1328
Далее дается символическое толкование частей монашеского одеяния, приведем для справки общее его описание П. С. Казанским, выделяя курсивом название отдельных частей: «во второй половине IV в. монахи как общежительных, так и пустынных монастырей носили следующее: ι) куколь, то есть монашескую шапочку, покрывавшую голову только до шеи; 2) нижняя одежда монахов была коловий или левитон с короткими рукавами, едва достигающими до локтей, так что руки оставались голыми; 3) кожаный пояс, которым препоясывались чресла в знак телесной чистоты; 4) аналав, который состоял из двойных перевязей, сплетенных из шерстяных ниток. Спускаясь с шеи, он крестовидно обнимал плечи и под мышками препоясывал одежду; 5) Кассиан причисляет к монашеской одежде мафо- рий — короткий узкий капюшон, покрывающий шею и плечи инока. О мафории как особой отличительной одежде иноков не упоминают другие писатели; 6) верхней одеждой была милоть, сделанная из овечьей или козлиной кожи, по уставу Пахомия. Она должна быть белою. Эта милоть в V в., кажется, заменена была ман- тиею или паллием, застегивающимся на левом плече; 7) когда инок шел куда‑либо из своей келии, в его руках был посох; 8) обувью служили сандалии — собственно толстая подошва, ремнями привязанная к ноге» (П. С. Казанский, Общий очерк жизни иноков египетских в IV и V веках, цит. с сокращениями по изд.: А. И. Сидоров, Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества, 1998, с. 411–415). Д. Прассас (Prassas 2003, р. 390) указывает на параллели в трактовке монашеского облачения у аввы Евагрия, а П. К. Доброцветов (см. Максим Исповедник 2008, с. 257–260) указывает на параллельные места из аввы Дорофея (VI в.) (см. следующие примечания). Интересно сравнить толкование прп. Максима с тем и другим.
Ср. у аввы Евагрия: «Обнаженность рук являет нелицемерность жития. Ибо тщеславие — ужасно; оно скрывает и покрывает тенью добродетели, всегда преследуя славу человеческую и изгоняя веру» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40,122 °C, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994, с. 94). Авва Дорофей говорит об обнаженности рук, трактуя символический смысл мантии: «для чего мы носим мантию, не имеющую рукавов? Между тем как все другие имеют рукава, мы почему не имеем их? Рукава суть подобие рук, а руки принимаются для обозначения действия. Итак, когда приходит нам помысел сделать что‑либо руками ветхого нашего человека, как например: украсть или ударить и вообще сделать руками нашими какой‑либо грех, то мы должны обратить внимание на одеяние наше и вспомнить, что не имеем рукавов, то есть не имеем рук, чтобы сделать какое‑либо дело ветхого человека» (Doroth. doctrina 1,15» рус. пер. цит. по изд.: Авва Дорофей 1999*с· 39)· Трактовка прп. Максима, хотя она ближе к авве Дорофею, чем к ав- ве Евагрию, все же вполне самостоятельная, признаком чего является использование им характерной для него терминологии («нравственная философия» и проч.).
Ср. у аввы Евагрия: «Пояс, сжимающий их чресла, отражает всякую нечистоту, о чем и возвещается [Апостолом]: хорошо человеку не касаться женщины (ι Кор. 7, i)» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40, 122 °C, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994, с. 95). Ср. у аввы Дорофея: «Пояс, который мы носим, есть символ, во- первых, того, что мы готовы на дело: ибо каждый, желающий что‑либо делать, сперва опоясывается и потом начинает дело, как и Господь говорит: да будут чресла ваша препоясана (Лк. 12,35); во — вторых, для того, что как пояс взят от мертвого тела, так и мы должны умертвить похоть нашу: ибо пояс носится на чреслах наших, где находятся и почки, в которых, как говорят, заключается похотная часть души, и сие то есть сказанное Апостолом: умертвите… уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту и проч. (Кол. з, 5)» (Doroth. doctrina 1,16, рус. пер. цит. по изд.: Авва Дорофей 1999, с. 40).
Как отмечает П. К. Доброцветов (Максим Исповедник 2008, с. 258–259), авва Дорофей дает толкование Гал. 6,14 несколько иное, чем мы встречаем у прп. Максима (см. Doroth. doctrina 1,13 рус. пер. цит. по изд.: Авва Дорофей 1999>с. 37)· Интересно отметить и то, что толкование аввы Дорофея никак не связано с толкованием символизма монашеских одеяний, а прп. Максим эту связь проводит.
