2862
По Оригену, совершенно бестелесен только Бог (DePrinc 1.6.4,2.2.2,4.3.15); ангелов, бесов и человеческие души он тоже называет «бестелесными» (напр., Ibid. 1.7.1), однако не в строгом смысле, а лишь следуя инерции языка, условность которого заранее оговаривает (Ibid. 1. 8). Для современных св. Максиму оригенистов, считавших умы Энады «сращенными с Богом» (см. текст у схолл. {2а}— {26}) и даже, по слову св. Григория, Его «частицей», это должно было означать, что они, как и Бог, совершенно бестелесны.
Собственный смысл термина tvaq («единица») указывает на не — количест- венность обозначаемого им множества умов, т. е. — принципиальную невозможность даже просто перечислением отличить их друг от друга.
2–й анафематизм из 15 (ЛСО. Т. 4.1 [1971], 248.5–13 [ed. Straub]). Представление о том, что даже ангелы, бесы и человеческие души имеют своего рода тела, характеризующие их, и что в таком теле душа человека остается после его смерти, встречается уже у св. Климента Александрийского (Excerpta ex Theodoto 14). Об особом понятии телесности, которое здесь задействовано, см.: SpanneutM. Le Sto'i‑cisme des Peres de PEglise: de Clement de Rome a Clement d’Alexandrie. Paris, 1957. P. 174–175.
5–й анафематизм из 15–ти (ACO, t. 4.1 [1971], 248.21–24 [ed. Straub]); восстановление мыслится тоже как ступенчатое (ср.: Richard М. Le traite… P. 258, lig- ne 21–24).
Ориген выводит ступенчатость из того, что в противном случае, Бог, наделяющий людей ещё до их рождения неравными дарами (ср. Рим. 9:11–13), оказался бы несправедлив: De Princ 2.9.7. Однако справедливость Бога доказывается уже изначальным равенством умов в Энаде и отпадением каждого из них исключительно в меру собственной вины. Вывод о ступенчатости отпадения не является необходимым.
В отличие как от человека, состоящего из нее и одушевленной ею плоти, так и от «сращенного с Богом» бестелесного ума (ср. выше прим. 366).
Речь, разумеется, не о притворном согласии, при котором оригенисты имели бы в виду всего лишь то, что бывшее в теле ангела или беса разумное существо получает звание души, когда переходит в творимое для него соответственно заслугам тело человека. В такого рода притворстве обличал современных ему ори- генистов бл. Иероним (К Паммахию против Иоанна Иерусалимского 20; PL 23, A — В; мы признательны Иштвану Перцелу, обратившего наше внимание на это место).
Напомним, что по св. Максиму это произошло, как и сказано в Писании (Быт 3:21), после их падения, однако пали они ссразу, как возникли». См. выше схолл. {1336} и особ. {150}.
См. вступление к этой (второй) части настоящего тома.
Перевод Г. И. Беневича, научное редактирование А. М. Шуфрина. Перевод выполнен по изд.: Sherwood P. The Earlier Ambigua of S. Maximus the Confessor and his Refutation of Origenism. Roma, 1955. (Studia Anselmiana, XXXVI). P. 90–222.
Отрывок А представляет собой заключение (Summary) 1–го раздела 1–й главы 2–й части книги Шервуда. Сам этот раздел, слишком технический и отчасти устаревший, мы опускаем. Все последующие разделы данной главы, как и следующих, приводятся с незначительными сокращениями, главным образом в примечаниях. Это же касается и публикуемой ниже статьи Шервуда «Максим и ориге- низм. ΑΡΧΗ ΚΑΙ ΤΕΛΟΣ». — Прим. перев.
Послание императора Юстиниана к Собору (553); первым — был Эдикт против оригенизма (543). — Прим. перев.
Может быть, это слишком сильно сказано… Говоря о добродетельном человеке, который причастен Самой Добродетели — Христу, Максим говорит, что таковой «показывает, что конец тождественен началу, и что начало как конец, или, скорее, начало и конец тождественны, поскольку начало и конец всего почитаются как намерение и цель» (АтЪ 7, 1084А2–5). Следующие за этим строчки показывают, что эта цель (skopos) не что иное, как Сам Бог. Итак, начало и конец не только соответствуют один другому, но они тождественны друг другу. Однако этот отрывок представляет собой исключение, и не потому что эта пара (начало и конец) не встречается часто (Бог, начало и конец, дарует благобытие — Аmb 7, 1073С7), а потому, что он касается практического отождествления начала и конца с состоянием сущих, а не с Причиной. И опять‑таки, если Максим действительно критиковал использование этого принципа по отношению к состоянию сущих, мог ли он так легко принять (см.: Thal 1) учение Григория Нисского о двойном творении (Greg. Nyss. De hominis opificio 16–18, PG 44 177 ff), где из состояния человека на небесах (Мф 22:30) делается вывод о состоянии в Раю?
