Вот в каких словах характеризует этот период деятельности владыки Иосифа и его соучастников один из очевидцев: «Каких глубоких соображений, каких напряженных трудов, каких утомительных частных мер, какого разнообразия в применении их, какой снисходительности к слабостям, какого вещего чутья к недоразумениям, какой нежности, вообще такта и дара внушений требовалось здесь на каждом шагу в отношении этих людей (униатского духовенства), незлобных и непредубежденных, но ссылавшихся постоянно то на завет отцов, то на присягу папе, то, наконец, на необходимость соборного постановления, которому во всем готовы заранее и беспрекословно подчиниться, — об этом, по мере отдаления от достопамятной эпохи, можно будет только догадываться, но существенный характер самой эпохи едва ли будет возможно воспроизвести. Недаром же из всех побед единственно вполне надежной признается победа мирного убеждения».
В начале 1838 г. случилось событие» имевшее решительное влияние на судьбу унии. В феврале скончался униатский митрополит Иосафат Булгак, который, хотя и не противился открыто распоряжениям Греко-Униатской коллегий, направленным к сближению унии с православием, но ради связей со средой, из которой вышел сам, не желал, чтобы ожидаемое воссоединение совершилось при нем* и посему относился к нему несочувственно. Со смертью Булгака преосвященный Иосиф назначен был председателем Греко-Униатской коллегии, а епископ Василий Лужинский — самостоятельным епископом Белорусской епархии. Таким образом, в Униатской Церкви остались только епископы, преданные владыке Иосифу и делу православия.
Латиняне предчувствовали приближающуюся для них катастрофу и всеми силами старались совратить униатов в католичество. Они не жалели денег на постройку церквей и часовен, чтобы только обратить к себе сердца народа. Католическое духовенство устраивало миссии и, переходя от одной церкви к другой, совершало в них торжественные богослужения с проповедями, часто на открытом воздухе, распространяло иногда недозволенные правительством книжки и производило большой соблазн среди униатского народа. Ксендзы продолжали крестить рождаемых от униатов детей в латинскую веру и не дозволяли униатским священникам собирать в костельных метриках справки о незаконно крещенных младенцах. Среди униатов повсюду рассевалась латинским духовенством ложь, доходящая до дерзости, на что указывает поступок управляющего Виленской епархией прелата Микуцкого, который письменно обнародовал выдуманный им якобы Высочайший указ о дозволении совращенным униатам оставаться в латинстве. Чтобы удержать униатов от перехода в православие, последние подвергались помещиками и ксендзами преследованиям. Эти усилия латинской партии помешать делу воссоединения обратили на себя внимание преосвященного Иосифа, и он постановил действовать решительно. Между тем шла добровольная подписка униатских священников о присоединении их к православию, и к концу 1838 г. численность подписавшихся доходила до 1305 человек. Пользуясь этим, преосвященный Иосиф 1 декабря 1838 г. представил обер-прокурору Святейшего Синода Протасову записку о необходимости безотлагательного присоединения униатов к православию, проводя в ней ту мысль, что если все униатское духовенство, за малыми исключениями, дало согласие на присоединение, «то и народ станет православным, как скоро его пастыри станут православными». Вместе с этим он советовал не требовать согласия на воссоединение от всех униатских прихожан, а также и совершать над ними обряд присоединения, так как подобная мера может вызвать противодействующую агитацию со стороны помещиков среди их крепостных крестьян. Вместе с этим владыка Иосиф советовал оставить на время униатам и их духовенству некоторые обычаи, не касающиеся догматов и таинств. Записка Иосифа была передана графом Протасовым на рассмотрение митрополитов Московского и Киевского, и те согласились с мнением преосвященного Иосифа, что не следует медлить с окончанием этого дела.
Когда дело воссоединения было подготовлено, 12 февраля 1839 г. в г. Полоцке собрались все униатские епископы и там вместе с прочим знатнейшим духовенством составили акт от лица всей Униатской Церкви о воссоединении ее членов с православием. Акт был представлен императору Николаю I, и тот препроводил его на рассмотрение Святейшего Синода. Синод, рассмотрев соборный акт, одобрил его и сделал следующее постановление: «Епископов, священство и духовные паствы так именовавшейся доныне Греко-Униатской Церкви по священным правилам и примерам святых отцов принять в полное и свершенное общение Святой Православной Кафолической Восточной Церкви Всероссийской...» На докладе Святейшего Синода по делу воссоединения государь 25 марта 1839 г. собственноручно начертал: «Благодарю Бога и принимаю».
