Ознакомительная версия.
— Какая еще стихия? Я понимаю, что это землетрясение. А я здесь при чем? — грубо возражал Алексеев.
— Я тебе и говорю, что надо обуздывать себя, учить историю, в которой много назидательного. Когда я учился, мы никогда не грубили учителям, потому что уважали. Мы были воспитанными, серьезными, не пререкались, как вы. Куда мы с такими, как вы, катимся? Подумать страшно! Учиться не хотят. Вместо того, чтобы объяснять новый материал, я переговариваюсь с Алексеевым.
— А вы не переговаривайтесь. Мы, может, тоже будем хорошо работать, и строить красивую жизнь, — вмешался Стеклов.
— А что ты понимаешь под красивой жизнью? — историк покраснел от гнева.
— Чтобы денег было много и машина дорогая, по ресторанам ходить, можно и в казино поиграть…
— Хватит, достаточно, — историк стукнул по столу ладонью. — Выходи из класса, дай мне начать вести урок. Если не выйдешь, я скажу, что ты его сорвал!
— Ладно! Выйду, — Алексеев взял сумку. — В коридоре погуляю, не нужна мне эта история.
— Невозможно работать в такой обстановке, — стал себя успокаивать Семен Иванович. — Сегодня у нас новая тема — «Партизанская война». С первых дней войны началась борьба против захватчиков на оккупированной территории СССР. Налаживалось комсомольское и партизанское подполье. К концу 1941 года в тылу врага действовало около 65 тысяч коммунистов. Партизанские отряды совершали диверсии, разрушали железные дорого и мосты, вели разведку.
В классе наступила тишина, немногие записывали то, что говорил Семен Иванович. Говорил он медленно и отрешенно, глядя поверх голов на стену, где висел портрет маршала Жукова.
* * *
Когда Алла входила в подъезд своего дома, то чуть не наступила на серого котенка, сидящего у лестницы. Котенок был лохматый и круглый, как шарик.
— Откуда ты взялась, киска? — обратилась она к котенку. — Что ты здесь делаешь? Тебя, я думаю, выкинули, — она погладила котенка и взяла его на руки. — Пойдем ко мне, я тебя покормлю.
Она посадила его на ладонь и стала рассматривать: он был чистенький и смотрел на нее большими зелеными глазами.
Она принесла котенка домой, оставила в прихожей, на половике. Дома никого не было. Мама работала, а отец уехал на дачу, наводить порядок.
В кухне она налила в блюдце молока, покрошила хлеба и отнесла котенку. Он осторожно понюхал и не стал есть, задумался.
Она вернулась на кухню, подогрела суп, поела, вымыла посуду, оставшуюся с утра. Потом ушла в свою комнату, взяла плед, легла и уснула.
Когда проснулась, то повернулась на бок и услышала писк — она придавила котенка, который прижался к ней, когда она спала.
— Ах ты, крошка, ко мне пришел, замерз, решил погреться.
Она легла на спину, посадила его на живот, стала гладить, он заурчал. Приятно гладить маленькую киску, ей хорошо и тебе. Она взяла котенка, чтобы определить, мальчик это или девочка. Это была девочка.
Когда вечером вернулась с работы мама, она показала ей котенка и спросила разрешения: можно ли его оставить? Та согласилась. Но предположила, что котенок мог от кого-то убежать и, если хозяева найдутся, придется его вернуть.
За ужином она говорили об отце, который не работал, пил самогон, ворчал, ругался. Хотел заняться ремонтом квартиры, но передумал и отправился на дачу: там ему обещали работу, нашелся заказчик, надо было сложить печь-камин. Они устали от его пьянства и ворчания. Он занимал деньги и говорил, что рассчитается. Иногда он ходил по району и собирал металлические банки, сдавал и получал рублей 50–60. Свой запой он определял безработицей, которая его постигла в критический период, когда он начал стареть.
— Я без бутылки не человек. Тебе, женщина, этого не понять, — жаловался он и смотрел на нее угрюмо.
— Где уж мне! — возмущалась мать. — Если бы были лишние деньги, ни за что бы не дала. Пропади ты пропадом со своим пьянством!
— Я уверен, что у тебя полно денег, но мне ты ни за что не дашь, с мужем никогда не поделишься. Найду у тебя заначку, гляди, мои будут.
— Ищи, ищи, ничего не найдешь. Повис ты на моей шее и не сбросишь тебя. Нет работы, дай объявление, что ты печник, быстро и качественно выложишь печь.
— Нет, никаких объявлений я давать не стану. Сама видишь, какая жизнь. Пригласят меня по объявлению, накормят, напоят, а когда выложу им печь, они меня прибьют и в лесу закопают. Никто никогда не найдет. Ты хочешь от меня, пьяницы, избавиться. Надоел я тебе! Нет, я еще хочу пожить. Женщина, никаких объявлений, я буду искать приработок в своем садово-огородническом товариществе, там и для меня найдется работа. А ездить по деревням и стране не хочу. Я, может, уже давно в страхе живу, поняла?
