Мне кажется, никакой религии не делает чести то, что она не желает терпеливо помочь человеку разобраться в своей жизни с помощью Слова Божьего — не в течение нескольких часов или даже нескольких дней, но месяцами и годами, — если этот человек подвергает сомнению основания Писания в области того или иного учения этой религии. Когда те, кто подвергался расспросам в штаб–квартире, пытались обсудить положения Писания, им без лишних слов говорили: «Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши вопросы по Библии». Харли Миллер сказал Рене Васкесу: «Я не говорю, что я знаток Библии. Я стараюсь следить за публикациями Общества, вот, пожалуй, и все, что я могу делать». При проведении расследования основным вопросом была не верность Богу и Его Слову, а верность организации и ее учениям. Для этого, как говорилось ранее, имелась поддержка публикаций Общества.
Можно правдиво сказать, что ни один из лишенных общения и не помышлял о том, чтобы выйти из состава Свидетелей Иеговы; они не думали также о том, чтобы подталкивать к этому кого–либо другого. Их горькое настроение выражено в письме, которое Рене Васкес написал в качестве апелляции по поводу лишения общения их с женой:
Рене Васкес 31–06, 81–я улица, Джексон Хайте, Нью–Йорк, 11370 4 мая 1980 года В судебную комиссию. Клодиусу Джонсону, 1670 Вост. 174–я улица, кв. 6а, Бронкс, Нью–Йорк, 10472
Дорогие братья!
Мне кажется необходимым еще раз апеллировать к разумности ваших доводов и беспристрастности решений и показать, что мы — я и моя жена — не виновны в том, в чем нас обвиняют. Честно говоря, мы не понимаем и не знаем, кто является нашими обвинителями.
Во время слушания мы вновь и вновь повторяли от всего сердца, во всей искренности перед Иеговой Богом, что с нашей стороны сама идея об организации секты или отступничестве совершенно немыслима. Разве не является подтверждением этому мое служение на протяжении последних 30 лет, полное до такой степени, что моей семье и мирской работе уделялось минимальное внимание? Почему мои недавние действия, а именно, обсуждение библейских вопросов в частных разговорах с близкими друзьями и уважаемыми братьями, вдруг воспринимаются как нападение на организацию и отступничество? Зачем применять такую крайнюю меру, как лишение общения, когда все недопонимание или беспокойство, возникшее в результате опрометчивых разговоров и повторения взглядов, не совпадающих с публикациями Общества, можно было исправить с помощью здравого рассуждения, доброты, подлинной христианской любви и милосердия? Где этот злостный нечестивец, ненавидящий Иегову, бунтовщик и делатель беззакония, чуждый покаянию, которого нужно растоптать? Зачем так холодно и немилосердно употреблять официальное определение отступничества для обвинения тех, кто только и делал, что в течение долгих лет преданно, от всей души служил от имени братьев?
Кто же эти люди, что приносят упреки имени Иеговы и очерняют имя или репутацию организации? Разве эти решительные меры, немилосердные способы действия и клеветнические слухи, отсутствие милости и христианской любви, подозрения, страх и ужас перед инквизиторскими допросами не увеличивают в тысячу раз всякое недопонимание или нечаянный ущерб, вызванный теми, кто, не подумав, повторял сказанное другими?
Братья, в наших сердцах нет ничего, кроме любви ко всей организации; мы с женой никогда не составляли и не исполняли никаких злых заговоров, желая внести смуту или беспокойство в их веру. Как бы Иисус Христос поступил в подобной ситуации?
Мне кажется, что основной целью этой комиссии было установить вину, определив наличие вероотступничества. Несмотря на то, что мы многократно, от всего сердца, уверяли, что путь отступничества для нас
Судебной комиссии 4 мая 1980 года с. 2
немыслим, что такое никогда не входило в наше сознание, комиссия продолжала настаивать на этом обвинении. По–видимому, она твердо решила доказать, что мы отступники, считая, что частные разговоры с некоторыми из наших близких друзей на самом деле составляли часть злостного заговора, целью которого было организовать секту или с помощью отступничества внести в организацию замешательство. Два раза брат Харольд Джексон приводил пример молодой девушки, совершившей прелюбодеяние; но ее сознание так отвергало мысль о прелюбодеянии, что в действительности она верила, что никакого прелюбодеяния не совершала, — хотя была беременной. Он имел в виду, что неважно, насколько чужда нам мысль об отступничестве, неважно, что наши сердца и совесть говорят нам о том, как немыслимо для нас совершить подобное, — мы все равно отступники.
