57
Renan. L'Antechrist. 7.
Renan. 6. — Meyer. III. 482.
Meyer. III. 492.
«Magnus in officio Caesaris Neronis». — Acta Petri et Pauli. Constantin von Tischendorf, ed. Acta apost. apocr. 31, 80, 84. — Bibl. patr. maxim. T. II. Part. I. 67. — Hippol. Philosoph. IX. 12.
Сколько бы ни делалось и ни будет делаться попыток доказать историческую действительность путешествия Павла в Испанию, оно, вероятно, навсегда останется лишь сомнительной гипотезой. Главное доказательство и, в сущности, единственное, — два глухих намека в Посланиях Дионисия Коринфского: «…Павел, придя на крайний Запад, epi to térma tes dyseos» и в Canon. Muratori. Lin. 37: «Павел пошел из Города (Рима) в Испанию, Pauli ab Urbe ad Spaniam profecientis». Но эти два намека недостаточны. А между двумя несомненными свидетельствами самого Павла, в одном и том же, II Тим. — первым: «Я уже становлюсь жертвой… время моего отшествия настало… готовится мне венец» (мученический) (4, 6–8), — и вторым: «Я избавился от львиных челюстей» (4, 17), — между этими двумя свидетельствами нет места для путешествия в Испанию. Слишком также невероятно, чтобы Павел, говоря столь подробно и определенно, как Римл. 15, 22–24, о своем намерении идти в Испанию, мог совершенно умолчать об исполнении этого намерения; невероятно, чтобы и Лука или другой неизвестный творец Д. А. мог не упомянуть ни одним словом об этом путешествии. Weiss. II. 388. — Theodor von Zahn. Einleitung in das Neue Testament. Leipzig: Deichert, 1924. I. 451–454.
Weiss. II. 351.
Plato. Timaeos. 24, a. — «Книгу Еноха» Павел, вероятно, читал; мог читать и «Тимея», и «Крития» — «Атлантиду» Платона, или, по крайней мере, мог слышать о ней от неоплатоников и орфиков.
Hennoch. LII. 1–2.
Hennoch. XVII. 4–6.
Hennoch. II. 2.
Hennoch. LII. 4.
Д. Мережковский. Иисус Неизвестный. Т. II. Гл. IV. Блаженства. XVIII.
Если Павел обратился, еще будучи «юношей», neaniou (Д. А. 7, 58), т. е., вероятно, до тридцати лет, то, в 62 году, ему нет шестидесяти.
Renan. L'Antechrist. 177.
Tacit. Annal. XV. 44.
Martial. Epigr. X. 25, 5. — Juvenal. Sat. I. 155–156; VIII. 233–235. — Senec. De ira. III. 3. — Horat. Sat. II. 7, 58. — Petron. 149 (Büchler). — Senec. Epist. 37. — Sueton. Nero. 37.
Clement. Rom. Ad Corinth. I. 6:…diochteisai gynaikes… aikismata deiné kai aniosia pathéusai epi ton tes pisteos, bébaion drémon katéntesan kai élabon géras gennèion hai asthenéus to sèmati. — Martial. Spectac. XXI. V. — Sueton Nero 12. — Tertull. Apolog. XV. 9; ad nation. I. 10. — Juvenal. VIII. 235. — Martial Epigr. X. 25, 5.
Sueton. Nero. 12.
Plin. Hist. nat. XI. 57. Изваяния Нерона в Капитолии, Ватикане, Палатине, Лувре.
Plin. Hist. nat. XXXVII. 5, 16.
Renan. I. 72, 181.
Inguine invadebat et eum affatim desaevisset. — Renan. 179.
Dio Cass. LXIII. 13. — Sueton. Nero. 29.
Acta Petri. Actus Vercellenses. 33–36. — Hennecke. I. 246–247.
Meyer. III. 499–500.
Zahn. 459. — Если бы память эта исчезла бесследно, то 29 июня 258 года, день, когда останки обоих великих Апостолов погребены были в Риме ad Catacombas, не мог бы уцелеть как единственное воспоминание о дне их смерти.
