Тем деятелям Запада, которые действительно заинтересованы в модернизации исламских государств и плодотворном сотрудничестве с ними, следовало бы не навязывать мусульманам «западный образ жизни» в стиле вульгарных голливудских «идеалов», а с уважением отнестись к общественным устоям и традициям, которыми мусульмане не желают жертвовать ни за какие «пряники» западной цивилизации.
Теми же причинами, что и фундаментализм, вызвана активизация мусульманских общин уже на самом Западе. Численность мусульман, поселившихся в западных странах, резко возрастает, и в их рядах все громче звучат лозунги «дауа»: призывы к обращению в Ислам окружающего мира. (Доходило до прозвучавшего из Алжира требования, чтобы мусульманство принял Президент Франции.)
После арабских походов, утвердивших Ислам в странах Востока, мусульманская «дауа» была практически прекращена. Возобновлялась «дауа» лишь в редких частных случаях, когда мусульмане сталкивались с остатками язычества (пример: «дауа», осуществленная узбекским мусульманским духовенством среди язычников Казахстана, проходившая, между прочим, при поддержке властей Российской империи). «Дауа», по мусульманскому вероучению, есть дело не частных лиц, а государства, и остановка исламского миссионерства была вызвана тем, что в возглавляемых мусульманскими правителями странах стало некого обращать: язычество было побеждено, а «дауа» в отношении «людей Книги» (христиан и иудаистов) противоречит Корану. В этом отношении Ислам наиболее толерантная из мировых религий.
В наши дни проповедники недавно народившихся на свет сект каких-нибудь мунитов или иеговистов чуть не за горло хватают вербуемого прозелита: иди только к нам мол, больше нигде не спасешься! Ислам же, считая указанный Мухаммедом путь веры наиболее правильным, одновременно признает право людей Книги на свой путь к Всевышнему. Всякая община будет призвана к своей Книге (сура 45. «Коленопреклоненная», аят 27/28/); Пусть судят обладатели Евангелия по тому, что низвел в нем Бог... Поистине те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство и христианство, кто уверовал в Бога и Судный День и творил благое, нет страха над ними, и не будут они печальны! (сура 5. «Трапеза», аяты 51/47/, 73/69/) — подобных высказываний в Коране и хадисах более чем достаточно. С точки зрения классического Ислама «дауа» среди «людей Книги» просто абсурдна.
Турецкая империя, владевшая значительной частью Европы, была несравненно более жестким, чем Арабские халифаты, государственным образованием, однако и султанское правительство не вело никакой «дауа» среди подданных-христиан. Переход в мусульманство из «райя» (христианской общины) означал для прозелита лишь налоговые льготы и возможность сделать карьеру на государственной службе. Искажения в мусульманско-христианских отношениях в Турецком султанате относятся только к сфере политики или суеверий. Среди турецких мусульман была довольно широко распространена мода крестить своих детей у христианских священников — отнюдь не для того, чтобы воспитать их в христианстве, а вследствие поверья, будто крещеный ребенок будет расти красивым, послушным и добрым. С другой стороны, некоторые турки проявляли «частную инициативу» в переводе христиан в мусульманство (причем нужен был только один прозелит). Эта «дауа» носила характер плачевного анекдота: исламский рай сулит верующим изобилие чувственных удовольствий, но в их списке не хватает одного: поскольку там нет огня, невозможно удовлетворить страсть к курению табака. А если мусульманин обратит в Ислам христианина, тот также попадет в рай, но и там как изменник своей (христианской) веры будет гореть вечным огнем — и об него обративший его мусульманин сможет раскуривать свою трубку.
Кстати, сквозь это суеверие тоже достаточно четко просвечивает мусульманское убеждение: отказ человека Книги от своей веры (даже ради Ислама) есть предательство и грех перед Богом.
Откуда же взялись попытки возобновления «дауа» со стороны современных мусульман?
Оказавшись в западной стране, мусульманин попадает в окружение «ширка» («нечестия»), оскорбляющего его религиозные убеждения и вызывающего желание привести окружающую среду в соответствие с требованиями Корана. Формального права на обвинение «христианского» Запада в «кафр» (безбожии или богопротивном язычестве) Ислам не имеет (впрочем, еще во времена пресловутой крестоносной агрессии мусульмане стали называть римо-католиков «кафирами»). Однако приверженцы Ислама делают не формальные, а сущностные оценки, истина же в том, что современный Запад уже очень далеко ушел от Евангелия Христова и по сути стал языческим, поклоняясь «золотому тельцу» наживы и кумирам похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Отсюда становится понятным стремление мусульман обратить на западных язычников и безбожников свою «дауа».