Высочайшее соизволение 30 марта было заслушано в полном собрании Синода. Синод вручил епископу Иосифу грамоту к воссоединенным епископам и духовенству, причем Иосиф возведен был в сан архиепископа и принял присягу. Затем Синод, возблагодарив Бога, сделал распоряжение о приведении монаршей воли в исполнение. Всех униатов в это время присоединилось около двух миллионов человек.
В память воссоединения униатов вычеканена была особая медаль. На одной стороне медали изображен был нерукотворенный образ Спасителя с надписью сверху: «Такова имамы первосвященника» (Евр 8,1), а внизу: «Отторженные насилием (1596) воссоединены любовью (1839)»; на обратной стороне изображен восьмиконечный крест в лучезарном сиянии с надписью сверху: «Торжество Православия», а внизу: «25 марта 1839 г.»
Так закончила свое существование Литовская церковная уния, принесшая Западно-Русскому краю столько зла.
Закончив дело воссоединения униатов с Православной Церковью, архиепископ Иосиф Семашко принял на себя тяжелый подвиг утверждения воссоединенных в православии. Вся его дальнейшая деятельность была направлена на устранение остатков латино-униатской старины, перевоспитанию духовенства на православных началах, улучшению его быта, обновлению и украшению храмов и охранению православной паствы от усилившейся латинской пропаганды. Одной из главных забот его была забота об образовании. В 1845 г. Литовская духовная семинария перенесена была из Жировиц в Вильну и помещена в здании Троицкого монастыря. Об этом учебном заведении архиепископ Семашко заботился как отец, и благодаря его неусыпной опеке и наблюдению семинария была поставлена как в учебном, так и в воспитательном отношении на должную высоту. Мало того, он обратил внимание и на народное образование, приказав священникам в каждом приходе завести приходскую школу. Думал он также основать в Вильне и духовную академию, но это ему почему-то не удалось. Заводя мужские учебные заведения в Литве, архиепископ Семашко позаботился и о женском образовании. В 1861 г. он основал в Вильне училище для девиц духовного звания и выхлопотал для него 90 стипендий.
После 1863 г. в Северо-Западном крае обнаружилось движение к возвращению в православие и католиков-простолюдинов, насильно загнанных в католичество в прежнее время. Движение это было вызвано всей совокупностью недавно совершившихся важных событий, но более всего — необыкновенным подъемом духа среди местного православного духовенства, сильно влиявшим на окружавшую его среду латинян. Уже в 1864 г. к православию присоединилось 1620 человек католиков, в том числе немало шляхты, дворян и мещан. Но это было только начало того массового присоединения, которое обнаружилось в последующие два года. Так, только в Литовской епархии в 1865 г. присоединилось 4254 человека, а в 1866 г. — до 25 194 человек. Вот что говорит преосвященный Иосиф об этих присоединениях в своих записках: «После восстания многие из католиков, даже некоторые ксендзы, усомнились в собственном законе и спрашивали себя: может ли быть святой и истинной та вера, которая поощряет измену, клятвы и преступления, которой пастыри позволяют себе призывать свои паствы к восстанию или даже сами ведут их на грабеж и убийства, и проливают кровь собственными руками, обыкновенно приносящими Бескровную Жертву Всевышнему».
Нужно отдать справедливость, что проявившееся среди католиков движение в пользу присоединения их к православию было плодом того святого дела, которое владыка Иосиф положил в основу западно-русской жизни, и, хотя он не был инициатором этого движения, оно тесно связано с его авторитетным именем. На закате дней владыки оно затихло, а после его смерти и совсем заглохло.
За свои пастырские, сверхчеловеческие труды и ревность к православно-русскому делу владыка Иосиф Семашко еще в 1852 г. возведен был в сан митрополита с наименованием «митрополит Литовский Виленский».
