Святейший папа удержал его у себя, а [потом] рукоположил его во епископа одного из городов, подвластных кафедре Рима. Еще он спросил [парамонария]: «В чем нуждается монастырь?» Узнав, что тот нуждается в устроении больницы, [папа] послал деньги для устроения ее и послание, указав в нем все случившееся с парамонарием, обозначив месяц и день этого [события]378. В этой больнице я был краткое время управляющим.
I, 4
Как все знают, у армян есть обычай постоянно приходить для молитвы на святую гору Синай379. Двадцать лет назад большая группа380 их, насчитывающая около восьмисот душ, прибыла сюда. Когда они поднялись на Святую Вершину и достигли выступающей святой скалы, где Моисей принял Закон, то в святом месте возникли для этих людей страшные Божии видения и чудотворения. Как в древние времена при законоположении, вся Святая Вершина и весь народ этот, [пришедший из Армении,] оказались посреди огня. Самым странным представляется то, что каждый видел, как [огонь] не касается и не опаляет его лично, но он видел, как пламя [окутывает] другого, а другой видел [опаляемого пламенем] следующего. Охваченная трепетом толпа на протяжении часа восклицала «Господи, помилуй!» – и огонь отступил, не нанеся никакого вреда ни волосам, ни одежде их; только посохи их во время [чудесного] видения оплавились, подобно воску, а затем погасли. Сохраняя до конца [путешествия] эти опаленные и как бы почерневшие, словно от огня, [посохи] в качестве знамения, [армянские паломники] свидетельствовали [о чуде] и в земле своей, возвещая: «Ныне на святой горе Синай Господь опять явился в огне».
Тем не менее некоторые из сарацин, находившиеся наверху [во время] видения и зрящие его, не уверовали и не перестали поносить бранью это святое место, [освященное пребыванием] на нем [множества] икон и честных крестов. А им бы следовало понять и произнести следующее: «Если бы Бог хулился христианами, то Он не сотворил бы такие видения, которые совершил в церквях христиан; ведь Он не соделал их у нас, как не соделывает в любой [другой] вере: в синагоге иудеев или в сборище арабов».
I, 5
В другой раз на той же самой Святой Вершине, еще до того, как она была осквернена и загрязнена присутствующей там ныне народностью381, некий брат, прислуживающий парамонарию, укрылся внутри храма, презрев [запрет]382 и говоря [себе], что он не совершает ничего несправедливого по отношению к Тому, Кто почивает там. А парамонарий, полагая, что ученик опередил его и спустился вниз, совершил каждение на святом месте, закрыл двери [храма] и удалился. Ночью ученик, спрятавшийся в храме, встал, чтобы добавить [масла] в лампады, и когда он подошел к первой лампаде, то искра из этой лампады, по повелению Божиему, поразила его в бок. И с этого момента одна сторона [его тела], одна рука и одна нога отсохли, и он остался наполовину парализованным до самой кончины своей.
I, 6
Также пять лет тому назад один из братий, родом армянин по имени Елисей, был служителем на Святой Вершине. Как [муж] чистый и достойный, он, как сам рассказывал, не раз и не два, но почти каждую ночь видел огонь, горящий в том же самом храме Божиего Законоположения. А в праздник Святой Пятидесятницы, когда на Святой Вершине свершалась Святая Анафора и иерей произнес Победную песнь383, то все горы трижды ответили громовым гласом: «Свят, Свят, Свят» – и этот глас грохотал и продолжался в течение полчаса. Его слышали, однако, не все, но только обладающие теми ушами, о которых Христос сказал: Кто имеет уши слышать, да слышит (Лк. 8:8; 14:35).
I, 7
Некто другой – тот, кто был вместе с автором от чрева матери 384, рассказывал следующее: «Когда три года назад я из пустыни взошел на Святую Гору, то за три дня до праздника Святой Вершины ночью я видел, как бы находясь в исхождении из себя 385, самого себя пребывающим в одном дворце. И кто-то спросил меня: “Почему ты пришел сюда, господин авва?” А когда я ответил, что пришел, дабы от всей души поклониться Царю, то он сказал мне: “Раз так, то, если просишь, поднимись к Нему, пока Он не стал принимать массу [других людей]. И то, о чем ты попросишь, Он подлинно даст тебе”. Так и произошло, слава Ему! Ибо когда я пришел в себя после видения, – продолжил он рассказ свой, – и стал рассуждать о виденном и слышанном, то обратился с просьбой [помочь мне] к служащим на этом святом месте; затем, взяв пресвитера и все необходимое, за день до праздника взошел на Святую Вершину, и там мы совершили богослужение. Я попросил у Бога [потребное мне], и Он удовлетворил мою просьбу, как о том опытно свидетельствуют [последующие] события».
