Наверное, тут невозможно предложить один рецепт для всех и навсегда. Многообразие человеческого опыта, разница в характерах, происхождении, образовании требует, чтобы разговор с разными людьми шел на разных языках, и не только в лингвистическом смысле этого слова. В этом разнообразии — еще одна грань удивительной свободы, которую открывает человеку христианский взгляд на мир.
В Греции, говорят, некоторых христиан называют «христианами на колесах» — в церкви они бывают три раза в жизни, и все три раза их привозят: на крестины, на венчание и на отпевание. Собственно, когда мы утверждаем, что в нашей стране большинство верующих составляют православные, мы именно таких людей и имеем в виду. Ну, может быть, не три раза в жизни, а три раза в год они зайдут в церковь: за крещенской водой, за вербами, да еще куличи освятить. Плюс тот самый стандартный набор: крестины — венчание — отпевание.
О том, что эти люди неправильно, потребительски относятся к Церкви, можно писать долго и подробно. Но от этого картина не сильно изменится: всегда и во все времена были люди, всерьез искавшие духовной жизни, и были люди, стремившиеся украсить и освятить свою жизнь древними обрядами, ощутить таким образом единство со своими предками, приобщиться к традициям своего народа и поставить на этом точку. Чего они хотят, понятно, но не совсем понятно другое: а как Церкви поступать с ними?
Можно, конечно, пойти по строго каноническому пути: эти люди никак не могут считаться христианами, потому что не приступают к таинствам, да и вообще живут как хотят. Так что не нужно их венчать и отпевать, а детей их — крестить. Пусть в каждом приходе требы совершают только для членов данного конкретного прихода, а если кто придет из новых людей, такому надо предложить сначала подробно исповедаться, потом причаститься и воссоединиться таким образом с Церковью, от которой он уже давно отпал (а может быть, никогда и не принадлежал к ней).
Такой суровый путь кажется совершенно нереальным, да и ненужным. И вовсе не только потому, что в этом случае приходы лишатся значительной части своих доходов, а РПЦ из Церкви большинства станет религиозной общиной ничтожно малого меньшинства, ведь доля людей, регулярно приступающих к таинствам, по любым подсчетам составляет в нашем обществе несколько процентов. Но, в конце концов, ради честности перед Богом и перед самими собой можно было бы пойти и на это…
Но тогда Церковь, по сути, перестала бы быть «солью земли» и «высоко поднятым светильником», чего, вообще-то, требует от нее Евангелие. Воцерковленным христианам тогда пришлось бы сказать людям: нас не интересуют ваши заботы; вы сначала должны стать в точности такими, как мы, и тогда мы, так уж и быть, обратим на вас внимание. Это подход сектантский и изуверский по самой своей сути. Да и возможности для проповеди были бы во многом утрачены: в самом деле, как часто бывает так, что именно на требах, прежде всего на отпевании, далекие от христианства люди вдруг видят его в совершенно новом свете! Все земное в жизни этого человека закончилось, остается сказать какие-то глупости про «спи спокойно» и «земля будет пухом» — и вдруг оказывается, что только с точки зрения Церкви путь человека далеко не закончен, только она позволяет нам заглянуть за эту черту, проводить близкого человека и задуматься о смысле собственного ухода.
Хотя бы ради одной этой возможности напомнить людям о Боге следовало бы людей нецерковных церковно поминать. А где отпевание — там и крестины, и венчание… Венчание неверующих? Ну и что, возражают на это, может быть, в свое время придут нынешние жених с невестой в Церковь, и младенец неверующих родителей придет, и обряд будет для них напоминанием, призывом. Авансом, в конце концов, — часто так и происходит.
Правда, на практике все больше получается так, что обряд воспринимается не как аванс, а, наоборот, как окончательный расчет с Богом. Я видел это не раз: человек ищет Бога, задает вопросы, размышляет, сомневается. Наконец, он принимает решение креститься, как правило, под давлением совершенно внешних обстоятельств: он же русский (грузин, карел, грек), значит — православный. И родственники огорчаются, что он «нехристь», и повенчаться с избранницей ему тоже хочется. И вот приходит такой человек в храм, его крестят без подготовки, в лучшем случае после одной-двух бесед, и… на этом он успокаивается. А что, ведь он крестился! Ему и в голову не приходит, что креститься и больше никогда не приходить в церковь — примерно то же самое, что купить билет на поезд и не прийти на вокзал к его отправлению. Ну есть у тебя крестик на шее, билет в кармане, а толку-то?
