Случалось ли вам в больших или малых городах поздним вечером или ночью видеть сквозь стекла окон тихие огоньки лампад, зажженных перед иконами? Утомленные дневным трудом люди покоятся, поручив этим огням гореть за них пред Богом, как память о Нем, благодарность, молитва.
Гори, лампада!.. озаряй
Святых икон киот отрадный
И слабый свет свой проливай
В приют печали беспощадной!..
Пусть отблеск риз сих золотых
Твое сиянье оттеняет,
Пусть разноцветность камней их
Тебя в отлив свой одевает!..
Гори, лампада!.. Озаряй
Моих икон киот священный
И тихим блеском освещай
Приют, святыней осененный…
Особенно трогают огни лампад в убогих лачугах, где для приобретения месячного количества масла людям приходится урезывать и без того скудное свое пропитание.
Бывает, что богатые женщины не удовлетворяются тем, чтобы теплить лампады и свечи пред иконами на свои незаработанные деньги, и исполняют какие-нибудь женские работы, посылают продавать их и эти-то трудовые деньги и употребляют на масло и свечи.
Иногда пред чтимыми святынями вы увидите поставленное на время паникадило с громадной свечей. Это кто-нибудь для испрошения милости или в благодарность затеплил большую свечу, которая должна гореть, пока вся не выгорит.
Иные, умирая, поручают родным своим поставить за них после похорон своих свечи пред теми святынями, к которым они ходили при жизни молиться.
Задумывались ли вы когда-нибудь во время обедни, смотря на так называемый канунный столик, на котором теплят свечи за упокой отшедших людей? Тихо тающий воск, чуть дрожащие огоньки как-то особенно тепло и трогательно говорят о людях, отлетевших с земли, которых не забыли, о которых молятся, за которых предстательствуют оставшиеся без них и любившие их люди.
Вот замечательная черта из жизни великого старца Серафима Саровского. Он всегда усердно молился за всех христиан, усопших и живых, усилив эти молитвы в последние годы своей жизни. В келье отца Серафима горело много лампад и особенно много — пуков восковых свечей большого и малого размера. Они были поставлены на круглый поднос, и от постоянного их горения в тесной келье была постоянная жара. Отец Серафим сам объяснил значение этих свечей почитателю своему Мотовилову:
— Я имею, как вам известно, много особ, приходящих ко мне и благотворящих моим сиротам Дивеевским. Эти особы приносят мне елей и сами просят помолиться за них. Вот когда я читаю правило свое, то и поминаю сначала их единожды. А так как, по множеству имен, я не могу повторять их на каждом месте правила где следует — тогда и времени мне не осталось бы на совершение моего правила, — то я и ставлю эти свечи за них в жертву Богу, за каждого по одной свече, за иных — за несколько человек одну большую свечу, за иных же постоянно теплю лампады. И где следует на правиле поминать их, говорю: «Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжег Тебе аз убогий сии свещи и кандила». А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка или так, простое мое усердие, ни на чем не основанное, я приведу вам в подкрепление слова Божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: Моисей, скажи брату твоему Аарону, да возжигает перед Мною кандила во дни и ночи, сия бо угодна есть предо Мною и жертва приятна Ми есть. — Так вот почему Святая Церковь прияла в обычай возжигать в святых храмах и в домах верных христиан кандила или лампады пред иконами.
Рассказывали, что чудотворным образом отец Серафим чрез эти свечи знал о душевных опасностях, грозивших этим людям, так как тогда та свеча, которую он за эту душу поставил, падала…
В последний день своей жизни, 1 января 1833 года, отец Серафим, отслушав литургию в дорогом ему храме Соловецких чудотворцев, обошел все иконы, прикладываясь ко всякой и ставя свечи.
Люди, восприимчивые к церковным впечатлениям, сами знают, какую отраду производит на душу вид множества зажженных в церкви лампад и теплящихся перед иконами свечей.
В великолепной афонской часовне во имя великомученика Пантелеимона в Москве на Никольской, у Лубянских ворот, производят сильное впечатление большие паникадила, в которых горят лампады.
Надо стараться приобретать добрые привычки, и одна из таких необходимых для православного человека привычек — это теплить перед одной из дорогих сердцу икон неугасимую лампаду.
