В конце концов, св. Иаков предложил компромиссный вариант: еврейские христиане останутся при отеческих устоях, а прочих ограничить минимальными правилами.
— Полагаю, — сказал, поднявшись, Иаков, — не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от осквернения идолами, от блуда, удавленины и крови (Деян 15: 19 — 20).
Это был, в сущности, вполне традиционный выход из положения. Подобные упрощенные заповеди назывались Ноевыми, и издавна считалось, что, соблюдая их, уверовавший иноплеменник может быть спасен.
Таким образом, Брат Господень, а с ним весь «собор» положили начало первой национальной Церкви, в данном случае — израильской. Этот шаг заключал в себе как большие перспективы, так и немалый риск. Плодотворной была готовность Церкви учитывать религиозные и культурные особенности просвещаемых ею народов, но одновременно возникала угроза самозамыкания общин. Правда, пока существовала империя, эта опасность была незначительной: в пределах державы все народы сплачивала единая греко–римская культура. Однако позднее угроза возросла. Большинство церковных расколов, порой принимавших обличие ересей, выражало центробежные тенденции поместных церквей.
Вероятно, апостолы, предчувствуя опасность разделений, предложили узаконить обычай, который бы стал залогом церковного единства. «Узнавши о благодати, данной мне, — вспоминал потом ап. Павел, — Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им — к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности» (Гал 2: 9 — 10). Попечение о нуждах матери–Церкви, особенно о ее членах, избравших добровольную нищету, стало актом, закрепившим связи между ней и новыми общинами.
Было составлено послание, которое Павлу и Варнаве поручили отвезти в Антиохию.
В иерусалимской встрече лично для Павла оказалось важным то, что столпы открыто и перед всеми признали его право благовестника народов. «Подать руку общения» — означало в древности заключить договор; тем самым статус Тарсянина и Варнавы был утвержден и одобрен, роли распределены. Иаков оставался главой иерусалимских христиан, Кифа и сын Зеведеев продолжали свою проповедь среди иудеев, а Павел с Варнавой направлялись на обращение язычников.
«Апостол народов»
В Сирию посланцы вернулись с чувством глубокого облегчения. Вынужденное отступление ортодоксов было большой победой, ставшей поворотным пунктом в истории молодого христианства: Господь указал новые пути, о которых иные не подозревали, а иные их даже страшились.
Пророки еврейской общины Иуда Варсава и Сильван, часто называемый сокращенно Силой, подкрепили своим авторитетом изложенное в послании. Они молились и проповедовали среди антиохийцев, а затем отбыли на родину. Казалось, все споры утихли.
Вскоре Сильван вторично посетил Антиохию: по–видимому, он почувствовал большое расположение к Павлу. Пророк пришел вместе с ап.Петром, начинавшим новый обход иудейских общин. Братская атмосфера антиохийской церкви покорила Кифу. Рыбак вошел в ее жизнь со свойственной ему открытостью, а когда верные собирались для трапезы и Вечери Господней, он садился с ними за стол, не спрашивая, кто еврей, а кто грек. Однако неожиданно мир снова был нарушен.
Ортодоксы в Иерусалиме настояли на том, чтобы Иаков послал нескольких людей проверить, насколько строго проводится принцип двух церквей. Каково же было их смущение, когда они увидели, что сам Петр ест «нечистую» пищу вместе со всеми, забыв о долге правоверного иудея. Их косые взгляды и ропот в свою очередь смутили апостола. Опасаясь дальнейшего соблазна, он вообще перестал приходить на общие трапезы. Такую же тактику избрал и Варнава.
Павел был возмущен: нельзя допустить, чтобы обветшалые перегородки разделяли единых во Христе. За Трапезой Христа все различия должны быть забыты! Тарсянин и не пытался совместить это убеждение с установками «собора»; он надеялся, что Господь скоро явится в мир, и все недоумения отпадут сами собой. Но он боялся, что поступок ап. Петра и Варнавы сведет на нет то ценное, что было достигнуто в Иерусалиме.
Стало очевидно, что собор оставил многие вопросы открытыми. Павла все это тяготило; его неудержимо потянуло туда, где он смог бы начать все заново, не оглядываясь на старозаветных церковников.
Он предложил Варнаве вторично посетить общины, основанные ими в южной Галатии. Варнава, также огорченный происшедшим, рад был покинуть Антиохию.