И вот как раз в таком случае, представляется мне, было бы правильно сказать человеку: не торопись. Ты хочешь дать Богу определенные обещания и попросить Его о помощи, ты хочешь стать членом огромной и древней организации, в которой есть свои обычаи, свои требования и свои обряды. Это прекрасное желание, но стоит попробовать разобраться, чего именно ты ищешь и действительно ли ты захочешь исполнять то, что обещаешь Христу, назвав Его своим Царем и Богом. Идеально все равно не получится, ни у кого из нас не получается, но по крайней мере постарайся сделать все, что сможешь, а для этого сначала подумай и реши, нужно ли тебе это. И если не нужно — пока подожди.
Собственно, в некоторых храмах уже и не крестят без обязательного оглашения (так называется эта сама подготовка), но всегда можно пойти в соседний храм и без проблем стать номинально православным. То же самое касается и крещения младенцев, хотя, конечно, в этом случае некоторая степень сознательности и ответственности требуется не от них самих, а от их родителей.
А вот с отпеванием и венчанием, сдается мне, картина совсем иная. Церковь может и должна испрашивать благословения свыше на любые стороны человеческой жизни, кроме греха, — и конечно же, она может и должна напутствовать вступающих в брак, если они того пожелают, и провожать усопших, которые сами не были против церковных обрядов. Но при этом надо все-таки оставаться честными перед Богом и перед самими собой.
Что мы говорим об усопшем Богу на православном отпевании — одной из самых прекрасных и глубоких служб нашей
Церкви, да и вообще во всех заупокойных молитвах? «Аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимого, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда. Тем же милостив тому буди, и веру, яже в Тя, вместо дел вмени…» Говорить такое о человеке неверующем, нецерковном, пусть даже и крещенном когда-то, значит просто говорить Богу неправду. Кому это нужно?
Вероятно, нам просто необходим чин молитвы о человеке, который вовсе не «православно до последнего издыхания исповеда». Мы могли бы сказать Богу нечто иное: да, не знаем мы толком ничего о его вере, Ты знаешь, но мы любим его, мы помним его, мы просим за него. Он много сделал для нас добра, и пусть делами не оправдается никакая плоть, но вспомни ту любовь, которую проявил этот человек к своим ближним при жизни, и взыщи образ Свой, не дай погибнуть Твоей овце. Может звучать в таком отпевании и наше покаяние, ведь это и из-за наших грехов, из-за нашего номинального, безрадостного, формального христианства не приходят такие люди в Церковь — хотя, конечно, свой выбор они делают в конечном счете сами.
И может быть, подобной молитвой можно было бы провожать в последний путь и вовсе не православных людей: да, мы знаем, что нет спасения вне Церкви, и у нас вроде бы есть все основания считать этих людей погибшими, но… «Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех», — говорил об этом преподобный Силуан Афонский. Только давайте будем молиться честно, не наводя никакого глянца, не «оправославливая» посмертно тех, кто на самом деле не был православен при жизни. Может быть, это будет называться не отпеванием, а как-то еще, но мне кажется, что потребность в такой форме молитвы у нас ощущается очень сильно.
Примерно так же можно было бы и благословлять брачный союз нецерковных людей: благословить их жить в верности и любви друг ко другу, воспитывать потомство. Будет ли это тот же чин венчания или нечто близкое к венчанию второбрачных, это уже не так важно. Только не надо говорить молодой паре: «Вы исполнили обряд, все в порядке, идите теперь, ешьте и пейте», — а надо сказать: «Вы стоите на церковном пороге, и мы будем очень рады, если вы войдете и присоединитесь к нам».
На самом деле все это частные проявления одного большого вопроса: что есть Церковь в мире, как ей поступать с теми, кто живет «по соседству». Мы шарахаемся от сектантского ригоризма к лицемерной неразборчивости, средний путь найти трудно, но совершенно необходимо. Ведь Голгофская жертва была принесена, как говорят слова литургии св. Василия Великого, «за жизнь мира», а не за отдельные категории граждан , и потому каждая Евхаристия совершается у нас не только ради нас самих, но и «о всех и за вся».