Павел здесь, вероятно, вспоминает тогдашний обычный вопль римской черни: «Christianos ad leones! Львам христиан!» Tertull. Apolog. XIV. 40.
Clement. Rom. ad. Corinth. V. 1–7; VI. 1–2. — Hennecke. I. 484–485.
Tacit. Annal. XV. 44.
Meyer. II. 495. — Zahn. I. 386, 448.
Zahn. 1. 444–446; III Kalend. Jul.: Petri in Catacombas, et Pauli, Ostensi, Tusco et Basso cons. — Liber Pontificalis, ed. Duchesne. I, II. — II Календа pro Hieronim, ed Duchesne: «Petri in Vaticano. Pauli in via Ostensi, utrumque in Catacombas, passi sub Nerone».
Acta Petri et Pauli, ed. Lipsius. 214, 9. — Zahn. I. 461. — Кажется, в греческом подлиннике, слова: hypó ten terébinthon u plesion tou déndron tou strobilon, указывают на хорошо знакомые, может быть, на высоких холмах, издалека видимые деревья. Римляне всего охотнее выбирали для казни высокие, отовсюду видные места: ad spectanda civibus (Plin. Hist. nat. XXXVI. 24, 3); «чтобы проходящие, видя казненных, страшились» (Quintil. Declamat. 274); «полезнейшего ради примера», res saluberrimi exempli (Tit Liv. Epist. 55).
Clement. Alex. Strom. VII. I. — Acta Petri et Pauli. 81. — Pseudo-Lin. 69–70. — Euseb. Hist. Eccl. III. I; Demonstr. Evang. III. 5. — Hieronim. De viris illustr. I.
Meyer. III. 51.
Память об этом осталась надолго незабвенной. — Vita Constant. П. 40. — Giovanni Battista de Rossi. Roma sotteranea cristiana. Roma, 1864–1877. I. 209–210. — Guiseppe Marchi. Monumenti delle arti cristiane primitive nella metropoli del cristianesimo, disegnati ed illustrati per cura di G. M. Architettura. Roma: Tip. di C. Pulcinelli, 1844. 199–220. — Meyer. III. 499. — Zahn. I. 457.
Hieronim. De vir illustr. I. — Zahn. I. 458.
August. Sermo. 259: «quamquam diversis diebus paterentur, unum erant. Praecessit Petrus, secutus est Paulus».
Rossi. Reisen auf griechischen Inseln des Aegeischen Meeres. 1843. 11. — Constantin von Tischendorf. Reise in der Orient. Leipzig: B. Tauchnitz, 1846. II. 258–265. — Honoré Victor Guérin. Description de 1 île de Patmos et de 1 île de Samos. Paris: A. Durand, 1856. — Arthur Penrhyn Stanley. Sermons preached before His Royal Highness the Prince of Wales during his tour in the East in the spring of 1862 with notices of some of the localities visited. London: J. Murray, 1863. P. 225. — Renan. L'Antechrist. 372–377.
Д. Мережковский. Иисус Неизвестный. I. Гл. 1, passim.
Pseudo-Clement. Homel. XVII. 12–17, 19; Recognit. IV. 36. — Renan. Saint Paul. 304–306.
Hieronim. Epist. 128. IV. Hieronim. In Ezech. Prolog. B Церкви Восточной Иероним, так же как Августин, не «святые», а только «блаженные». В Церкви же, может быть, не только Западной, католической, настоящей, но и будущей, Кафолической, Вселенской, оба — святые.
August. Sermo de Urbis excidio VI. (Всюду в дальнейших ссылках на творения св. Августина имя его, для краткости, выпущено.)
Sermo. 105, 12. — Quodvuldt. De tempore barbarico. — Pierre Champagne de Labriolle. Histoire de la littérature latine chrétienne. Paris: Société d'édition «Les belles lettres», 1920. P. 522.
Oremus ut veniat (Dominus) et destruat mundum. — Origen. In Jes., nov. homel. VI. 4.
