Нечто похожее рассказывается и о таинственном «Посланнике Яхве» (Malak YHWH), который является то ли представителем Яхве, то ли собственно Яхве. Один из наиболее интересных текстов о нём имеется в Книге Чисел, четвёртой книге Торы, или Пятикнижия. Книга Бытия заканчивается историей о жизни Иосифа и его братьев в Египте; Книга Исхода рассказывает о Моисее, ушедшем с их потомками из Египта в пустыню Синай; Книга Левит и Книга Чисел повествуют об их жизни в пустыне. На самом деле древнееврейское название Книги Чисел — «В Пустыне».
Когда израильтяне разбивают лагерь на равнинах Моава, на берегу Иордана напротив Иерихона, моавитяне в поисках защиты от них обращаются к пророку Валааму. Правитель моавитян, Валак, отправляет к нему послов, прося, чтобы Валаам пришёл к ним и наложил на захватчиков проклятие. Валаам отвечает, что прежде должен дождаться решения Бога, Который называется двумя Своими именами — Яхве и Элохим. Пророк говорит послам: «И дам вам ответ, как скажет мне Яхве». Во сне к нему приходит Элохим и спрашивает, кто эти люди. Валаам отвечает, что это моавитяне, которые хотят, чтобы он проклял народ, пришедший из Египта. Элохим велит ему не ходить с моавитянами, потому что израильтяне — благословенный народ. Валаам, соответственно, извещает старейшин, что Яхве запретил ему идти с ними. Когда же посланники приходят к Валааму во второй раз, он говорит, что ещё раз спросит у Яхве, и на этот раз Элохим разрешает ему пойти с моавитянами, но велит делать только то, что он скажет. После этого Валаам седлает свою ослицу и отправляется с моавитянами (Чис. 22:1-21).
Учёные указывают на то, что у данного текста было несколько авторов, но они не могут прийти к единому мнению относительно времени его написания. Некоторые говорят, что первая половина главы создана элохистом (предполагаемый автор, именующий Бога Элохимом), а начиная с 22-го стиха и далее — это творение яхвиста (который обычно называет Бога Яхве), хотя на самом деле, как я только что заметил, оба имени Бога употребляются и в первой, и во второй частях главы. Один из доводов в поддержку того, что вторая часть главы была написана яхвистом, состоит в том, что он упоминает о говорящем животном, подобном Змею в 3-й главе Книги Бытия (но, как я заметил выше, существуют убедительные причины полагать, что история Змея и сопутствующие ей главы не имеют никакого отношения к яхвисту, а представляют собой написанную позднее часть Книги Бытия).
Другая идея, которую поддерживают сторонники Франка Мора Кросса{ 12 }, учёного из Гарварда, заключается в том, что яхвист написал первую часть, а более поздний автор, времён вавилонского плена, добавил сюжет с ослицей. Этого позднего автора учёные библеисты называют «Девторономистом» («Deuteronomistic Historian» [«Автором Второзакония»]), мы же будем называть его для краткости «D.H.». Данная теория относит дополнение текста примерно к 560 году до н.э.[1]
Во всяком случае, история продолжается: «И воспылал гнев Элохима [или «гнев Яхве» — встречаются оба имени] за то, что он пошёл, и стал Ангел Яхве на дороге, как сатана, чтобы воспрепятствовать ему»{ 13 } (Чис. 22:22). Это важное обстоятельство. Бог препятствовал действиям людей и раньше, но в данном случае в первый раз Он или Его ангельское проявление характеризуется как противник, сатана.
Однако Божественная попытка воспрепятствовать Валааму не проходит гладко. Как я упоминал, Валаам ехал на своей ослице, а двое слуг сопровождали его пешком. Но только ослица могла видеть сатану, стоящего с мечом в руке. Она сворачивает с дороги на поле, Валаам же начинает её хлестать, направляя обратно на дорогу. В том месте, где Валаам и ослица опять оказываются на дороге, она сужается, а по обеим её сторонам рос виноградник, как стена. Ослица опять пытается свернуть с дороги, задевает ногой Валаама о «стену» виноградника, и он опять начинает её бить. Тогда Ангел Яхве проходит вперёд и становится на самом узком участке дороги. Когда ослица видит, что свернуть некуда, она просто ложится прямо с Валаамом на спине. Валаам окончательно выходит из себя и бьёт животное посохом.
В конце концов Яхве наделяет ослицу даром речи, и она спрашивает Валаама: «Что я сделала тебе, что ты бьёшь меня вот уже третий раз?» Валаам, не показывая изумления от внезапной способности его любимой ослицы разговаривать, отвечает: «Потому что ты сделала из меня дурака! Если бы у меня был меч, я бы убил тебя!» Ослица отвечает: «Не я ли твоя ослица, на которой ты ездил всю свою жизнь до сегодняшнего дня? Разве имела я привычку так поступать с тобою?» Валаам может только ответить: «Нет».
