исследовании нет необходимости касаться неантичных параллелей мифа о двойном топоре. Нужно только подчеркнуть, что миф этот имел огромное распространение во всех странах, окружавших Грецию, — в Лидии, Карии, Фригии, и по всей Малой Азии, как это видно из большого количества разного рода памятников, приведенных у Кука (II 559—599) в главе о Зевсе Лабранде. Этот миф и символ находим в истоках мифов о таких божествах, как Деметра, Аполлон, Дионис, Посейдон. Но особенно этот миф и культ связан с так называемым Зевсом Лабрандом. Зевс под этим именем (как говорит Кук) обошел весь мир, особенно этот культ процветал в Карии, в местечке Лабранда, около Миласы, где был найден и описан и соответствующий храм, священная дорога и разные культовые предметы. Этот Зевс из Лабранды интересен также своими хтоническими чертами: воинственные карийцы связывали его с войной и называли Стратием, Воинским, а Эли–ан (De nat. an. XII 30) производит самое имя Лабрандея от «бурного дождя» (hysas labroi), имея в виду дождливость этой местности и отражая одно из повсеместных воззрений на Зевса как на осеменяющую влагу. Кроме того, один из рельефов, найденных в Миласе, изображает безбородого Зевса с каким–то капором (calathos) на голове, с ожерельем на шее, с двойным топором в одной руке и со скипетром в другой, с четырьмя рядами женских грудей и с ногами, стянутыми сетчатым одеянием. В Аркадии, в Тегее, вблизи храма Афины Алей, был найден мрамор с другим рельефом: бородатый Зевс в хитоне и гиматии, с двойным топором в правой руке и с копьем в левой, с ожерельем; из–под хитона видны шесть выпуклостей, напоминающих женскую грудь; по бокам — фигуры карийских царя и царицы, брата и сестры известного карийского царя Мавсола. Как этот памятник попал в Тегею, неизвестно. Но и выбитая надпись: «Зевс», и все прочее ясно говорит о карийском «двулезвийном» Зевсе, выражавшем всю полноту хтонического восприятия жизни, синтез сил порождения и уничтожения. Эти два замечательных рельефа (Кук II 592 й сл.) как нельзя лучше рисуют подлинную хтоническую сущность древнего мифа и культа двойного топора. Тут — переход от матриархата к патриархату. Такие же изображения Зевса Стратия с бородой и с женской грудью были найдены и во многих других местах, как, например, в Каппа–докии. Зевс, изображенный в Лабранде, более близок к греческим его изображениям. Вообще же все эти Зевсы Лабрандские, Зевсы Стратии, Зевсы–полумужчины, полуженщины ярко свидетельствуют о том, что миф о двойном топоре говорил о внутренне–творческих животно–по–родительных силах природы.
д) Необходимо сказать о Лабрисе — двойном топоре в связи с критским лабиринтом. Впервые в 1892 г. М. Майер высказал предположение об этимологическом родстве этих названий, считая, что знаменитый критский Лабиринт — это есть «место двойного топора». В дальнейшем к этому присоединился Кречмер. Кук тоже говорит, что критский Лабиринт есть то же, что и карийская Лабранда. Несомненно, что именно Лабиринт считался главным местопребыванием Зевса в виде двойного топо-. ра, Зевса–Лабриса. Самый Минотавр, получеловек, по–лубык, единственный обитатель Лабиринта, и есть Зевс или какая–то его ипостась.
На широчайшую распространенность мифа о двойном топоре указывает проникновение его даже в область христианской и полухристианской легенды. Можно считать установленным, что знаменитая монограмма Христа, т. е. Лабарум, который император Константин имел на своих знаменах, есть не что иное, как все та же эмблема двойного топора, прошедшая очень долгую эволюцию. Археологи приводят одну ритуальную диаграмму, состоящую из двух пар концентрических кругов с названиями: «отец» и «сын» на левой паре и с желтой и голубой краской на правой паре, причем между обеими парами кругов — двойной топор. Двойной топор — тоже атрибут римского Юпитера Ференция.