— В каком еще страхе! — жена уставилась на него с любопытством.
— Это тебя не касается. Если бы были деньги и разрешение носить оружие, я бы купил и носил пистолет. Есть у меня газовый баллончик, на всякий случай. Не тужи, Варя, скоро отдохнете от меня, поеду на дачу, там поживу. Открытый не обманет, даст работу и заплатит. С ним встретимся, все обговорим. Сейчас на даче скука, никого нет. И я от вас отдохну.
Алла была рада, что отец уехал. Работу он искать не собирался, хотя бы временную, торчал целый день дома и ругался с ними. Он был уверен, что цех на заводе опять заработает, начальники разберутся между собой. А ему надо временно отдохнуть, а потом опять запряжется. Алла и мама очень сомневались, что цех откроется. Вывезут оборудование, продадут, а помещение сдадут в аренду. Лучше уже искать работу, чем неизвестно сколько ждать. Чего мужику дома-то сидеть, бездельничать и спиваться. Одна мать сейчас и работает, у нее зарплата маленькая.
Перед отъездом мать купила ему продукты, дала на дорогу денег, строго наказала, чтобы не пил — он ухмыльнулся. Проводив отца, они облегченно вздохнули.
Весна была поздней, снег долго не сходил. Алла брала котенка на руки и выходила с ним гулять. Хозяева так и не нашлись.
Алла любила рассматривать людей, кто и как одет, завидовала людям, которые могли покупать хорошую одежду и вещи. Она себе такого позволить не могла. Гуляла с котенком в старой дешевой куртке, выцветших джинсах. А так хочется быть красивой и привлекательной. Купить себе тройку: пиджак, жилет и юбку. В метро она однажды видела такую девушку, в серой тройке, она выглядела строгой и уверенной в себе, наверное, работница банка или какой-либо солидной фирмы. А на метро решила проехаться, чтобы не стоять в пробках.
Зарабатывал бы ее отец много денег, они бы с мамой ездили по магазинам и покупали вещи, которые им нравятся.
Пришла бы она в школу во всем новом, на нее бы все смотрели и делали комплименты. Вон как разоделась! А отец у нее — пьяница, и никто его не возьмет на серьезную и престижную работу. От этих мыслей у Аллы портилось настроение. Родителей не выбирают, а жаль!
Скоро лето, можно будет попытаться найти работу временную, например, торговать мороженым. Пусть деньги небольшие, но все-таки заработок. Купит новые босоножки, платье… да мало ли чего.
А если не найдет работу, придется сидеть дома или поехать к отцу на дачу. Вот скука-то какая! На даче есть ребята, ее ровесники, с ними можно общаться, чтобы отец не приставал с поучениями и занудством.
У каждого печника своя кладка
Сыроежкину хотелось поторопить Открытого и набить себе цену. Можно долго ждать заказчика, а он, исполнитель, давно созрел. В следующий раз, когда встретятся, он намекнет, что у него появилось еще несколько заказчиков, которые за ценой не постоят, надо у него попросить задаток, хотя бы треть от стоимости заказа. А остальную сумму выплатит, когда заказ будет готов.
Он не считал Открытого умным, хоть он и посты занимал и сейчас начальник, но простых вещей он не понимает, а по печному делу он и вовсе ничего не смыслит. Другое дело — рабочий класс, всякий мужик быстро смекнет, что к чему, как кирпич положить, как плитку, да еще какую. Если он выплатит треть суммы, половину нужно жене отдать, чтобы успокоилась и не пилила. А то они с дочерью его грызут, грызут — поневоле запьешь с этими бабами.
Алка все бубнит, бубнит что одевается хуже всех. А он так не считает, все у нее необходимое есть, а ей все мало. Запросы растут, может она скоро потребует, чтобы он ей машину купил. Не дождется, можно подумать она знаменитая артистка, пусть не забывает, что дочь простого работяги, который почти работу потерял. Никакого сочувствия к отцу. Сколько народу на «Мерседесах», «Фордах» гоняют. Откуда у них столько денег? У многих наворованные. А он воровать не умеет. Не всем в роскоши купаться, кто-то должен и честно хлеб есть и пивом запивать.
Если Алка на Мерседесах хочет ездить, пусть ищет себе обеспеченного, он и оденет, и за границу отдыхать отправит. Отец на такие подвиги не способен: кишка тонка. Как не гонись за другими, а впереди все равно не будешь. Глупые эти женщины, все им мало. А где он возьмет, если нет. Лично ему все равно, как одет, что по этому поводу подумают. Главное, чтобы было, что выпить, закусить и успокоиться. Среди его мужиков такой конкуренции нет, они проще живут. А женщины так устроены, что подавай им красивое барахло, только тогда они будут чувствовать себя людьми. Разве в барахле дело, основное — это человеком остаться.
Ознакомительная версия.
