Все эти предписания я исполнил с величайшей точностью, и наконец настал день моего посвящения богине. Солнце склонилось к западу, знаменуя наступление вечера, и вот! со всех сторон ко мне потянулись посвященные, и каждый, согласно древнему обычаю, подносил мне какой-нибудь дар. Наконец, когда все посвященные ушли, на меня надели полотняную рубаху, которую до меня не надевал ни один человек, жрец взял меня за руку и повел за собой в самое сердце святилища.
Полагаю, мой добрый читатель, тебе не терпится узнать, что было сказано и сделано в храме вслед за этим. Я с удовольствием рассказал бы тебе обо всем, если бы мне не было запрещено рассказывать; и ты узнал бы все, если бы тебе было позволено слышать. И речь, и слух окажутся пораженными грехом, если я соглашусь удовлетворить столь опрометчивое любопытство. Но, возможно, тобой движет искреннее стремление приобщиться к божественному, поэтому я не стану томить тебя дальнейшим ожиданием. Слушай же и верь, ибо все, что я скажу тебе, правда. Я вплотную приблизился к смерти, я стоял у порога Прозерпины, я рождался в разных стихиях, а затем снова вернулся на землю. Я видел Солнце, сияющее во всей своей красе посреди ночи, я приближался к высшим и низшим богам и поклонялся им, видя их воочию перед собой. Вот я и рассказал тебе обо всем: и хотя ты слышал, что я сказал, ты все равно ничего не узнал об этом, ибо не должен знать».
Год спустя Люций был посвящен в мистерии Осириса, составляющие более высокую ступень в сравнении с предыдущей.
Среди прочих немногочисленных иностранцев, кому было позволено пройти через это египетское посвящение, можно назвать Платона, Пифагора, Фалеса, Ликурга, Солона, Ямвлиха, Плутарха и Геродота. Последний в своих сочинениях говорит о них с величайшей осторожностью. Он во всех подробностях описывает символические спектакли и массовые празднества, зачастую отождествлявшиеся широкой публикой с самими мистериями, но на самом деле носившие исключительно церемониальный характер, и при этом вовсе не раскрывает сути тайных ритуалов, говоря о них лишь следующее: «Об этих мистериях, которые все без исключения мне знакомы, я должен хранить молчание по религиозным соображениям».
Обратимся теперь к сочинениям биографа Плутарха.
«Слушая сказки египтян о богах — об их странствиях, рассечении на части и прочих злоключениях — не следует думать, что все это происходило на самом деле, по крайней мере в том виде, в котором все это описывается. Для изложения вещей божественных разные народы придумали свои особые символы, коими и пользуются. Некоторые из этих символов совсем непонятны постороннему, некоторые имеют более прозрачное значение. Таковы и эти истории о богах, и потому воспринимать их следует как мифы, требующие интерпретации в глубокомысленном философском духе.
В момент смерти душа испытывает то же самое, что и при посвящении в великие мистерии.
Многие люди удовлетворяются простым и тривиальным объяснением, согласно которому все эти легенды о божествах связаны с сезонными изменениями атмосферы или же с пахотой, а затем — севом и ростом пшеницы. Говорят, что похороны Осириса символизируют сев, когда зерна зарывают в землю, а появление всходов, таким образом, ассоциируется с его воскресением. Но людям следует быть осторожнее, чтобы не допустить неразумного низведения божественных созданий до уровня обычных ветров или течений, сева или пахоты, земледельческих циклов или смены времен года.
У мистерий есть и еще одна цель — сохранение в людской памяти истинного смысла важнейших исторических событий».
Плутарх не идет дальше намеков, излагая все, что, по его мнению, он вправе сообщить; но вся правда состоит в том, что посвящаемому открывалась тайная история Атлантиды и «падения» Человека.
Он раскрывает психологическую суть мистерий в своем трактате «De Iside et Osiride», где, в частности, говорит:
«Пока мы живем здесь, внизу, отягощенные телесными привязанностями, мы не можем непосредственно общаться с Богом, только в философских размышлениях слегка соприкасаясь с ним, будто во сне. Но когда наши души освобождаются [с помощью мистерий] и восходят к невидимым — чистым и неизменным — сферам, Бог становится их непосредственным господином и наставником, и они с самозабвенным восхищением любуются его красой, непередаваемой несовершенным человеческим языком».