У аввы Евагрия иное символическое толкование анала- ва: «Опять же аналав, крестообразно переплетающий их плечи, есть символ веры во Христа, поддерживающей кротких, сдерживающей всегда то, что мешает им, и позволяющей им действовать беспрепятственно» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40, 1220D, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994>с. 95)· Авва Дорофей дает следующую символическую трактовку аналава: «Имеем также и аналав, который полагается на плечах наших крестообразно. А сие значит, что мы носим на раменах наших знамение креста, как говорит Господь: воз- мет крест свой, и по Мне грядет (Мк. 8, 34). Что же есть крест? Не что иное, как совершенное умерщвление, которое совершается в нас верою во Христа. Ибо вера, как сказано в Отечнике, устраняет всегда препятствия и делает для нас удобным тот подвиг, который ведет нас к таковому совершенному умерщвлению, то есть чтобы человек умер для всего мирского. И если он оставил родителей, то пусть подвизается и против пристрастия к ним; также, если кто отрекся от имений и приобретений и вообще от какой‑либо вещи, то он должен отречься от самого пристрастия своего к ней, как мы уже сказали; в сем‑то и состоит совершенное отречение» (Doroth. doc- trina 1,17, рус. пер. цит. по изд.: АвваДорофей 1999, с. 40).
Д. Прассас (Prassas 2003, р. 390) указывает на параллель из Евагрия: «Куколь есть символ благодати Спасителя и Бога нашего, лелеющей их младенчество во Христе и защищающей владычественное начало [души] монахов [от бесов], всегда старающихся нанести удары и раны [им]» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40,122 °C, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994>с. 94)· Авва Евагрий дает следующее символическое толкование куколя: «Надеваем мы и куколь, который есть символ смирения. Куколи носят малые и незлобивые младенцы, а человек совершеннолетний куколи не носит: мы же носим оный для того, чтобы младенчествовать злобою, как сказал Апостол: не дети бывайте умы: но злобою мла- денствуйте (ι Кор. 14* 20). Что же значит младенчествовать злобою? Незлобивый младенец, если будет обесчещен, не гневается, и если почтен будет, не тщеславится. Если кто возьмет принадлежащее ему, он не печалится: ибо младенчествует злобою и не мстит за оскорбления, и не ищет славы. Куколь есть также подобие благодати Божией, потому что как куколь покрывает и греет главу младенца, так и благодать Божия покрывает ум наш, как сказано в Отечнике: «куколь есть символ благодати Бога, Спасителя нашего, покрывающей наше владыче- ственное (ум) и охраняющей наше о Христе младенчество от демонов, старающихся всегда противиться нам и низвергать нас»» (Doroth. doctrina I, 18, рус. пер. цит. по изд.: Авва Дорофей 1999, с. 41). Как мы видим, прп. Максим, скорее, ближе к трактовке аввы Евагрия, чем аввы Дорофея; хотя последний тоже, ссылаясь на Отечник>трактует куколь как символ благодати, но у прп. Максима не упоминается сравнение с куколем младенцев.
Букв.: «из мертвых кож».
Ср. в qu. dub. 149: «Так вот, [его] слово увещевает промышлять о теле не тщательно, а только лишь стопой души», и примечание к этому месту.
Трактовка мантии в связи с естественным созерцанием и восхождением от материальных вещей к их логосам не встречается ни у аввы Евагрия, ни у аввы Дорофея и является характерной чертой толкования прп. Максима, как и упомянутая выше в связи с толкованием образа хитона «нравственная философия».
У Евагрия находим трактовку не мантии, а милоти (милоть выделывалась из шкуры): «Они имеют и милоть, поскольку всегда носят в тепе мертвость Господа Иисуса (2 Кор. 4, 10), заставляя умолкнуть все неразумные страсти тела и пресекая сопричастным к добру [все] пороки души. И, возлюбив нищету, они избегают корыстолюбия, как матери идолослужения» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40, 1221A, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994, с. 94). Не исключено, что трактовка прп. Максимом обнаженности левой руки отчасти отталкивается от трактовки обнаженности рук у Евагрия: «Обнаженность рук являет нелицемерность жития. Ибо тщеславие — ужасно; оно скрывает и покрывает тенью добродетели, всегда преследуя славу человеческую и изгоняя веру» (Evagr. capit. pract. ad Anat.: PG 40, 122 °C, рус. пер. А. И. Сидорова цит. по изд.: Евагрий 1994, с. 94). Прп. Максим, впрочем, говорит об обнаженности лишь одной руки — левой.
Паллий — мантия или плащ, выше говорилось, что именно мантия четырехугольна.
Сравнение толкования символического смысла монашеских одеяний прп. Максима с толкованиями аввы Евагрия и аввы Дорофея свидетельствует, что у прп. Максима его толкование, хотя и перекликается в ряде моментов с имевшимися в традиции, но вполне самостоятельно и отмечено чертами его экзегезы, стремящейся «вчитать» в Писание и Предание понятия об основных составляющих подвижнической жизни. Особенно интересно как прп. Максим трактует значение сандалий (см. примечания: 830, 831 и текст к ним), упоминания о которых нет ни у аввы Евагрия, ни у аввы Дорофея.