После перестройки Россия успела перенять с Запада отнюдь не новейшие технологии и материальное процветание, но аморальную «масс-культуру», заполнившую средства массовой информации и разлагающую общество. Если эта вакханалия «ширка» будет продолжаться, нетрудно предвидеть негативную реакцию российских мусульман, и необходимо предупредить, что в связи с этим могут возникнуть тяжелейшие конфликтные ситуации. Если же русский народ возродится в родной вере — Православии, тогда проблем в отношениях с мусульманами не предвидится никаких.
В средние века Ислам противостоял глобальным агрессиям со стороны римо-католиков и несториан, в позднейшие времена имел немало конфликтов с протестантскими миссиями. Но на всем протяжении истории противоборства между Исламом и Православием никогда не возникало.
Коран называет христиан («насара») ближайшими по любви к мусульманам (сура 5. «Трапеза», аят 85/82/). Единственное требование, которое Коран предъявляет к людям Книги, — это действительно следовать их собственному учению: О люди Книги! Вы ни на чем не держитесь, пока не установите прямо Торы и Евангелия! (сура 5. «Трапеза», аят 72/68/).
История православно-мусульманских отношений есть косвенное, но весьма яркое свидетельство того, что в отличие от западных конфессий только Православие сумело установить Евангелие прямо: соблюсти в чистоте веру Христову.
И уже в новейшей истории уникальный, образцовый для всего мира полуторавековой опыт не просто мирного соседства, а содружества Православия и Ислама был накоплен в Центральной Азии.
Глава VI
Центральноазиатский опыт содружества
В 1839 году Казахский Большой Жуз в поисках защиты от кокандско-афганских нашествий принял решение о присоединении к Российской империи, а затем восставшие против власти Коканда киргизы Таласской и Чуйской долин тоже призвали на помощь Россию. За этим мирным продвижением в Центральную Азию последовала военная авантюра императора Александра II, затеявшего соперничество с Великобританией за сферы влияния на Востоке. Русские войска захватили остальные государства региона, из-за своей раздробленности и взаимных распрей не сумевшие устоять против завоевателей (независимость сохранил только Бухарский эмират). Этот грех интервенции, совершенный имперской Россией, требует покаяния — и в трудах честных русских историков, и в историческом самосознании русского народа. Однако нужно сказать, что дальнейшие действия российских властей в этом краю никак не вписывались в схему колониального захвата.
«Лев» британской разведки С. Рэйли называл политику Российской империи в Центральной Азии «странной, но эффективной». Действительно, привычным к административным и миссионерским насилиям над завоеванными странами могла показаться непонятной позиция российских властей: не покорять, а просто присутствовать, не навязывать своих взглядов и традиций, а поддерживать местную религию и культуру. В неприкосновенности оставались не только имущественные права населения, но и привилегии центральноазиатской аристократии, представители которой вдобавок к прежним званиям получили дворянские титулы. В немногочисленном тогда высшем военном командовании для генералов-мусульман были предусмотрены специальные вакансии, на местах имперские представители осуществляли только контроль, а реальная власть оставалась у прежних правителей.
Генерал-губернаторы «российского Туркестана» строго следили лишь за тем, чтобы повсюду в крае сохранялись мир, закон, порядок. Можно отметить, что до российского вторжения Центральная Азия находилась в прискорбном положении, подобном состоянию Древней Руси во времена княжеских удельных междоусобиц. После блистательного «мусульманского ренессанса» эпохи Темуридов здесь разгорелась кровавая игра властолюбии и началось дробление на все более мелкие государственные образования. В течение трех веков Центральная Азия не знала ни одного мирного года: то в одной, то в другой области региона вспыхивали локальные войны. Особую роль играло Кокандское ханство (к восстановлению которого призывают некоторые современные экстремисты). Военные силы Коканда составляла афганская гвардия. Это было государство-хищник, «бизнесом» которого являлись грабеж соседей и продажа в рабство захваченного при набегах мирного населения. Даже когда российские войска вступили на территорию Маверроунахра (среднеазиатского Междуречья), там еще длилась междоусобица. Но, услышав о приближении сильного противника, афганские наемники предали Кокандского хана и ушли в свою страну. По Промыслу Божию, «странные завоеватели» явились в Центральную Азию как миротворцы, и местные народы не могли не оценить благодетельность их присутствия.
