В сложном процессе формирования теологии противоречие между иерархией и массами простых верующих еще более усилилось. Верующие чувствовали себя чуждыми диспутам между различными течениями, если только в них не участвовали руководители их общин, с которыми они себя отождествляли и богослужебные и обрядовые формулы которых они поддерживали. Впрочем, все эти течения не слишком отличались друг от друга. Культ и общность социальных интересов вновь восстанавливали единство, дававшее трещину на почве вероучения.
Характерно, что схоластические и часто смехотворные рассуждения богословов восточных школ, переведенные на латинский язык, приобретают большую точность.
Не случайно первый систематический трактат, посвященный вопросу о троичности, вышел из латиноязычной среды. Его автор, римский священник Новатиан, писавший в середине III в., был приверженцем нетерпимости в области религиозной жизни. Влияние Новатиана распространялось и на общины Северной Африки. В Риме и Карфагене возникло движение, которое воспротивилось более снисходительному применению церковных законов к отступникам: тот, кто предал общину, отказавшись из страха или по расчету от своей веры, более недостоин к ней принадлежать.
Латинский язык начинает утверждаться как носитель норм жизни, отличавшихся от нестрогих устоев более Сложных по этническому и социальному составу эллинистических общин. Начинает вырисовываться церковь нового типа — бюрократическая, претендующая на исключительное представительство христианского движения: закладываются основы реального главенства в церковной Иерархии, которое позже оформится в централизованную власть римского епископа.
ХРИСТИАНСТВО В РИМСКОЙ АФРИКЕ
Истоки христианских общин в Северной Африке неясны. Возможно, что новая религия завербовала своих первых приверженцев в рядах карфагенской иудаистской колонии, которая поддерживала тесные торговые отношения с морскими центрами Сирии и Египта.
На еврейском кладбище, открытом в Гамарте, недалеко от Карфагена, обнаружены следы памятников несомненно христианского происхождения, на которых видны изображения якоря, символа креста, и голубки, олицетворяющей искупленную крещением душу. Разрыв с иудаист-ским окружением был для христиан болезненнее, нежели разрыв с другими сферами иммиграции, если учесть, что во времена Тертуллиана евреи еще были в числе наиболее ревностных борцов против христиан.
Но в истории римской Африки христианство заявило о себе только в момент репрессий 180 г., которые прокатились по провинциям, считавшимся недостаточно надежными, когда вскоре после смерти Марка Аврелия обстановка стала угрожающей на границах Рейна, Дуная и других. «Деяния мучеников Скилии» (городок в Нумидии. — Прим пер.), где речь шла об осужденных на обезглавливание в Карфагене при проконсуле Вегеллии Сатурнине, стали первым произведением христианской литературы на латинском языке.
Жертвы, однако, были не первыми.
Примечателен факт, что древнейший мученик, о котором сохранилась память, был раб, по имени и происхождению пуниец — Намфан из Мадауры. От других остались лишь имена, неизвестно и время их гибели. Схваченным в 197 г. во время новых антиримских волнений верующим Тертуллиан выразил свою солидарность в сочинении «Мученикам».
Едва был издан в 202 г. эдикт Септимия Севера против христианской проповеди, проконсул Минуций Тими-ниан приказал схватить шестерых верующих, мученическая смерть которых поминается в «Мучениях святых Перпетуи и Фелициты» — документе непримиримом и реалистичном, монтанистского направления. Мученики происходили из небольшого поселения и принадлежали к разным социальным слоям: Перпетуя — 22-летняя дочь язычника-нобиля, Фелицита и Ревокат — рабы, Сатурник, Секонд и Сатур — люди самых низких званий. Суд в Карфагене присудил бросить их диким зверям, а затем прикончить мечами гладиаторов. Яростные репрессии обрушились как на пунические и нумидийские элементы, вечно таившие недовольство римской колонизацией, так и на диссидентов из богатых италийских провинций, которые перевели свое имущество в земли Северной Африки, обеспеченные дешевыми рабочими руками и весьма плодородные. Лишь завоеванная вандалами и порабощенная арабами в раннем средневековье, эта страна, процветавшая еще во времена Августина, в конце концов оскудела.
Христианская проповедь быстро завоевала сочувствие народа и в городских центрах, и в глубинных деревенских районах. В конце II в. Тертуллиан пишет не без некоторого риторического преувеличения: «Мы явились лишь вчера, а уже наполнили землю и все ваши владения, города, пригороды, укрепленные пункты, муниципии, собрания, казармы, кварталы, школы, двор, сенат, форум: за вами остались одни храмы» («Апологетика», XXXVII).
