Вероятно, особое почитание Ефрема Сирина в Нило–Сорской пустыни было связано с тем, что образ Нила Сорского сравнивался в памяти монахов скита с преподобным Ефремом Сириным. Тем более что канонизировали Нила Сорского не сразу — только в XVII в. (вопрос о канонизации будет рассмотрен ниже). Иконы с изображением преподобного Нила и житийные повести о нем появились гораздо позже его преставления. Память о том, каким был «старец Нил» передавалась сначала в устных рассказах иноков Ниловой пустыни. Желание сохранить образ основателя скита, запомнить, «каким бе преподобный», отразилось в поисках наиболее близких ему святых.
Интересно, что иконография первой иконы преподобного Нила не совпадала с общепринятой в XVIII в. иконографией преподобного. В сводном иконописном подлиннике этого времени Нила Сорского предписывалось изображать как преподобного Кирилла Белозерского: «Преподобный отец наш Нил, Сорский чудотворец, подобием сед, брада аки Кирилла Белозерского, но у сего курчевата, ризы преподобного, в руках свиток»[565]. Так он изображен на известной миниатюре в сборнике житий вологодских святых: ГИМ. Увар. № 107. Л. 64, вГ; нач. XVIII в. Однако совсем иную иконографию преподобного мы видим на двух иконах, относящихся к этому же времени: «Собор Белозерских святых» (ЦМиАР) (см. рис. 14) и «Спас Великий Архиерей с предстоящими святыми» (ВГИАХМЗ) (см. рис. 19, 20). Здесь преподобный изображен в схиме и подобен святому Ефрему Сирину (см. рис. 18). Согласно описанию А. Н. Муравьева, именно так, в одеждах схимнических, со свитком в руках Нил Сорский был изображен на древней иконе, находившейся в Ниловой пустыни на раке преподобного[566]. Наше предположение об истоках древней иконографии старца Нила подтверждает текст старообрядческого Выговского иконописного подлинника 3–й четверти XVIII в. Здесь об образе Нила Сорского сказано: «Подобием аки Ефрем Сирин, на главе схима»[567]. Известно, что старообрядцы собирали древние иконы и рукописи по всей Руси. Скорее всего, в их собрании оказалось одно из древних изображений (на иконе или в книжной миниатюре) почитаемого ими преподобного Нила Сорского. В настоящее время в ГЛМ хранится старообрядческий иконный образец XIX в., где Нил Сорский изображен подобием святого Ефрема Сирина (ГЛМ. КП 48019) (см. рис. 17).
Впоследствии на иконах, создававшихся в Нило–Сорской пустыни, не раз воспроизводился древний первоначальный образ преподобного. На акварели 1804 г., помещенной в рукописи «Предания преподобного Нила Сорского» из библиотеки Ниловой пустыни, старец Нил изображен в схиме на фоне своего скита (ГИМ. Муз. № 676). Известный сорский подвижник XIX в. иеросхимонах Нил (Прихудайлов), создавая образ любимого им основателя Пустыни, также ориентировался на древний надгробный образ святого (см. рис. 15). Древняя иконография повторена и на юбилейной иконе, написанной в 1908 г., к 400–летию со дня преставления преподобного (см. рис. 16).
Поиск «духовного родства» разных святых типичен для христианского сознания и является одним из приемов агиографии. Как свидетельствуют жития древних святых, память об основателе монастыря сохранялась обычно двояким образом. Очевидцы рассказывали своим ученикам о жизни и поучениях подвижника, но в то же время, рассказывая о нем, они всегда искали аналогий, сравнений с другими преподобными, наиболее близкими по характеру личности и монашеского подвига.
Так, в «Житии Афанасия Афонского» сказано, что он был мудр и сокровенен добродетелью как Савва Освященный и Пахомий Великий; именит, как Антоний Великий. «Мудръ бяше великий Арсение и съкровенъ добродетелми. Но и сей (Афанасий Афонский. — Е. Р.) премудръ бi и свою мудрость съкрываше. Нарочит бяше великий Сава и многим отцемъ наставникъ. И сей же стадо велие стяжа, и Афонъ исполни многих благостроении, имяше бо разсудителное поиже древле прославленыхъ о сем. Якоже убо Пахомию, тако и сему съвыше Богъ въручи, и якоже Антониа створи именита и сего» (РГБ. Тр. № 685. Л. 335).