О цели мистерий Изиды он сообщает следующее:
«Благодаря им они становятся лучше подготовленными к восприятию знаний Первого и Высшего Разума, к обретению которого их призывает Богиня. По этой причине храмы ее называются исей-онами и служат свидетельством того, что человек может обрести знание вечного и самодостаточного Существа, если ему укажут верный путь к достижению этой цели».
Оставим на этом грека Плутарха. Послушаем теперь, что говорит о египетских мистериях сириец Ямвлих, тоже прошедший посвящение:
«Вся суть и совершенство добродетели заключены в богах, и раньше всех прочих боги поделились своей силой с нами, жрецами. Божественное знание связано с нашим обращением к себе и познанием себя. Я говорю так потому, что божественная часть человека, некогда соединенная с богами осознанием подлинности их существования, впоследствии перешла в иное состояние, где оказалась связанной узами судьбы и необходимости. Следовательно, человеку необходимо найти способ освободиться от этих уз. И есть только один способ достичь этого — приобщиться к знанию богов. С этой целью египетские жрецы возносят душу назад, к божественным высотам».
Еще одним посвященным был Прокл. Предоставим слово и ему:
«Во время посвящений и мистерий боги могут принимать различные формы, а иногда являться просто в виде света. Временами этот свет принимает форму человека, но это не единственная возможная форма. Некоторые видения — вовсе не боги и вызывают страх».
А вот что говорит о мистериях благородный философ Платон:
«Тот, кто проходит через это божественное посвящение, становится свидетелем лишь ему одному предназначенного благословенного видения, возникающего в чистом свете. Он очищается и освобождается от оболочки, называемой нами телом и к которой мы привязаны, как устрица к своей раковине».
Платон утверждает также, что главной целью мистерий является возвращение человека к тем принципам, которых наша раса некогда лишилась вследствие своего падения.
Гомер — тоже посвященный — снабдил свою «Одиссею» следующим обращением к читателю: «Спеши же, лети же на всех парусах К милой, родной стороне, когда-то потерянной нами».
Та же самая мысль, что высказывал Платон, только изложенная в поэтической форме.
Еще одним посвященным, которому предание приписывает иноплеменное происхождение, был Моисей, хотя на самом деле он был лишь наполовину евреем, поскольку один из его родителей — египтянин. «Был Моисей сведущ во всякой мудрости египетской», — говорится в Новом Завете. Если понимать это утверждение буквально, то Моисею была открыта вся, даже самая сокровенная мудрость египтян, каковой может быть лишь знание, полученное в мистериях.
В том же самом Писании далее сказано, что «Моисей полагал покрывало на лице свое». О природе этого покрывала мы в какой-то степени можем судить по следующей фразе из этого же источника: «То же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета», — говорится во 2-ом Послании Коринфянам. Эти слова свидетельствуют о том, что здесь имеется в виду отнюдь не покрывало из материи, но покров, наброшенный на истинный смысл каких-то слов, то есть на передаваемое знание. Следовательно, покрывало, которое носил Моисей, на самом деле является обетом молчать, сохраняя в секрете все, что ему было открыто в посвятительных мистериях.
Свою мудрость Моисей обрел во время обучения в знаменитой храмовой школе города Он, который греки, завоевав Египет, назвали Гелиополем (но в Библии используется его египетское название
— Он). Сейчас этого города нет, но известно его местоположение — в нескольких милях к северу от нынешнего Каира. От подножия плато, где расположены пирамиды, к священному городу Гелиополю вела через долину дорога, тоже считавшаяся священной. Два города — Гелиополь и Мемфис — рассматривали Великую пирамиду как лучшее святилище для проведения мистерий. Город Гелиополь исчез, а вместе с ним исчез и его храм: лишь руины городских стен из сырцового кирпича, да разбросанные в беспорядке храмовые колонны покоятся ныне под слоем земли и песка толщиной в двенадцать футов. Все исчезло, кроме обелиска из красного гранита, установленного в древности возле храмовых ворот. Этот обелиск стоит там по сей день и считается самым древним из сохранившихся в стране обелисков: им любовался еще Моисей, которому не раз доводилось проходить у его подножия. Свет мудрости, исходивший из этого храма, привлекал пытливые умы, как огонек свечи притягивает мотыльков. В числе постучавшихся в его двери были философ Платон и историк Геродот. Они тоже видели этот обелиск, превратившийся ныне в стоящий в унылом одиночестве нелепый монолит, у самого основания которого крестьяне обрабатывают свои поля.