Начали собираться в дорогу. Иосиф пожелал снова взять с собой Иоанна Марка, который вместе с Петром и Сильваном недавно пришел в Антиохию. Но Павел наотрез отказался: он помнил, как молодой левит бросил их в самом начале путешествия и считал Марка ненадежным попутчиком. Но теперь Варнава предпочел Павлу брата, заявив, что в таком случае они с Марком отплывают на Кипр. Едва ли им руководила простая обида; видимо, миролюбивый Иосиф боялся, что, оставшись с Павлом, он обречен участвовать в распрях и попадать в трудные положения.
Так разошлись пути двух замечательных людей. С этого времени Варнава исчезает из нашего поля зрения. Он продолжает трудиться для Евангелия, но уже без Павла; с годами ссора забылась, и апостол с большой теплотой отзывался об Иосифе и Марке. Однако ход событий уже нельзя было изменить. Тарсянин становился главной фигурой в миссии среди язычников.
От случившегося пострадали оба. Впрочем, Павла в какой–то мере утешил готовый отправиться вместе с ним Сильван . Это была неожиданная удача. Пророк Иерусалимской церкви мог рассеять подозрения ортодоксов; кроме того, Сильван, как и Павел, имел римское гражданство, что было немаловажно для путешествия по империи.
Апостол Петр остался в Антиохии. Пробыв там некоторое время, он последовал примеру Павла. В сопровождении жены и Иоанна Зеведеева он посетил ряд иудео–христианских общин за пределами Сирии, а позднее, вероятно, побывал даже в Греции. На Кипре он отыскал Марка, который стал служить апостолу в качестве переводчика: греческий язык Петр знал плохо.
Судьба же прочих из числа Двенадцати покрыта тайной. Лука ничего не говорит о том, где они жили после 42 г. Согласно поздним легендам, Андрей, брат Петра, проповедовал в Малой Азии и Причерноморье, Фома — в Парфянских странах и Индии, а Фаддей и Матфей — в Сирии. Сам факт апостольских путешествий не вызывает сомнений, но достоверность рассказов о них, заимствованных из гностических книг, весьма спорна.
Трудно объяснить, почему люди, бывшие живыми свидетелями земной жизни Спасителя, словно растворились в массе верующих и о них почти ничего не известно. Однако этот факт придает их судьбе особое величие: их участь — пример исполнения слов Христовых: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода».
Для Павла же начинался период самостоятельных миссий. Последующие годы принесут ему много радости и горя. Порой ему будет казаться, что против него вооружился весь мир. Иудеи проклянут его как отступника от Закона, еврейские христиане будут смотреть на Тарсянина как на вольнодумца, язычники станут преследовать как возмутителя спокойствия. И даже после смерти апостола народов споры вокруг него не утихнут. «Так неповторимо ярок весь образ этого человека, что «Павлов вопрос» останется навсегда одним из центральных вопросов христианской истории, источником вдохновения для всех, «камнем преткновения и соблазна» для многих». Эти слова православного богослова можно поставить эпиграфом ко всей жизни св. Павла.
«Идти к язычникам»
Обдумывая новые, более широкие планы, св. Павел избрал пеший маршрут, который вел из Антиохии в Галатию через горные перевалы. Покинув столицу Сирии, они с Сильваном прошли вдоль побережья, посетили родину апостола, а оттуда двинулись в горы. Хороший римский тракт позволил им благополучно миновать угрюмые ущелья Киликии. После спуска в долину они свернули на запад и добрались до Ликаонии. Там Павла ждала радость: его церкви продолжали жить. В Листре он нашел молодого, полного сил помощника. Тимофей, сын Эвники, которого он обратил еще в первый свой приход, вырос и стал любимцем всей общины. Услышав о нем много хороших отзывов, апостол захотел взять его с собой. Он крестил Тимофея и, вероятно, по совету Сильвана, согласился, чтобы тот прошел через обряд обрезания, который был совершен в соответствии с Законом, определяющим национальность человека по матери. Этим шагом Павел хотел продемонстрировать свою верность «собору» и защититься от нареканий.
Когда биографы говорят, что апостол Павел был немощным, слабым человеком, они забывают, каких невероятных усилий требовал от него труд благовестника. Пересекая страну, они с Сильваном и Тимофеем покрыли за сравнительно короткий срок такое же расстояние, какое отделяет Москву от Кавказа. За скупыми строками Деяний надо суметь увидеть бесконечные пыльные магистрали среди холмов и плоскогорий, на которых они порой изнывали от зноя, а ночами дрожали от холода под каким–нибудь деревом, если не успевали отыскать придорожную гостиницу.