Аmb 7, 1069С-1072А; 1076 В11.
Amb 7, 1069А10–15; Максим добавляет: «ради привязывания их к телам в наказание за прежние грехи», что служит для объяснения genesis'a. Трудность понимания отрывка проистекает из‑за слов: τόν θεόν Ιδειν παρεσκεύασαν, которые возникают неожиданно, и не имеют развития в ходе аргументации.
Της κατ' &ρεσιν κινήσεως τήν δύναμιν (Amb 7, 1069B8f). Для Плотина движение — это желание. См. Епп 3.9.9.4 и Arnou R. Le dösir de Dieu dans la philosophie de Plotine. Paris, 1921. P. 88.
См.: Amb 7, 1069B9, 1072C12, 1073B1. Термин stasis встречается в Amb 7 (1085C5), но только в значении мятежа.
Soph 249Е-259Е; см.: Taylor А. Е. Plato the Man and his Work. London, 1948. P. 388 Ui Plotinus. Enn 1.1–3.
Νόησις—κίνησις = «τό νοειν κίνησις τις» (Enn 6.7.35; ср.: Amb 15,1220A9: душа Εχουσα… κίνησιν δέ τέ νόησιν.
У движения должен быть предел (πέρας) (Enn 6.2.8). Еще определенней это выражено в Епп 5.1.6.
Вопрос о беспредельности, άπειρία, как о том, чего достигают (в отличие от Самого Бога), относится более к апофатическому богословию. Но поскольку в только что приведенных текстах этот вопрос затрагивается, я позволю себе дАmb некоторые ссылки и комментарии. Важны здесь места: Char 1.100 и 2.27. Кроме того, есть несколько мест, где говорится, что Бог выше беспредельности (Аmb 10, 1113D3; 1168А10,1188А14; Аmb 15,122 °C7,9). Другие отрывки говорят о беспредельности Бога (или о Боге как беспредельном) как о делающем беспредельным человеческое желание (Аmb 7, 1089В11; TP 1, 9А8; 24С13). Но наиболее эксплицитное утверждение (Аmb 15,1220В — С), — что бесконечность окрест Бога, но не Бог, это предел (πέρας) всякого тварного движения, дающий ему покой, — кажется, противоречит более раннему пассажу из этой же Аmb 15. Даю его перевод: «Покой — это конец [или цель, τέλος] природного движения всех сотворенных, [тот покой], который, соделывает, конечно, после прохождения всех конечных [сущих] беспредельность, в которой, поскольку в ней нет расстояния, всякое движение природно движимых сущих упокояется, не имея теперь ни где, ни как, ни куда бы двигаться, поскольку имеет Бога, который ограничивает саму ограничивающую беспредельность всякого движения, как цель (τέλος) и причину» (1217С6-16). Тогда получается, что Бог — конец тварного движения; однако, в этом тексте, когда первый раз говорится о Боге, сказано, что Он не является пределом тварного движения. Тут нет противоречия если принять во внимание различие, которое можно заметить между πέρας и τέλος (я не утверждаю, что оно всегда соблюдается), а именно то, что первое — предел в собственном смысле, ограничение, а второе — цель стремления, задающая направление усилию. И действительно, из текста между двумя обсуждаемыми отрывками ясно видно, что умственная деятельность человека завершается в вещах, которые окрест Бога, относятся к Его «вечности, беспредельности и бесконечности, а также<…>к благости, премудрости и силе [Его], творящим сущие, промыслительно управляющим ими и судящим их» (Char 1.100) (пер. А. И. Сидорова. — Прим. перев.). Но превыше всего этого — цель, Сам Бог, и единство с Ним сверхразумным и сверхумным способом, которое совершается только благодатью Божией. Если моя реконструкция верна, то άπειρία для Максима будет указывАmb в первую очередь на ограничение действия ума и связана только с интуитивным созерцанием или, если придерживаться языка Максима, — невыразимым единством. «Тому, что окрест Бога» можно найти соответствие у Григория Нисского (Нот In Eccl 7; PG 44 732А-В). Теперь я хотел бы поставить вопрос: имеем ли мы здесь различие столь разработанное, чтобы оно могло впоследствии служить основанием для учения о не-тварных энергиях?