Феодосия Великого его современник Кирилл Скифопольский, составивший житие святого, сравнивал со святым Василием Великим. По словам агиографа, святой не только любил читать творения Василия Великого, но и стремился подражать его жизни: «Паче же много священных завещаний поминая и постничьских словесъ великаго Василиа. Его же и житие подражая и словесъ зкло желателнѣ имый, тщашеся убо душу оного нравы украсити, языкъ же словесы удобрити» (РГБ. Вол. № 630. Л. 45).
Подражание подвижнику египетского скита Арсению Великому сделало жизнь Евфимия Великого, по замечанию Кирилла Скифопольского, похожей на житие святого Арсения: «И понеже убо всяцѣмъ тщаниемъ житие его подража, того ради и дарований его сподобися, причястьия Святаго Духа и осианиа Божиа свѣта и дара прозорливаго» (РГБ. Вол. № 630. Л. 165 об.).
Для сорских монахов их «богомудрый старец Нил», видимо, остался в памяти таким же учителем смирения и покаяния, каким был Ефрем Сирин в истории вселенского монашества.
История канонизации преподобного Нила Сорского
Дополнительный свет на отношение русского общества к учению Нила Сорского и. его незаурядной личности проливает история его канонизации. Противопоставляя Нила Сорского и Иосифа Волоцкого, исследователи обычно сравнивают «историю посмертного почитания основателей обоих направлений»[568]. А. С. Архангельский в своей книге о Ниле Сорском писал: «Желание преподобного Нила Сорского не получить «славы века сего никоторыя» — сбылось: имя его, как подвижника, осталось мало известным. Мы не знаем даже, был ли он формально канонизован подобно своему знаменитому противнику»[569]. Эту мысль Архангельского в дальнейшем развивал Г. В. Федотов: «Если преподобный Иосиф был канонизирован в конце XVI века три раза, к местному и общему почитанию», то «Нил Сорский вообще не был канонизирован в Москве», — заметил исследователь. «Мы вообще не знаем, когда именно произошла его местная канонизация, — в конце XVIII или в XIX в. Она совершилась неприметно, в силу возросшего его почитания в новое время и санкционирована Синодом в «Верном месяцеслове» 1903 г.»[570].
Как следствие запутанности вопроса о канонизации преподобного Нила Сорского в исторических исследованиях возникла теория о том, что преподобный и его скит были забыты (Федотов писал даже о разгроме заволжских скитов)[571], а о «начальнике скитскаго жития» вспомнили только в XIX в. «в связи с расцветом старчества» (Ф. фон Лилиенфельд)[572]. Поэтому вопрос о канонизации Нила Сорского и о почитании его скита нуждается во внимательном рассмотрении.
Завещание Нила Сорского так и не было исполнено, его погребли не в «бесчестном месте», а у стены церкви Сретения. Описи XVII в. называют часовню, поставленную над гробом Нила Сорского, приделом церкви Сретения[573]. В часовне стоял крест с Распятием, рака преподобного Нила была покрыта простым черным покровом, над ракой помещались иконы: деисус и праздники Владычни, образ Пресвятой Богородицы[574].
В 1656 г. вместо часовни, которую перенесли на новое место — к колодцу Нила Сорского, начали строить церковь во имя Третьего обретения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. История строительства этого храма позволяет решить довольно сложный и, безусловно, важный вопрос о времени канонизации Нила Сорского.
В Русской Православной Церкви канонизация традиционно совершается по следующим принципам и критериям. Сам канонизационный процесс представляет собой, по выражению историка Е. Е. Голубинского, «удостоверение о чудесах», совершенных тем или иным подвижником, на основе чего он канонизируется, т. е. причисляется к лику святых[575]. Канонизированному святому обычно назначается ежегодно празднуемая Церковью память, для ее совершения составляется служба и житие, в которых прославляется святой и рассказывается о его чудесах.
Существует два вида канонизации: местная — когда святому устанавливается празднование в месте его погребения: в приходском храме, монастыре, или шире — в епархии, где он подвизался; и канонизация общерусская — когда святому назначается празднование во всей Русской Церкви[576]. Как справедливо отметил Е. Е. Голубинский в своем исследовании «История канонизации святых в русской Церкви», часто трудно установить не только время, но и сам факт канонизации того или иного подвижника, т. к. нет полноты сведений обо всех церковных соборах, на которых проходила канонизация русских святых, к тому же многие древние службы и жития просто не сохранились[577]. Кроме того, для местной канонизации святого достаточно было только устного благословения, которое часто нигде не фиксировалось.
