ШЕЙХИ ВОСТОКА
В восьмидесятых годах IX века имам Мухаммед, – восьмилетний озорной мальчик – таинственно исчез. Сторонники возведения исчезнувшего имама на престол халифов – имамиты – верят, что он вернется и утвердит на земле святую справедливость. Исна'ашария – «дюженники», наиболее популярный толк имамитов, – уверяют, что имамов всего 12 (в другой трактовке – 7), причем в это число входят великие пророки (Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иса, Мухаммед). Этот мальчик – последний из пророков, и он должен вернуться перед днем Страшного суда. Имамиты назвали Мухаммеда Мунтазар (Ожидаемый), Махди (Ведомый [Аллахом]), Сахиб аз заман (Господин времени).
Сокрытый имам жив, ибо без него погибли бы и община имамитов, и все человечество, весь мир. Он умеет незримо выразить свою волю, передать свое решение через избранников-заместителей – векилей, т.е. «уполномоченных». «Ал-Хасан ибн Муса ан-Наубахти в фундаментальном манускрипте «Фирак аш-ши'а» во II веке хиджры писал, что если бы Земля на самом деле осталась без исчезнувшего имама, то она «погрузилась бы [в непроглядную тьму] вместе со всем, что [существует] на ней. И ни нам, ни одному из верующих не дозволено избирать имама по [своему] суждению и выбору... И имам лучше знает себя и свое время, чем мы».
Последний пророк – махди – придет накануне Страшного суда, когда Земля будет исполнена зла, лжи и неверия и на ней будет царить Даджжаль, искуситель людей, ныне прикованный к скале и охраняемый джиннами. Махди, один или вместе с Исой, уничтожит Даджжаля, обновит веру, установит на земле царство справедливости, силой вернет людей на путь Аллаха, возродит общину, живущую по законам ислама.
.g».D:TEXTFOENIXJANUCH19.BMP»;3.0»;3.0»;
Тимурташ провозгласил себя Махди – и эффект этого объявления превзошел все ожидания.
Когда в 1316 году Абу Саид, сын Ульчжайту-хана, занял престол, ему было всего 12 лет; от его имени правил наместник шиитского Хорасана эмир Чобан, столь же непримиримый гонитель иноверцев, как и Тимурташ. Обычно в странах сунны к иудеям и христианам складывалось вполне терпимое отношение, и все их отличие от мусульманских подданных состояло в дополнительном налоге, джизии; в Иране в число «людей писания» в известной мере включались и зороастрийцы: дуалисты, они все же не были погружены в джахилийю, ибо имели древнюю высокую культуру, имели писаную вероисповедную книгу – «Зенд-Авесту».
Первый ильхан – Хулагу – придерживаясь Ясы, был склонен к несторианству. Его сын, ильхан Абага, также покровительствовал христианам, вел переговоры с христианскими папами Климентом IV и Николаем III о совместных военных предприятиях против египетских мамлюков, обещая принять католическую веру. Эту политику продолжил и хан Аргун, сделав (правда, бесплодную) попытку договориться о крестовом походе на мамлюков с Европой. Его посол, несторианский церковный иерарх Саума (уйгур по национальности) был в Византии, Неаполе, Риме, Париже и Бордо. Его с почетом принимали Филипп IV французский и Эдуард I английский; папа Николай IV лично, – причем в вербное воскресенье! – причастил несторианина. Это было весной 1288 года, а ровно через год, 27 апреля 1289 года, пал Триполис: началось массовое бегство европейцев из Святой Земли, закончившееся в год смерти Аргуна (его отравили), 18 мая 1291 года, когда пала Акка и последние крестоносцы оставили сирийский берег. Договариваться о совместных действиях стало некому и незачем.
Поддержкой христиан – армян, айсоров, сирийцев – и союзом с крестоносным воинством на палестинских берегах Средиземного моря были сильны эти ильханы. Туда, в порты Средиземного моря, вели в то время караванные пути! Теперь там мусульмане-мамлюки... Попытавшийся сменить религиозную ориентацию страны Гайхату – брат Аргуна – правил всего четыре года и был удушен мятежниками во главе с христианином Байду; впрочем, войско мятежника перешло на сторону сына Аргуна, Газана , еще до начала битвы; Байду бежал, был настигнут около Нахичевани и убит по приказанию Газана. Вступив в 694 году на престол Хулагуидов после своего дяди Гайхату, Газан не выбирал веры! Он принял ислам и имя Махмуд еще в бытность наместником Хорасана, а обратил его суфий братства Кубравийа Бадр ад-дин Ибрахим. Ильхан Газан отверг монгольскую Ясу, разорвал вассальные отношения с улусом великого хана монголов! И с тех пор в державе Хулагуидов не прекращались бунты дервишей-маздакитов...
