Однажды вечером я услышал выстрелы из пневматической винтовки или пистолета с соседского балкона и щелкание пулек по нашему. Я вышел на балкон сразу после очередного выстрела. Соседский десятилетный сын пристреливал свой пистолет. Я молча показал ему кулак и ушел.
Через несколько минут с улицы донесся пронзительный детский крик: "Дядя Миша, дядя Миша". Я почувствовал, что не надо идти, но я настолько отвык от такого обращения, а чувства были расплывчаты и задавлены, что все-таки вышел.
Следующим раздался крик: "Урод кучерявый!" и пуля хлестнула по балкону рядом со мной.
Я был так погружен в себя, что почти не отреагировал на это. Вздрогнув, я посмотрел на тот балкон. "Это Вовка, дядя Миша, это Вовка", - закричала соседская девочка с другого балкона, расположенного этажом выше. - Вон он.
Вовки, понятно, уже не было видно из-за перил балкона.
Я не хотел идти к ним разбираться, но боль от Вовкиного крика мне не давала успокоиться. Я понял, что он должен передо мной извиниться, иначе эта боль не пройдет, и я пошел к нему домой.
Оказалось, что и Вовка и его родители ушли к соседям этажом выше. Отец его с соседом вышли в коридор, стали со мной знакомиться.
Узнав, что Вовка в чем-то набедокурил, отец стал просить меня сказать в чем, обещая спустить с него три шкуры. Я побоялся, что у Вовки не хватит шкур, если я скажу причину моего прихода.
Когда его привели, он стоял, надув губы, и я, видя, что он переживает, не стал настаивать на его извинении передо мной, и уходя попросил отца не проявлять к нему жесткости. Сосед принес мне за Вовку извинение.
В этот вечер текущие дела заглушили мои чувства, но утром после сна я опять почувствовал боль. Я понял, что извинение у Вовки надо вытягивать.
Родителей дома не было.
- А ты все-таки так и не извинился передо мной, - сказал я, зайдя.
Он стоял передо мной, надув губы, словно собираясь с силами.
- Вы извините меня, я больше не буду, - наконец выпалил он классическую фразу.
Я отмяк. Я чувствовал, что его слова пусть неточно, но заполняют большую выемку в моей душе, вызванную его вчерашним поступком, но одновременно чувствовал, что для необходимого нужно подождать.
Я хотел с ним поговорить, но еще не мог войти в нормальное русло разговора, и я пошел домой.
Спустя два месяца, выходя с переговорного пункта, в дверях я столкнулся с парнем, который мне показался знакомым. Я тоже ему показался знакомым.
- Где мы с тобой виделись? - начал он допрашивать меня. Не в отделении?
Он, кажется, работал в милиции и хотел во мне увидеть одного из своих подследственных. Он хотел выйти на запанибратскую фамильярную ноту, но что-то во мне его удерживало от этого. Тем не менее он этим горел.
Выходящая из дверей молодая женщина с мальчиком сказала ему:
- Пошли.
- Подожди. Так где, черт возьми, мы с тобой встречались?
Я взглянул вдруг на мальчика, и меня начал душить смех.
- Я, наверное, пойду. Спроси об этом у Вовы, - сказал я парню.
- Ты его знаешь?
- Вова, ты меня знаешь?
Вова кивнув, отвернулся, пряча улыбку.
Несмотря на продолжившийся допрос, я ему не сказал об этом, не сомневаясь, что Володин ответ ему понравится больше.
Однажды среди ночи раздался телефонный звонок. Звонила молодая женщина вульгарного поведения. Телефон стоял рядом с матушкиным диваном, поэтому она взяла трубку. Звонившая настойчиво стала матушку спрашивать куда она попала. "В квартиру". Больше на ее вопросы матушка отвечать не стала, как и та на матушкины, и матушка положила трубку. Звонок раздался во второй раз. Лежа в другой комнате, я слышал как матушка безбожно тратит свою душу, отвечая на бесцеремонные вопросы той, которую нужно и легко было можно поставить на место. Ответив, посчитав что сильно, на самом деле отдав огромный кусок своей души в ответ на бессовестность, матушка опять положила трубку. Я лежал, переживая за каждый ее промах в отдаче лишнего, когда вдруг почувствовал в воздухе над собой огромную черную субстанцию, внушающую мне страх. Начав себя было успокаивать, я понял, что не могу успокоиться потому, что боюсь очередного звонка этой дамы. Я встал и пошел отключать телефон. Когда я искал соединительный узел, нечаянно разбудил матушку, успевшую уже заснуть. Она проснулась и начала ругаться почему я шарахаюсь ночью. Если бы причина моего шарахания была не в ее неумении правильно разговаривать с бессовестными, я принял бы ее слова спокойно.
-Тебе хорошо спится? А после твоего разговора над моей кроватью висит "программа уничтожения", - которую ты перевела ко мне.