I, 8
Некоторое время назад, по Домостроительству Господню, случился в нашей пустыне мор, и некоторый святой и добродетельный отец преставился; его похоронили в усыпальнице отцов. На следующий день также умер, но только один из нерадивых братий, которого похоронили над останками святого мужа. И еще через один день скончался другой отец; когда пришли [в усыпальницу], чтобы положить тело его, то обнаружили, что святой муж сбросил на землю останки грешного брата. [Пришедшие,] считая, что это произошло случайно, а не чудесным образом, подняли с земли останки брата и опять положили их на [святого] отца. Но придя утром, [братия] нашла, что отец вновь сбросил с себя [грешного] брата.
Святой отец наш игумен, узнав об этом, пришел в усыпальницу и сказал почившему старцу: «Иоанн, называемый аввой Иоанном, при жизни ты был кротким и долготерпеливым». Затем, взяв собственными руками останки [нерадивого] брата, положил их сверху на старца и опять сказал ему: «Терпи, авва Иоанн, брата, хотя он и был грешником, как терпит Бог грехи мира». И с того дня старец уже не сбрасывал [с себя] останки брата.
I, 9
В сорока милях от Святой Горы есть угрюмое и весьма суровое место, именуемое Турва. В нем обитал один досточудный старец и его ученик. Из Константинополя пришли два экскувита386, братья-близнецы, которые, отрекшись [от мира], удалились на Святую Гору при святом игумене нашем Иоанне. Пробыв два года в монастыре, они удалились отшельничать в Турва, где обитал великий старец. Прожив там некоторое время, они умерли.
Старец и его ученик, взяв останки их, пошли и погребли их в одной пещере. Спустя немного дней преставился и старец; ученик, естественно, почитавший его, положил останки его между телами двух экскувитов. На третий день он пришел в пещеру воскурить благовония старцу и обнаружил, что экскувиты сбросили останки [учителя], по поводу чего он сильно восскорбел. И опять положил [старца между ними], а когда следующий раз пришел, то снова нашел то же самое; так же и в третий раз. Тогда ученик начал сетовать, говоря себе: «Может быть, старец придерживался [какой-нибудь] ереси в душе своей или имел непрощенный грех, а потому новоначальные вот уже трижды сбрасывают его, извергая из среды своей?»
Когда он так в слезах рассуждал с самим собой, ночью перед ним предстали два экскувита и сказали: «Поверь, человек, старец не был еретиком и не имел никакой вины, но [подлинно] есть раб Христов. Но ты, – как ты не понимаешь, что мы родились вместе, вместе служили земному царю как воины, вместе отреклись [от мира], вместе были погребены и вместе предстаем Христу. А ты разделил нас и положил между нами другого». Видя и слыша это, брат был убежден и прославил Бога.
I, 10
Авва Мартирий, постригший святого отца нашего игумена, некоторое время обитал в заливе святого Антония на той стороне Красного моря. И когда он там пребывал, случился набег неких диких варваров на обитателей тамошних гор: варвары опустошили место и убили шесть отцов387. Среди них был и авва Конон, муж прозорливый и облеченный даром пророчества. Авва Мартирий, взяв тела убиенных, положил их в одной пещере, вход в которую завалил большой плитой и замазал известью; [на плите] начертал имена святых.
Спустя некоторое время он пришел посмотреть, не подкопали ли [вход] в гроб гиена или какой-либо другой дикий зверь. Придя, он нашел, что и надписи, и защита гроба находятся в сохранности, но, отвалив [плиту] и войдя внутрь, обнаружил, что два тела – аввы Конона и еще одного великого старца – куда-то перемещены Богом, а куда – знает только Он один.
I, 11
Тот же самый авва Мартирий, когда он постригал святого отца нашего игумена Иоанна, достигшего двадцатилетия, взял его и пошел к столпу нашей пустыни – Иоанну Сав[в]аиту, проживающему в пустыне Гудда и имеющему жившего с ним ученика – авву Стефана Каппадокийца388. Когда старец Сав[в]аит увидел их, то он, встав, налил воды в небольшой таз, омыл ноги ученика и поцеловал ему руку, а авве Мартирию, его [духовному] руководителю, ног не омыл. Это ввело в соблазн авву Стефана. Когда авва Мартирий и его ученик удалились, то Иоанн, прозорливым оком видя соблазн своего ученика, сказал ему: “Почему ты соблазнился? Поверь, я не знаю, кто этот отрок, но я принял игумена Синая и игумену омыл ноги”».