Везир Хасан-хана Рашид уд-Дин попытался провести реформы, готовился отменить часть налогов, но успел только награбить себе земель, а страна расползлась на лоскутья, словно сшитая гнилыми нитками. Брат и наследник Хасана, Ульчжайту, был крещен матерью, наречен Николаем. Он перешел в ислам, нарекся Худабандэ , но был так нетверд в вере, что его прозвали Харбандэ .
Такова была держава Хулагуидов в 1316 году, когда ее принял юный Абу Сеид. Тогда ему было всего 12 лет; сейчас, в 1327-м, ему было 23. Получив известие о том, что наместник Рума, Тимурташ, ставленник Чобана, объявил себя Махди, он понял это так, что эта территория уйдет из под его власти. Если он не справиться с ним сейчас, то не справится уже никогда, и его власть, и так иллюзорная, станет полной фикцией. Нужно было принимать срочное решение! И он избавился от надоевшей и становящейся еще более опасной опеки – казнил своего регента Чобана и его ставленников. Заодно Абу Сеид убил и двух его сыновей; третий убежал в Египет, и Абу Сеид обратился к его султану, мамлюку Насир ал-Бахри, с просьбой расправиться с ним.
Эта его просьба привлекла необычайное внимание всех заинтересованных сторон. Она не была ни простой, ни естественной, ни легко разрешимой. Она в корне меняла всю геополитическую ситуацию в регионе!
Всякая женщина – зло, но дважды бывает хорошей:
Или на ложе любви, или на смертном одре.
Паллад
– Блистательный сам видит, что ситуация становится нетерпимой! Абу Сеид, да поразит его скорпион в обнаженную печень, лишает нас возможности торговать!
Султан выразил осторожное недоумение, так как, по его сведениям, караваны прибывали в Бурсу ничуть не реже прежнего, базары были богатыми и шумными, как никогда, и никогда же старожилы не видели, чтобы были так забиты все караван-сараи – и в городе, и под его стенами! Чем может теперь помешать нам Абу Сеид, с властью которого наконец-то покончено!
– И не без твоего участия, везир, ты по праву можешь этим гордиться, – заметил Орхан, сняв с пальца и протянув Хайр уд-Дину изумрудный перстень.
– Да соблаговолит меня выслушать блистательный и могучий!
Орхан поморщился. Опять эти тонкости текущей политики и исторические отступления! – неужели хотя бы сейчас, когда султанат поистине свободен, нельзя расслабиться и отдохнуть! Однако положение обязывает – и он с покорным видом приготовился слушать, заметив в шутливом тоне:
– Я повесил уши своего внимания на гвоздь твоих слов и накинул платок молчания на родник своего красноречия!
– До ушей солнца справедливости не могло не дойти, что Абу Сеид казнил Чобана и двух его сыновей. Знает могущественный и то, что третий его сын убежал к мамлюкам, и Абу Сеид обратился к Насиру ал-Бахри с просьбой расправиться с ним...
– Да, это мы знаем!
– Но знает ли блистательный, что Насир ал-Бахри выполнил просьбу Абу Сеида?
– Выполнил? Несчастный юноша...
– Несчастье в другом: если до сих пор держава Хулагуидов воевала на два фронта, с египетскими мамлюками и с Золотой Ордой, а султанат блистательного (как прежде Румский султанат) были ее естественными союзниками...
– Вассалами – заметил султан, чтобы еще раз ощутить наслаждение нынешней независимостью, и улыбнулся. – Были!
–...И вассалами, – кивнул Хайр уд-Дин, однако морщины на его лбу не расправились, – то теперь, после этого решения, судя по всему, войны между ильханами и мамлюками ушли в прошлое. Насир ал-Бахри этим дружеским жестом продемонстрировал Абу Сеиду, что его руки чисты! Если бы он питал к Абу Сеиду неприязнь, то лучше всего воспитывать у престола принца крови, который в любой момент может явиться в свою страну во главе могущественной армии!
Орхан понял.
– Но это значит, что караванные пути через державу ильханов, минуя Османлы, упрутся теперь в берег Средиземного моря, который ныне во власти мамлюков! И в эти портах, где и всегда хватало кораблей генуэзцев и родосцев, жизнь закипит крутым ключом – в ущерб нашим рынкам...
– Блистательный султан совершенно правильно понимает дело! Кроме того, исчезает ряд причин для войн между хулагуидами и Золотой Ордой, и теперь гораздо большие потоки товаров могут пойти через Северное Причерноморье...
– Но разве это не результат твоей же политики! – с раздражением заметил султан. – Чем наполнена посуда, то и выльется оттуда! Поистине, в каждом сомнительном деле нужно предполагать самый худший конец – и тогда наверняка не ошибешься. Что ты теперь собираешься делать?