-Я ничего к тебе не переводила. Я сразу заснула и так хорошо, а ты меня разбудил.
-И ты ничего не почувствовала?
-Ничего.
Тут я все понял.
-Ты просто отбросила от себя все лишнее и "закрылась" верой в хорошее, а "програма уничтожения" этой подруги, предназначенная тебе по полю от тебя, перешла ко мне.
Мы поменялись ролями. Я заснул и так хорошо. А матушка оделась и пошла на кухню пить чай и читать.
Самое интересное в этом случае для меня было то, что я зримо увидел как программу уничтожения, о чем я прочел у С. Н. Лазарева, так и то, что я действовал только своей интуицией. Это было у меня впервые.
Только чьей была та "программа уничтожения", сейчас мне трудно сказать, если это вообще была она. Хотя, может быть и была. Чьей-нибудь.
Пробив, наконец-то, эгрегор Вадима, я утонул в покое и умиротворении. Утонул до такой степени, что меня стал разбирать смех - как он может с таким сытым состоянием души всерьез воспринимать мои слова о каком-то полевом раздражении им моей психики. Одновременно я увидел всю классическую в эзотерике духовную структуру личности со всеми сверхсознательными центрами, или, как называл это Шри Ауробиндо - источник, находящийся выше головы. Только у меня их было 2. 2 цельных. Не только собственно источника, но и две полные духовные сущности - два духовных человеческих тела, вложенное одно в другое. Мое, поменьше, было внутри второго. Такое вложение было непос тоянным. Иногда происходило их сдвижение или раздвижение и мое сознание оказывалось в непосредственном контакте с чьим-нибудь другим филиалом, без всяких полевых прослоек. Но моим "домом" был прозрачный, правда, не всегда, полевой контур тела Вадима.
Когда я пробил его филиал, оказалось, что его вживание в меня было таким, что потерял в этот момент контроль за мочеиспускательной функцией мочевого пузыря. Благо, он был пустым. А когда я садился в медитацию, я его вообще не чувствовал.
Однажды после нескольких дней медитаций я вдруг почувс твовал, что полевая ткань очага в правом полушарии начинает поддаваться. Через мгновение две полевые пленки, сложенные папкой, развернулись, острой вспышкой самых полярных воспоминаний сюжетов психоза 93-года кольнув мне сердце. Опять я вспомнил, как был той апрельской ночью словно застигнут врагом врасплох. Укол я почувствовал не только от вспышки эмоций, а напрямую. Но воспоминание пережитого сердцем с пониманием невозвратимости прошлого было дорого. Я начал плавно углубляться в себя. Достигнув затылка, я остановился.
Сам мозг я не видел. Через полевые слои я видел лежащее передо мной мое тело. Спереди справа висел круглый темно-ко ричневый очаг, обведенный красной каймой. От созерцания своего, бывшего таким незначительным для пережитых мной эмоций, врага, мне стало плохо.
Пробивание моей душой глубин психики, закрытых от меня эгрегорами, началось с отправления отцу первой части рукописи книги. Едущую на запад матушкину знакомую Раису Ивановну Кузнецову я воспринял как послание и знак от Бога привлечь отца в соавторы книги. Я не чувствовал в себе способность до конца самостоятельно закончить свое дело. Мне нужно было верить в кого-то. Отец писал свою книгу и не мог мне помочь.
Патологию, а точнее изменение своего состояния от исходной формы - зимы 86-07 года - я понял лишь благодаря оккультным знаниям и учениям о человеке.
В книге "Свет на Пути" и "Голос безмолвия", передающей учение неизвестных Махатм, есть слова: "Не допускай, чтобы твой ум ристалищем для чувств твоих служил". Во время своего первого просветления я людям выкладывал всю свою душу, оберегая себя и их от возможности охватить целиком весь мой потенциал. Стресс уничтожил мне любовь. Но и мизантропом я не стал. На смену бесконтрольной любви пришло оптимальное и единственно правильное в жизни - Сознание Кришны. Я перестал быть фанатичным альтруистом. Я стал чистым. На добро я отвечу добром, на зло могу ответить злом, но предпочитаю не отвечать, и если можно терпеть - терплю.
На эзотерической схеме планов человеческого сознания я увидел, что астральный - чувственный план находится на уровне груди у человека. Лежа в медитации, я вдруг обратил внимание на прямую зависимость видений, возникающих у меня в груди с тем, о чем я думаю. До этого я думал, что это
е прощение с Сахалина я получил, находясь в Благовещенске после того, как отправил ей открытку с извинением. Прощение, как и одна ее мысль во время не посредственного общения с ней, пришло на мой правый бок во весь его объем видением чувства, отношения. Филиал сестры в моей психике находится (находился) в левом полушарии. Налицо противоположная взаимосвязь полушарий головы и сторон тела.