Храм и все, что относится к храму, настолько высоко и свято, что нельзя относиться к этому с недостаточным благоговением. Между тем мы, по легкомыслию и недомыслию людскому, видим постоянное небрежение по отношению к храму.
Там, где присутствует невидимо Бог, где в страхе перед ежедневно возобновляющимся чудом Евхаристии Ангелы склоняют свои лики, — люди смеются, болтают и злословят! Возможно ли предположить, чтобы в ближайшем присутствии земного царя кто-нибудь мог стоять небрежно или болтать со своим соседом? Как же допускать такое вопиющее небрежение в церкви — этом дворце и престоле живого Бога!
Совершенно неправилен привившийся во многих церквах обычай давать доступ в алтарь почетным прихожанам, которые часто, собравшись компанией из нескольких человек, развлекаются во время богослужения праздными беседами. В алтарь не должен иметь доступ никто, кроме священнослужителей и помогающих при служении, как-то: свещеносцев и лиц, разжигающих и подающих кадила. Между тем во многих петербургских соборах образуются целые кружки в несколько десятков лиц, присвоивших себе право стоять в алтаре.
На одной из архиерейских хиротоний довелось мне видеть, как стоявшего на коленях у престола с возложенным на главу его развернутым Евангелием, в сонме архиереев, возлагавших на него руку, во время произнесения слов хиротонии новопосвящаемого окружила густым кольцом целая толпа любопытствующих мирян.
Образовался у нас даже термин, совершенно бессмысленный и совершенно противоцерковный — «почетные богомольцы». Почетных богомольцев нет и не может быть, как не может быть «почетных христиан». Все мы одинаково ничтожны перед величием Божиим, все мы одинаково мелкие пылинки, и всякое отличие, даваемое люлям в храме, идет против Бога. Если в храме Христовом нет равенства, то где же оно будет?
Поэтому верх бесчинства позволяют себе такие сварливые люди с более или менее видным положением, которые не представляют себе молитвы иначе, как на особенном, почетном месте. И если кто-нибудь случайно это место займет, грубыми выходками или расталкиванием очищают они себе это место. Локтями в Царствие Божие не проберешься. Неправилен также обычай ублажать «почетных прихожан» таким вниманием, как вынос им во время причащения духовенства, чрез причастника, на подносе просфоры с теплотой. В старое время в Малороссии был еще более неправильный обычай подносить таким прихожанам во время малого входа Евангелие для целования.
Великий святитель Иоасаф Белгородский, происходивший сам из высшего малорусского сословия, решительно восстал против такого человекоугодничества в церквах и грозил таким священникам-человекоугодникам гневом Божиим.
В Древней Руси немыслимо было, чтобы православный человек прошел мимо церкви, не сняв перед нею шапки и не осенив себя крестом. Теперь сплошь и рядом вы увидите нарушение этого обычая даже верующими людьми. Безобразно и непростительно, человек, который не осмелится пройти не только мимо высшего человека, в котором он нуждается, но и перед равным собою, не приветствуя его поклоном, проходит перед местом особого присутствия Божия, ничем не выразив своего уважения этому месту. Снимать шапку перед храмами и креститься на них нужно внушать детям с раннего возраста.
Старец Серафим Саровский, имевший исключительно высокое мнение о святости храма, говаривал, что нет выше послушания, как при храме, что большое счастье даже подметать там пол. О святости всего того, что относится к области храма, он говаривал так, что все похищенное из храма, даже вынесенный из него сор, представляет собою огонь, разрушающий благосостояние человека. Поэтому даже сор, вынесенный из храма, он советовал не выбрасывать зря, а сжигать, развевая пепел по воздуху.
Нельзя сказать, чтобы у нас люди в достаточной мере заботились о благосостоянии храмов.
Отдавая должную справедливость усердным женщинам, которые то вышьют «воздухи» для чаши и дискоса, то принесут в церковь новую завесу, то разошьют прекрасный ковер для алтаря, идущий от престола в церковь, то пожертвуют перекид на аналой, надо сказать, что такие женщины являются, скорей, исключением из общего числа верующих, которые пальцем не двинут для благосостояния или украшения своего приходского храма. И мало людей подходит под слова заамвонной молитвы, читаемой в конце литургии: «Освяти любящих благолепие дома Твоего, Ты тех воспрослави Божественною Твоею славою».