Может быть, больше всего отдаляет от нас Августина его многословная риторика. «Ритор в язычестве», — это понятно и выносимо, но в христианстве трудно вынести, по крайней мере нам, с нашим деловым отвращением к пустословию, особенно к религии: тут, кажется, в нас, грешных, многим Святым неизвестное движение Духа во времени. «Делай!» — говорит Иисус Павлу, на пути в Дамаск; «читай!» — говорит Августину «Глас Божий» (tolle — lege! Возьми — читай!). Павел прежде всего — «делатель»; Августин — «читатель» и уже потом «делатель». Вечный «книжник», «многописец». Одиннадцать огромных фолиантов Бенедиктинского издания, 80 дошедших до нас книг, составляют лишь третью часть всех «Творений Св. Августина». Он и сам признается, что одержим «похотью слов», libido verborum. «Лавочником слов», venditor verborum, сам называет себя (Confess. IX. 5. 1). Тридцать лет «торговал болтовней», loquacitatem… vendebam (Confess. IV. 2. 1), в Тагасте, Карфагене, Риме, Милане, и это не прошло ему даром: «ритор», не только в язычестве, но и в христианстве, — спорщик, диалектик, первый схоластик средних веков, «новый Цицерон», «бог красноречия» (Sekund. Epist. ad August. III). О, конечно, не только это, но и это! Даже в лучших книгах Августина, в «Исповеди» и в «Граде Божием», — целые, для нас непроходимые, Сахары слов. Он это и сам сознает: «Веру я опустошал пустословием жалким и неистовым» fidem… misserima et furiosissima loquacitate vestabaram (De dono persever. II. 55). Да, «Сахары слов», но в них — оазисы, такие райские, что стоит пройти пустыню. Чувствуется иногда и сквозь риторику, что св. Августин — последний великий латинский поэт, — может быть, единственный уцелевший мост между Виргилием и Данте. «Я почти всегда недоволен тем, что говорю… и страдаю оттого, что слова мои не выражают чувства. Как бы я хотел сказать другим все, что испытываю! Мысли иногда пронзают душу мою, как молнии, но слова холодны, медленны и длинны» (De cathis. in rudib. III. 4). Это мог сказать только великий поэт. «Длинные, холодные», серо-свинцовые тучи слов, и вдруг такие молнии, как эти: Знаешь только то, что делаешь, и тем больше знаешь, чем больше делаешь (Regis Jolivet. Saint Augustin et le néo-platonisme chretien. Paris: Denoël et Steele (1932). P. 160).
Люби и делай, что хочешь (In epist. loan. VII. 8).
Любить не себя, а Бога — значит любить себя (Tract, in loan. 123, 5).
Только Тебя узнав, Господи, себя узнаю. Noverim me, noverim Те (Soliloq. II. 1).
Я заблуждаюсь, значит я есмь (De civit. Dei. XI. 26, 7. — De Trinit. X. 14).
Прав Паскаль: cogito, ergo sum, найдено за тринадцать веков до Декарта. Перед этой чудесной, в самом деле, «молнийной» краткостью, Юлий Цезарь и Тацит кажутся «длинными». Есть у Августина и целые страницы, где обнажение души человеческой, ее «живые рассечения» напоминают лучшие страницы Толстого и Достоевского; есть «монологи», soliloqia, большей глубины и силы, чем гамлетовское «быть или не быть?». Но и мертвые, как будто, «цветы красноречия» напоминают у него иногда, волшебною прелестью, искрящиеся лунным огнем, на оконных стеклах, цветы мороза. Вспомним также, прежде, чем судить Августина-ритора, что и риторика иногда бывает искренней: под сложностью как будто лживых слов может быть простое и правдивое чувство. Вспомним, что и актер, играющий на сцене, умирает иногда настоящей смертью: кажется, «ритор» Августин — такой, нечаянно или нарочно, чем-то смертельно ранивший себя, актер. Чем же он ранил себя? В этом, конечно, весь вопрос.
