И здесь одни из древних верили, что они воскресли вместе с Иисусом Христом, Который после смерти Своей сошел во ад и извел их оттуда с Собой. Главной основой этого верования, кроме их образа мыслей о сошествии Иисуса Христа во ад и самом аде, служили слова апостола: «Иже (Христос) есть начаток, перворожден из мертвых, яко да будет во всех Той первенствуя» (Кол. 1, 18). Но большая часть отцов Церкви всегда считала, что воскресение святых последовало непосредственно за смертью Иисуса Христа. Такое мнение гораздо согласнее со словами евангелиста, который неотделяет по времени этого события от землетрясения и расторжения завесы. Вышеприведенные слова апостола не противоречат ему, иначе они противоречили бы воскресению всех людей, которые чудесным образом восстали из мертвых до Воскресения Христова или взяты на небо, подобно Илии и Еноху.
Прочие вопросы: касательно явления святых во Иерусалиме, лиц, которым они являлись, их последующей жизни и проч. — встретят нас в истории Воскресения Иисуса Христа, к которой они и принадлежат. Вместо того чтобы предаваться любопытству, гораздо полезнее обратить внимание на то, как величественны знамения, возвестившие смерть Богочеловека, как соответствуют они достоинству Сына Божьего, цели Его пришествия в мир, духу религии, Им проповеданной.
Всеми оставленный, поруганный, изъязвленный, умирающий на кресте посреди злодеев Страдалец есть единородный Сын Отца, Слово, Которым все сотворено и все содержится, Бог неба и земли, видимых и невидимых: и вот, предсмертный глас Его сотрясает небо и землю, вся природа свидетельствует Ему покорность, как Владыке, признает торжественно Господом своим и на кресте!..
Умирающий среди поношений и мук Страдалец есть великий Ходатай Бога и человеков, Который, приняв на Себя грехи всего рода человеческого, должен не с кровью (Евр. 9, 8—12) козлов и тельцов, но со Своей собственной однажды войти во святилище, чтобы предстать лицу Божьему (Евр. 10, 24) и потом, упразднив Своим жертвоприношением все жертвы, оставить после Себя открытым для всех неприступный дотоле путь к престолу благодати (Евр. 10, 19). И вот, когда принесена жертва Голгофская, храм иерусалимский — скиния Ветхого Завета, которая должна была стоять, пока не придет Ходатай Завета Нового (Евр. 9, 10), колеблется теперь в своем основании, означая изменение колеблемого так, как уже совершившегося (Евр. 12, 27). Завеса скрывающая Святое Святых, расторгается сверху донизу; престол Иеговы выходит из мрака, его окружающего, — да ведают священники по чину Ааронову, да ведает весь народ израильский, что Первосвященник по чину Мелхиседекову уже пришел и принес Свою жертву, что наступило время Нового Завета сынам Израилевым, который должен быть начертан не на скрижалях, а на сердцах (Евр. 8, 9-10; 10, 16).
Умирающий на кресте Страдалец есть воскресение и живот всех, верующих во имя Его; Он для того и вкусил смерть, чтобы смертью Своей разрушить державу смерти и избавить тех, которые из страха смерти, через всю жизнь были подвержены рабству (Евр. 2, 14–15). И вот, едва Иисус Христос вступил в область смерти, держава ее начинает разрушаться, гробы отверзаются, тела усопших восстают и восстанием своим уверяют, что Иисусу Христу дана всякая власть не только на земле, но и на небе (Мф. 28, 18), что Он имеет ключи ада и смерти (Апок. 1, 18) и что непременно наступит некогда тот день, когда все находящиеся во гробах услышат глас Сына Божьего и, услышав, оживут (Ин. 5, 25). Явление воскресших во Иерусалиме должно было убедить каждого, что саддукеи, которые тогда весьма оживились со своим безотрадным учением, прельщают и прельщаются, глаголюще не быти воскресению (Деян. 23, 8).
Умирающий Иисус есть Основатель и Глава нового завета благодати, в котором нет уже греха, побеждающего человеколюбие, в котором где умножается грех, там преизбыточествует благодать (Рим. 5, 20), в котором Сын Божий является не только Судьей мира, но и его Спасителем; и как кротки знамения, окружившие крест Иисуса Спасителя! Небо помрачается, но не изливает огня и жупела на Иерусалим неверный, как излило некогда на грады, преогорчившие Бога; земля сотрясается, но убийцы Иисуса Христа стоят на ней так же безопасно, как и плачущие друзья Его. Сами гробы отверзаются не для того, чтобы поглотить живыми гонителей Сына Божьего, достойных смерти вечной; из них восстают сонмы праведных, чтобы своим явлением проповедать Иерусалиму покаяние и веру в Мессию, им отверженного.