Тогда Яхве решает, что показываться надо не только ослице, и открывает глаза Валааму. Валаам внезапно видит Ангела Яхве, стоящего на дороге с мечом в руках, спешивается и падает ниц. Ангел говорит: «Зачем ты бил свою ослицу три раза? Я вышел, как сатана, чтобы остановить твоё путешествие, которое не угодно мне{ 14 }. Ослица видела меня, три раза сворачивала с дороги и спасла тебе жизнь. Если бы она этого не сделала, то я бы убил тебя, а её бы не тронул».
Валаам отвечает: «Я согрешил — но только потому, что не видел тебя, стоящего здесь. Если тебе не угодно это, я вернусь домой».
Ангел Яхве отвечает: «Нет, отправляйся с этими людьми, но говори только то, что я велю тебе».
Итак, Валаам продолжает своё путешествие с посланцами Валака, но выясняется, что он общался не с Ангелом Яхве, а, как и раньше, с самим Элохимом (или Яхве).
Трудно не заметить юмора этой истории, хотя в Библии почти нет места для шуток. Возможно, мой пересказ этого сюжета подчеркнул забавные моменты, но толкователи Библии в основном согласны, что они там присутствуют. Авторы комментариев к «Новой Оксфордской Аннотированной Библии» находят юмор и далее, когда Валак говорит Валааму: «Что ты со мною делаешь? Я взял тебя, чтобы проклясть врагов моих, а ты, вот, благословляешь?», и ещё больше в ответе Валаама: «Не должен ли я в точности сказать то, что влагает Яхве{ 15 } в уста мои?» (Чис. 23:11-12).
Если здесь вставлен текст «Автора Второзакония», то употребление термина «сатана» сходно в нём с другими источниками, приписываемыми этому автору, особенно с книгами Царств. Когда Давид находился в рабстве у филистимлян, они боялись, что он вернётся к израильтянам и станет для них «сатаной»{ 16 } (1 Цар. 29:4). Позднее, когда Давид стал царём, он обвинял своих соратников в том, что они действуют по отношению к нему как сатана. Это проявилось в том, что они убеждали его предать Семея смерти, вместо того чтобы простить его (2 Цар. 19:22){ 17 }. Когда Соломон становится царём, он радуется, что против него нет сатаны{ 18 } (3 Цар. 5:4). Однако позднее говорится о том, что Яхве разгневался на Соломона и вызвал против него сатану в лице Адера Идумеянина, а затем и Элохим вызывает другого сатану, в образе Разона, сына Елиады{ 19 } (3 Цар. 11:14-25).
Но, когда тот же автор (если мы признаём, что авторство совпадает) повествует нам о противнике царя Саула, который не является человеком, он не употребляет термин «сатана», а предпочитает называть его Troubling Spirit (Беспокоящий Дух). Мы читаем: «И теперь Дух Яхве отступил от Саула, и явился Беспокоящий Дух Яхве и возмущал его». И опять: «И когда Беспокоящий Дух от Элохима бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, — и отраднее и лучше становилось Саулу, и Беспокоящий Дух отступал от него»{ 20 } (1 Цар. 16:14, 23).
Того Духа, которого я называю здесь «Беспокоящим», обычно называют «злым», но мне не нравится слово «злой», так как в него в ходе многовековых рассуждений было очень много привнесено, и теперь оно наводит на мысли о безграничном зле. Хотя слово «злой» является прилагательным, так же как «добрый» или «жёлтый», и мы знаем, что прилагательные не употребляются отдельно, а только как описание существительного, тем не менее мы изменили прилагательное «злой» на существительное «зло» и сделали его абстрактным («всё зло»), а также персонифицировали как «Зло» и, соответственно, часто переносили его на реально существующего персонажа. Догадайтесь на кого? Правильно, не на кого иного, как на Сатану. Существование зла подразумевает наличие Источника Зла (Principle of Evil) в противоположность Высшему Добру — Богу. Кроме того, слово «злой» в контексте рассказа о Духе, который исполняет Божественную миссию против царя Саула, совершенно не подходит, так как оно приписывает зло Самому Богу.
Мы вернёмся к этому вопросу, когда будем говорить о выражении «the Evil One»{ 21 } как имени Сатаны в главе, посвящённой Евангелиям, особенно Евангелию от Матфея (см. 4.2).
В другом отрывке из Третьей книги Царств «Автор Второзакония» пересказывает видение пророка Михея о ещё одном противнике, на этот раз об Ахаве. (Помните историю Ахава? После того как он стал царём Израиля, он женился на чужеземке Иезавели, которая научила его молиться Ваалу, поэтому Иезавель и Ахав стали причиной многих бед.) Опять же, избегая слова «сатана», D.H. использует слово «Дух» и приписывает Михею следующие слова:
