Отдельные частности могут соблюдаться или нет — сущность Ислама не в этом.
Действительно фундаментальным, то есть воплощающим суть мусульманства, был просвещенный Ислам халифатов с его открытым и веротерпимым общественным устроением, со стремлением воспринять лучшие достижения науки, искусства, ремесел со всех концов света.
Некоторые журналисты в своих статьях путают фундаментализм с ваххабизмом, но это следствие их неосведомленности, абсурдная постановка знака равенства между явлениями противоположными.
Ваххабизм, при всей демагогии его последователей о «четырех праведных халифах», — это появившаяся в XIX веке модернистская секта, исламское «диссидентство».
Фундаменталисты же действительно пытаются вернуться к мусульманской старине, беда их лишь в том, что возрождать они пытаются не лучшее и неотъемлемое, а второстепенное и мешающее развитию. А экстремисты, фанатики или политиканы, прикрываясь буквой шариата, начинают попирать дух Ислама, и в этом не только нет ничего фундаментального — это не мусульманство вообще. Однако необходимо сказать, что подобные извращения совсем не обязательно сопровождают фундаментализм: стремление фундаменталистов к изоляции от западной цивилизации вызвано отнюдь не агрессивностью, а глубокими духовными причинами. Шведский социолог Л. Йонсон с некоторым недоумением констатирует: «Одним из основных вопросов является взаимодействие исламских традиций с принципами модернизации общества. С одной стороны, многие исламские государства претерпели существенные изменения, подвергаясь влиянию научно-технического прогресса и осуществляя коренные преобразования в общественном устройстве, но с другой стороны, нет ни одного примера успешной, завершенной модернизации исламского государства. Достигнув определенного уровня модернизации, государство сталкивается с мощным организованным сопротивлением со стороны части населения, призывающей к возвращению к истокам, к чистому Исламу, что приводит к конфликтным ситуациям».
Наблюдение в общем-то верное, только западный специалист не уточняет, что именно в «модернизации общества» вызывает протест мусульманского мира. Неужели религия Ислама всегда, всюду и неизбежно становится «тормозом на пути прогресса»? Отнюдь нет.
Современные мусульмане, подобно своим предшественниками эпохи халифатов, с готовностью и радостью перенимают новейшие достижения науки и техники. Однако в приложение к этим благам цивилизации и как непременное условие для их передачи Запад не просто предлагает, но навязывает мусульманским странам свои представления о «демократических свободах» и «правах человека», добавляя к этому и пропаганду «западного образа жизни» через «культурную» продукцию весьма сомнительного свойства. Некоторые из этих «свобод», «прав» и «культурных явлений» с точки зрения Ислама не просто неприемлемы, а преступны.
Мусульманская религия в первую очередь является Законом (тогда как Христианство — это прежде всего Завет). Ислам требует, чтобы грех карался не только в вечности, но и на земле: согласно шариату, контролирующему все поступки мусульманина, преступления против веры и нравственности есть преступления уголовные. Нужно заметить, что и законодательства христианских стран до сравнительно недавнего времени предусматривали наказания за оскорбление религии и аморализм. В средневековой Европе прелюбодеяние и содомия карались смертью. Никакой мусульманский шариат не вырабатывал таких свирепых мер борьбы с религиозным инакомыслием, как римо-католическая инквизиция. Что касается России, то Петр I ввел закон, по которому за богохульство следовало «губы отсечь и язык прожечь». Еще в начале XX века в Австрии виновную в убийстве ребенка в своей утробе (аборте) ожидала казнь через повешение. В новейшие времена на Западе законы по охране религии и нравственности все более смягчались, пока многие из них не исчезли вовсе. Действия уголовных кодексов сузились до сугубо материалистических пределов, ограничиваясь наказаниями за телесные насилия и покушения на чужую материальную собственность.
Оскорбление религии, кощунства и богохульства, извращенный разврат, проституция, порнография все увереннее претендуют на вхождение в состав «демократических свобод» и «прав человека». Вкупе с пропагандой наживы и насилия эти «свободы» начинают доминировать в так называемой западной массовой культуре.
Со времен пресловутых крестовых походов главным аргументом в развернутой римо-католиками антиисламской пропаганде было обвинение мусульман в развращенности на том основании, что Коран допускает многоженство. Но вот парадокс: абсолютное большинство современных мусульман по доброй воле избирают для себя единобрачие и создают крепкие многодетные семьи. (Когда Президент Ингушетии Р. Аушев вознамерился узаконить многоженство, это вызвало у его народа только усмешку.) А вот на вроде бы «христианском» Западе процветает «свободная любовь», то есть свобода разврата, включающая содомско-гоморрские его формы.
Поскольку Запад величает себя «христианским», у мусульман нет формальных оснований для обвинения его в «кафр» (неправоверии, то есть безбожии или язычестве), зато есть полное право для обвинения в «ширк» (нечестии). И когда правительство мусульманской страны вместе с модернизацией экономики начинает внедрять «западный образ жизни» — возмущение мусульманских масс растет. Приверженцы Ислама не могут спокойно смотреть, как поток «ширка» — пропаганда всех видов смертного греха — затопляет их страну и разлагает общество.
Ислам — религия строгая, для нее недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уже совершенно безобидной. С точки зрения просвещенного мусульманства женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать, но ее одежда и поведение должны быть скромными — это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная «рок-поп-культура», вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом «демократических свобод» значительное место занимает «свобода совести», что на деле означает для мусульманской страны появление в ее пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Ислам вообще болезненно реагирует на вербовку прозелитов в своей среде, а деятельность заезжих проповедников обычно отличается навязчивостью, крикливостью, спекуляциями на человеческих нуждах (уже не говоря о тоталитарных сектах, использующих преступные методы зомбирования личности). Во всей этой «модернизации» мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения «ширка»: содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной, сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жесткими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества и его религиозные устои.
Вышеназванные аморальные «свободы» одинаково противны как Исламу, так и Православию. Но там, где человек Завета — православный христианин просто отвернется и, сдерживая приступ тошноты, пройдет мимо, там человек Закона — мусульманин в гневе сожмет кулаки. На чудовищный по богохульству фильм режиссера Скорсезе «Последнее искушение Христа» Православная Церковь ответила только письмами протеста. На книгу Салмана Рушди «Сатанинские стихи», оскорбляющую основоположника Ислама Мухаммеда, мусульманский мир отозвался объявлением писателю джихада, поклявшись уничтожить его в любом месте, где он будет застигнут. Таково различие реакций, обусловленное различием мировоззрений.
Видится, что фундаментализм с его попытками «возвести каменную стену вокруг Ислама», не приносит пользы мусульманству. Дело даже не в том, что на нем паразитируют такие по сути антиисламские явления, как фанатизм, экстремизм, а порой и терроризм. Ничего фундаментально мусульманского, как уже говорилось, в фундаментализме нет. Это ошибка, может быть — ошибка трагическая. Не только Арабский халифат, но и все известные в истории мощные мусульманские государства — Персидское шахство, Египетский и Турецкий султанаты — имели достаточную степень открытости. Современные фундаменталисты пошли по простейшему пути отсечения всех воздействий извне вместо строгой фильтрации иностранных влияний в социальной и культурных сферах. Такая фильтрация (то есть недопущение наиболее грубых видов «ширка») возможна и в рамках соблюдения демократических принципов. Но еще больший эффект для защиты духовно-нравственных ценностей мусульманства имеет противопоставление проникновению западной «масс-культуры» широкого исламского просвещения и поддерживаемой государством талантливой пропаганды национальных традиций и национальной истории, развитие на этой основе национальной культуры и искусства. Это путь просвещенного Ислама, наиболее соответствующий классическому Исламу халифатов. Предлагаемая же фундаментализмом под лозунгами защиты религии самоизоляция есть путь тупиковый, ведущий к застою.