Не такими были знамения Ветхого Завета. Там малые дети засмеялись над естественным недостатком престарелого пророка — и внезапно выходит из пустыни львица и разрывает проклятых пророком детей на части (4 Цар. 2, 24). Там два сына Ааронова приносят вместо святилищного чуждый огнь на жертвенник — и сами немедленно пожигаются огнем небесным, и родителю воспрещается даже скорбеть о их казни (Числ. 3, 25). Там презрители лица Моисея, по выражению апостола, только верного раба в дому Божьем (Евр. 3, 5), нисходят живые во ад (Числ. 16, 35); здесь презрители, убийцы единородного Сына Божьего остаются живы.
Таковы знамения Бога Искупителя! Таков благотворный дух религии Иисуса, непознанный до времени еще самими апостолами! (Мф. 12, 4.) Такова жертва любви, перед которой не вспоминаются неправды человеческие! (Иерем. 31, 31–34; Евр. 8, 12.)
Пример трепещущих тварей не остался тщетным и для разумных существ. Многие из иудеев, стоявших на Голгофе, видя страшные знамения, поражены были недоумением и ужасом. Вместо злословия и клеветы вокруг креста почившего Иисуса воцарились безмолвие и тишина. Всюду видны были люди, с поникшими головами возвращающиеся в город. Более впечатлительные плакали и били себя в грудь (Лк. 23, 48). Мнение, что распятый Иисус есть Сын Божий, снова начало пробуждаться во всей силе. Теперь многие, даже из злословивших, сказали бы от всего сердца: «Сниди со креста; мы веруем в Тебя», но лев от Иуды уже почил; и кто возбудит его?..
И римские воины увидели теперь, что Тот, Чье мертвое тело они охраняют, едва ли не выше всех божеств их. Они не знали Бога Израилева, но Бог всей природы, по мановению Которого колебалась теперь земля, известен всякому. Стоя на трепещущей Голгофе и сознавая себя виновными перед умершим Праведником, стражи от сильного страха не знали, что предпринять, но единодушно говорили, что распятый Страдалец должен быть Сын Божий (Мф. 27, 54).
Особенно поражен был благоговением и удивлением римский сотник, начальник стражи. Внимание к Иисусу Христу возникло в нем еще прежде (Мк. 15, 39) страшных знамений, вероятно, из-за отзыва прокуратора о Его невиновности и удивительных слов, сказанных Господом на пути к Голгофе и со креста. Если он не запретил своим воинам глумиться вместе с первосвященниками, то сам не участвовал в насмешках. По замечанию св. Марка (Мк. 15, 39), сотник стоял прямо напротив креста, когда Иисус Христос предал дух, наблюдая, вероятно, не только за последними словами, но и за выражением лица Богочеловека. Громкие восклицания Иисуса перед смертью очень удивили его. Заключая из них об избытке в Нем телесных сил, он не иначе объяснял себе тут же последовавшую смерть Его, как благоволением богов, восхотевших прекратить страдания своего любимца. Наконец, страшное землетрясение, рассеяв остающиеся в душе сотника сомнения, обнаружило веру его во всей полноте и силе. Признавая вместе с прочими воинами, что Иисус есть действительно Сын Божий, он не остановился на этом хладном признании, но вслух прославил Бога (Мк. 15, 39), Который так грозно показывал теперь смертным, что рано или поздно Он награждает добродетель и наказывает зло, попускает иногда страдания праведным, даже смерть, но и в самой смерти показует, что упование их исполнено бессмертия (Прем. 3, 4).
Непосредственный переход этот от страха и удивления к прославлению Бога служит доказательством того, что сотник и прежде отличался набожностью и по образу мыслей своих достоин был чести стоять на страже у креста Христова. Нет сомнения, что слова «Сын Божий» в устах его теперь имели значение не выше того, какое придавал им Пилат: но древнее предание утверждает, что Лонгин (имя сотника) узнал впоследствии в Иисусе истинного Сына Божьего и своей кровью засвидетельствовал твердость исповедания, произнесенного им на Голгофе. Церковь ублажает страдания его 16 октября.
Исповеданием сотника окончилось видимое действие страшных знамений на сердца людей, окружавших крест Иисуса.
Но неужели эти чудесные явления никак не подействовали на первосвященников и старейшин иудейских — тех людей, которые, можно сказать, были их главной причиной, вознеся, в безумии своем, на крест Господа славы?
К сожалению, на этот важный вопрос нельзя не ответить отрицательно. В то время, как помрачалось небо, тряслась земля, распадались каменные скалы, отверзались гробы и восставали мертвые, в то самое время первосвященники помышляли о приличии праздника, требовавшем, чтобы тела распятых не оставались долго перед лицом торжествующего Иерусалима! — о том, как сократить жизнь несчастных! — о новом посрамлении Иисуса, намереваясь предать тело Его земле вместе с телами злодеев! Явление ужасное для сердца, любящего человечество, не желающего видеть между людьми извергов, достойных ада!
