Сохранился патристический сборник, переписанный уставщиком Нило–Сорской пустыни — старцем Серапионом (РНБ. Соф. № 1290). Запись, сделанная рукой старца Серапиона, рассказывает о судьбе самой рукописи и ее переписчика: книга была написана в 1612 г. «в переводу Нилова скита старца Серапиона, постриженника Прилуцкаго монастыря, а старец Серапион ту книгу писал у Ионы митрополита Ростовскаго с переводу из ризницы Иова Патриарха всея Руси».
Подобные приписки на книгах из скитской библиотеки позволяют нам узнать хотя бы некоторые сведения о самих монахах скита. Обычно их жило в скиту 6–12 человек. По именам–прозваниям монахов можно представить, откуда они пришли в Нилов скит, чем занимались, особенности их жизни. В XVII в. в скиту жили монахи из Нижнего Новгорода, Мурома, Москвы, Холмогор, Киева, Поморья, Вологды, Устюжны, приходили из Кирилло–Белозерского, Ферапонтова и Корнильево–Комельского монастырей, с Соловков.
В скиту спасались старцы: Ферапонт Верижник, уже упоминавшийся Герасим Скудной, или Глупой, Пимен иконник. Несомненно выдающимся подвижником Ниловой пустыни в XVII в. был иеросхимонах Варлаам Макарьевский. Он написал для скита много икон и книг. В приходно–расходных книгах Нилова скита упоминается «Служебник Варлаамова письма». Сохранился также «Устав Нила Сорского», переписанный им в 1669 г. в Ниловой Пустыни (РГБ. Унд. № 141). Из его собственной записи на рукописи «Устава» мы узнаем, что в братство пустыни он поступил из Макарьевского Желтоводского монастыря, почему, очевидно, и получил прозвание Макарьевского. В 1663 г. он стал строителем Ниловой пустыни и оставался им дольше, чем кто бы то ни было — 6 лет. В 1669 г. он передал свое послушание новому строителю — старцу Нифонту. Видимо, тогда иеромонах Варлаам был пострижен в схиму, т. к. в уже упоминавшейся записи он называет себя схимонахом. За шесть лет строительского послушания старец Варлаам написал деисус с праздниками, сень для алтарных дверей, образ святого Иоанна Предтечи в церковь Сретения (РНБ. Спб ДА. А II 46. Л. 29). В конце жизни ему пришлось еще раз нести нелегкое строительское послушание, но уже недолго — с 10 апреля по 23 мая 1681 г. Больше восемнадцати лет прожил схимонах Варлаам в Ниловой пустыни, что само по себе было подвигом.
В книгах строителя Нилова скита упоминается старец Феофан, написавший икону Никиты мученика (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 681. Л. 9). Уцелевшие иконы Нилова скита (ныне находятся в собрании КБИАХМЗ) говорят о мастерстве иконников, суровом и аскетичном характере их письма.
Жизнь в пустыни, в силу особенностей ее уклада и местоположения, всегда была непростой. Видимо, поэтому состав братии в XVII в. часто менялся. Неогражденная от мира крепкой стеной и твердой настоятельской рукой, она становилась легкой добычей для разного рода «татей» и «самочинников».
Уже в 1513 г., через 5 лет после преставления преподобного Нила, великий князь Василий Иоаннович в ответ на челобитную сорских монахов был вынужден послать своим государевым приказчикам на Белоозере грамоту, в которой повелевал им оберегать «от татей и разбойников Нилову Сорскую пустынь» и высылать «из оной безчинных старцев»: «А которой старец учнет жити… безчинно, не по их уставу, и яз им велел того старца выслати вон; а не послушает их тот старец, а от них вон не пойдет, по моему приказу, и велят вам старцы того чернца выслати вон, и вы бы его выкинули вон, чтобы у них не жил»[507].
В декабре 1515 г. в новой грамоте великий князь вновь повторил этот наказ своим приказчикам. В XVII в. ситуация временами принимала довольно трагический оборот, но уже вследствие неразумной политики кирилловских архимандритов по отношению к своему приписному скиту. Желая избавиться от монахов неблаговидного поведения, они отправляли их в Нилову пустынь, а иногда посылали туда просто случайных людей. В 1631 г. в Нило–Сорский скит был поставлен строителем «пришлой» иеродиакон Кирилл, постриженник Псково–Печерского монастыря. По непонятным причинам ночью 10 декабря 1632 г. он убил старца Феофила Безкудникова, «и убив, тело ево зжегъ в ево ж Феофиловых кельях». После этого он отправился в Кириллов монастырь, прожил здесь несколько дней, а 15 декабря даже служил литургию, однако 17 декабря на соборе признался во всем настоятелю и братии, после чего был посажен «в смирении в черной изъбе за приставы».