Церковная организация Северной Африки была солиднее и более всепроникающая, чем в Италии или в Галлии. В 198 г. глава карфагенской общины Агриппин смог созвать на собор — первый в истории латинской церкви — 70 епископов из проконсульской Африки и Мавритании. Не приходится удивляться, что в среде стольких новообращенных проявились некоторые формы религиозной экзальтации, которые подготовили почву для распространения монтанизма во всем этом регионе.
Оппозиционное отношение к режиму в нем преобладало повсюду. Отголоски его мы обнаруживаем у Тертул-лиана.
Он сам происходил из обеспеченной среды, был адвокатом и пользовался успехом. Но однажды в знак протеста против общества он вышел на улицу в эксцентрической одежде странствующего философа — «паллии», и затем посвятил этому трактат; другой раз призвал следовать героическому примеру одного христианина-легионера из лагеря Ламбезы, который отказался увенчать голову лавровым венком во время военного парада и за это был умерщвлен; наконец, он предупредил, что одной ночи и нескольких скромных факелов достаточно христианам, если они того захотят, чтобы рассчитаться с окружающими их врагами. И первым шагам к примирению со стороны имперских властей он противопоставил принципиальное условие: «Цезари могли бы обратиться в христианство только в том случае, если они перестанут ими быть или какой-нибудь христианин согласится стать Цезарем» («Апологетика», XXI).
Именно в Северной Африке началась латинизация церкви, а не в Риме, где вплоть до III в. вереде христиан-иммигрантов преобладал народный греческий язык.
В Африке, где Рим внедрил свой язык в среду мелкого люда, была впервые переведена на латинский язык Библия. Этот текст сильно отличается от «Вульгаты» св. Ие-ронима. Его лексика и стиль отличаются от классической латыни, они ближе к запросам простых людей. Элементы, создавшие христианскую терминологию, разнообразны и разнородны; но в этой среде родились такие термины, как «таинство» («сакраменто»), «троица», «воплощение», «исповедь», «священное писание», языческим было и само слово «папа»; со временем они станут типичными для всего христианского Запада.
В истории романской литературы это время авторов африканского происхождения, таких как Флор, Апулей, Фронтон.
Африканская церковь дала богослужению первые священные гимны, почерпнутые из содержания Ветхого и Нового заветов, культ мучеников, погребальные поминки, по образцу похоронных тризн языческого культа, и обычай «четырех времен»: выбор трех суббот в году для особых форм пищевых запретов в соответствии с сезоном — творога (летом), вина (осенью) и масла (зимой) помимо строгого весеннего поста. Апокрифическая литература мало соответствовала новым обычаям. Следовательно, Нужно было разработать новый свод писаний, признанных боговдохновенными. Таким и стал «Мураториев канон», составленный на корявом латинском языке африканцев, и этот текст уцелел для нас. Апокрифы были переведены только тогда, когда их функция была уже практически исчерпана.
В истории африканского христианства того времени доминирует фигура Тертуллиана. Обращенный в новую религию около 190 г., он стал автором двух широко задуманных апологетических трудов и почти сорока проповеднических, доктринальных и полемических текстов. Его личность оттеснила на второй план других писателей того же региона, таких как Минуций Феликс, который оставил нам диалог, бытописание прибрежного района Остии. Впрочем, Тертуллиан не обособлялся от них и в споре, например, христианского писателя Октавия Януария с образованным язычником из Кирта Цецилием Наталем выступил арбитром между ними, призывая Цецилия обратиться в христианство.
Сочиненный по этому поводу Минуцием Феликсом памфлет, названный «Октавий», дышит атмосферой почти цицероновской классики. Жесткому обличению со стороны язычника, которое, возможно, воспроизводит речь, произнесенную ритором Фронтоном против христиан, Октавий противопоставляет суждения, обращенные исключительно к разуму, морали, человечности и чувству справедливости противников, не вступая с ними в принципиальные дискуссии. Текст этот напоминает мозаику взглядов и идей, заимствованных отовсюду — от Цицерона до африкан-ских евреев и самого Тертуллиана. Очевидно, затишье в репрессиях, наступившее через несколько лет после появления Тертуллиановой «Апологетики», сказалось на характере этого произведения карфагенского учителя.