Но, братья, мы же можем отличить правую руку от левой. Здесь речь идет не о молоденькой девушке, которой не хватает опыта и понимания. Но даже если бы это можно было соотнести с нашим случаем, если бы мы являлись тем, чем не являемся, потому что не являемся этим в своем сердце, сознании и совести, — как бы поступил в этом случае Иисус Христос? Разве Он не явил бы этой девушке Свою милость и благость, чтобы грех больше не был властен над ней, — потому что Он умер, чтобы дать нам эту милость?
С другой стороны, разве будет проявлением мудрости свыше применение этого примера с девушкой в качестве принципа для рассмотрения другого такого же случая, где девушка уверена, что не совершала прелюбодеяния, но се живот растет? А если тщательное обследование обнаружит у ней кисту матки? Она действительно говорила правду, но была подавлена вопросами, напугана тем, что ее заставят страдать; вдобавок ко всему начали распространяться клеветнические слухи, что она беременна, что скоро родит двойняшек, что уже родила тройню и т. п. Разве это не будет огромной напраслиной? Кто кому причинит настоящий ущерб? Разве любовь и милость Христа Иисуса не предоставили бы возможности избежать такой несправедливости?
Именно поэтому Христос Иисус сказал тем, кто осуждал Его за исцеление в субботу: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Ин. 7:24).
Брат Епископо, будучи членом комиссии, при помощи многих наводящих вопросов утверждал, что отступник может быть очень искренним в своем учении и все же оставаться отступником. Он имел в виду, что несмотря на наши многократные заверения в том, что для нас такой путь отступничества немыслим, что мы никогда не составляли никаких злостных заговоров против организации или с целью формирования секты, с нами все равно следует поступить как с отступниками из–за того, какие темы мы обсуждали в частных разговорах с друзьями.
Однако, если употреблять это определение отступничества, нам придется заключить, что вся история организации Свидетелей Иеговы полна таких отступнических действий. Мы искренне учили, что невидимое присутствие Христа Иисуса началось в 1974 году. Но Иегова знал, что наше учение не соответствовало библейской истине. Тогда эта ложь превращает нас в отступников, согласно определению брата Епископо. Вновь и вновь мы как организация, будучи искренними и преданными Богу, учили тому, что, как оказалось, не соответствовало Слову Божьему; и вера многих поколебалась, когда события разворачивались не так, как мы учили. Разве на этом основании, подходя к делу с любовью и милосердием, можно осудить организацию как отступническую? Разве здравый смысл позволит нам поставить организацию рядом с Именеем и Филитом, которые разрушали в некоторых веру, говоря, что вокресение уже произошло?
В основе обвинений против нас лежит то, что мы обсуждали некоторые моменты Библии в частных разговорах с братьями. Одной из привилегий каждого из нас как личности является то, что мы можем конфиденциально говорить с другом или с тем, кому доверяем. Если у нас отнимают эту привилегию, если нам говорят, что нужно исповедоваться, рассказывая о подобных конфиденциальных разговорах, и затем нас судят на основании того, что было сказано, если те, кому мы доверились, под страхом наказания были принуждены к тому, чтобы обвинять нас за такие разговоры, — какого же подчинения мы, как организация, требуем? Разве подобное не называется тотальным, или абсолютным подчинением? Разве не нарушается в результате главенство Иисуса Христа над всей христианской общиной?
Мы можем привести различные примеры многих подобных разговоров, даже со стороны некоторых членов нашего комитета, когда они говорили о том, чего организация не публиковала и чему не учила. Если мне известно о таких разговорах, сколько еще людей знают или знали о них? С каким количеством людей они велись? Неужели нам нужно начинать инквизиторское расследование, чтобы это установить и доказать, что эти люди — отступники? Единственной причиной, по которой я не говорю об этих примерах и не называю имен, является то, что сделать так было бы несправедливо. Мы не хотим создавать впечатление, что указываем пальцем на других. Что же, теперь все братья должны пребывать в атмосфере страха, и каждое упоминание о чтении Библии дома может рассматриваться как подозрительное, как возможное отступничество или «ересь»?