По указу царя Михаила Феодоровича и Патриарха Филарета Никитича преступного строителя было велено «смирить монастырьским смирением», запретить ему священнослужение и отобрать у него ставленную грамоту (РГАДА. Ф. 196. Оп. 2. Д. 12. Л. 2). Какой оказалась дальнейшая судьба иеродиакона Кирилла, неизвестно. Но только это трагическое происшествие никого ничему не научило, и Нило–Сорский скит продолжали рассматривать как место ссылки для всяких нарушителей монастырского спокойствия. Так, например, в 1649 г. по указу царя Алексия Михайловича в Кирилло–Белозерский монастырь из приказа Большого дворца был сослан некий старец Иоасаф, которому в 1653 г. в монастыре повелели перебраться в Нилову пустынь.
В 1679 г. Патриарх Всея Руси Иоаким разбирал жалобу кирилловского архимандрита Никиты на неблаговидное поведение старца той же обители — Корнилия Затворникова. По словам настоятеля, старец упивался вином, не ходил на церковные службы, убегал из монастыря, «чинил мятеж и жил в непослушание». В конце челобитной архимандрит сделал такое заключение: «И для непослушания ево и пьянства и мятежу в Кирилове монастыре быт ему Корнилию невозможно» (ФИРИ. Кол. 260. On. 1. Ед. хр. № 406. Л. 1). Патриарх повелел оставить непослушного инока в обители, но «смирить монастырским смирением» и ни в какие службы, связанные с отъездом из монастыря, не посылать. Несмотря на это, старец Корнилий Затворников был отправлен на жительство в Нило–Сорскую пустынь, да еще поставлен ее строителем.
Однако жизнь тех, кто, соблюдая заповеди основателя Пустыни, продолжали «терпеть на месте сем», была сродни подвигу древних пустынножителей. Многие старцы Нило–Сорского скита имели прозвание пустынников: так они вписаны в скитской синодик для вечного поминовения: Филлип Пустынник, Вавила Пустынников (КБИАХМЗ. РК 127. Л. 28 об. — 29). Синодик же называет имена тринадцати монахов схимников, подвизавшихся в Ниловой пустыни в конце XVII — начале XVIII вв. (Там же. Л. 15 об. — 16 об.).
Организация хозяйственной жизни скита
Хозяйственная жизнь Нило–Сорского скита была организована так, чтобы не нарушать «безмолвия» и созерцания иноков. Она имела ряд особенностей, характерных для всех монастырей скитского типа.
Заботу о том, чтобы монахи скита не имели «житейских попечений», брал на себя один из старцев скита, именовавшийся «строителем», т. к. он «строил» жизнь монастыря, ведал его хозяйственными и административными делами. Подобные «строительские» должности были в скитах Египта, Палестины, Афона. Древнейшее упоминание должности «строителя» мы находим в «Житии Пахомия Великого». Устраивая свой монастырь, он каждому иноку «пребывание и образы и меры правила даяше: овѣмъ убо ручное дело, питаниа деля; овем же службы къ потрбе братии. И дому же строителя о тклеснѣй потреби устрой симъ и втораго по себе постави» (РГБ. Вол. № 630. Л. 292). Из этого текста понятно, что строитель в монастыре святого Пахомия был вторым человеком после настоятеля (игумена) и на его плечах лежало главным образом хозяйственное обеспечение обители.
В скиту Макария Великого административные и хозяйственные функции разделялись между пресвитером и экономом. Пресвитеры (настоятели) четырех церквей скита наблюдали за монастырской дисциплиной: они наставляли согрешивших, налагали наказания. В «Житии Арсения Великого» рассказывается, что пресвитеры принимали новых монахов в скит, предварительно «испытав» их. Высшее руководство скитом принадлежало собранию старцев под председательством пресвитеров, здесь судили важнейшие проступки, выбирали на различные монастырские должности. Упоминания о таких собраниях неоднократно встречаются в «Скитском патерике»: «Иногда събору бывыну въ ските, и хотяху отцы искусити авву Моисея, уничижишя его, глаголюще, что ефиопъ сей приходить посреде нас. Он же слышав умолъкну…» (РНБ. Кир. — Бел. № 20/ 1259. Л. 91).
Для ведения хозяйственных дел скита избирался эконом. Об особой важности этого послушания свидетельствует сам порядок избрания эконома: «…в должность эконома никто не вступал по своей воле, но в нее возводили по выбору старцев, общим согласием… из достоуважаемых и по возрасту, и по силе веры, и по святости жизни»[508].
Настоятель палестинской лавры руководил духовной жизнью монахов, следил за монастырской дисциплиной (как пресвитер египетского скита), а также заботился о пропитании монахов[509], т. е. выполнял отчасти функции эконома.
