Возражение 3. Далее, похоже на то, что чем с большим желанием грешит человек, тем тяжче его согрешение. Но подвигающая волю страсть усиливает интенсивность ее склонения к греховному акту. Следовательно, страсть отягчает грех.
Этому противоречит следующее: страсть вожделения называется похотью плоти. Но, как указывает Августин, чем большую похоть превозмогает человек, тем менее тяжек его грех[493].
Отвечаю: сущность греха заключается в акте свободной воли, которая является способностью воли и разума, в то время как страсть есть движение чувственного желания. Затем, чувственное желание может соотноситься со свободной волей и как то, что предшествует [ей], и как то, что последует. Предшествовать страсть чувственного желания может в той мере, в какой она, как было показано выше (1, 2; 10, 3), подвигает или склоняет разум или волю, а последовать – в той, в какой движения более возвышенных способностей воздействуют на более низкие; в самом деле, практически невозможно, чтобы воля интенсивно подвигалась к чему-либо без того, чтобы не пробудить в чувственном желании страсть.
Таким образом, если речь идет о страсти, которая предшествует греховному акту, то она необходимо уменьшает грех, поскольку акт является греховным настолько, насколько он произволен и подчинен нашему управлению. Но о вещи говорят как о подчиненной нашему управлению в той мере, в какой она подчинена разуму и воле, и потому чем больше разум и воля делают что-либо не по влечению страсти, а по собственному почину тем больше в этом произвольности и подчиненности нашему управлению. Итак, в указанном отношении страсть уменьшает грех в той мере, в какой она уменьшает произвольность.
С другой стороны, последующая [греховному акту] страсть не уменьшает, а увеличивает грех или же, так сказать, обозначает его тяжесть, поскольку демонстрирует силу стремления воли к греховному акту; но очевидно, что чем с большим удовольствием или желанием совершается грех, тем более он и тяжек.
Ответ на возражение 1. Страсть является причиной греха со стороны того, к чему обращается грешник. Но тяжесть греха определяется со стороны того, от чего он отвращается, а это – акцидентное следствие его обращения (акцидентное постольку, поскольку не входит в его намерение). Но следствие возрастает в связи с возрастанием не акцидентной, а непосредственной причины.
Ответ на возражение 2. Та добрая страсть, которая последует суждению разума, увеличивает заслугу, но если она предшествует ему, то есть в том случае, когда человек подвигается к доброму делу не столько разумом, сколько страстью, то такая страсть уменьшает добродетельность и похвальность его действия.
Ответ на возражение 3. Хотя движение побуждаемой страстью воли отличается большею силой, однако собственного движения воли в нем меньше, чем в том случае, когда [она подвигается] к греху исключительно одним только разумом.
Раздел 7. МОЖЕТ ЛИ СТРАСТЬ ОПРАВДЫВАТЬ ГРЕХ В ЦЕЛОМ?
С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что страсть может оправдывать грех в целом. В самом деле, то, что обусловливает непроизвольность акта, оправдывает от греха в целом. Но похоть плоти, каковая суть страсть, обусловливает непроизвольность акта, согласно сказанному [в Писании]: «Плоть желает противного духу… так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:17). Следовательно, страсть может оправдывать грех в целом.
Возражение 2. Далее, выше было показано (2; 76, 3), что страсть обусловливает неведение в отношении некоторых частных вещей. Но, как уже было сказано (6, 8), неведенье частных вещей оправдывает грех в целом. Следовательно, страсть может оправдывать грех в целом.
Возражение 3. Далее, душевная болезнь тяжелее телесной. Но телесная болезнь оправдывает грех в целом, как это имеет место в случае безумцев. Следовательно, тем более это может делать и являющаяся болезнью души страсть.
Этому противоречит сказанное апостолом о страстях как о «страстях греховных» (Рим. 7:5), что может быть объяснено только тем, что они обусловливают грех, чего бы никогда не было, если бы они освобождали от греха в целом. Следовательно, страсть не оправдывает грех в целом.
Отвечаю: акт, который по своему роду зол, не может быть прощен от греховности в целом иначе, как только если он является полностью непреднамеренным. Следовательно, если страсть такова, что приводит последующий [ей] акт в состояние полной непреднамеренности, то она полностью оправдывает грех, в противном же случае – не полностью. При рассмотрении этого вопроса надлежит учитывать два момента. Во-первых, что вещь может быть произвольной либо «в самой себе», то есть когда воля непосредственно стремится [именно] к ней, либо же «в своей причине», то есть когда воля стремится к причине, а не к ее следствию, как это имеет место при умышленном пьянстве, поскольку в таком случае то, что делается в состоянии опьянения, полагается делаемым произвольно. Во-вторых, следует иметь в виду, что вещь бывает произвольной «непосредственно» и «опосредованно»; непосредственно, если воля непосредственно стремится к ней, а опосредованно, если воля могла бы предотвратить ее, но не предотвратила.
Исходя из этого, нам должно проводить различение, поскольку порою страсть бывает столь сильна, что полностью устраняет возможность пользоваться разумом, как в случае тех, кого любовь или гнев делает безумными. Если такая страсть с самого своего начала была произвольной, то акт полагают греховным, поскольку он произволен в своей причине, что было разъяснено нами выше на примере опьянения. Однако если причина была не произвольной, а естественной, например, если кто-либо из-за болезни или чего-либо иного попал под влияние лишившей его возможности пользоваться разумом страсти, то его акт считается полностью непреднамеренным и он полностью оправдывается от греха. Подчас же страсть не лишает возможности использовать разум в целом, и потому разум может, обращаясь к другим помыслам, или [совсем] избавиться от страсти, или, по крайней мере, смягчить ее последствия, поскольку члены не подвигаются к действию иначе, как только в случае согласия на то разума, о чем уже было сказано (17, 9). Поэтому такая страсть не оправдывает грех в целом.
Ответ на возражение 1. Слова «так что вы не то делаете, что хотели бы» относятся не к внешним поступкам, а к внутреннему движению вожделения, поскольку человек никогда не желает зла, в каковом смысле должно понимать сказанное [в Писании]: «Злое, которое не хочу, делаю» (Рим. 7:19). Или же они могут относиться к предшествующей страсти воле, как это имеет место в случае невоздержанного, который из-за вожделения поступает вопреки своему решению.
Ответ на возражение 2. Извинительное в целом неведенье частного является неведеньем обстоятельства, которое человек не способен знать даже в том случае, когда он предпринял все необходимые для этого меры. Но от той страсти, которая обусловливает неведенье закона в частности путем препятствования приложения универсального знания к частному акту, разум способен избавиться, а этот случай мы уже рассмотрели.
Ответ на возражение 3. Телесная болезнь непреднамеренна; впрочем, аналогия возможна в тех случаях, когда она произвольна, как это было показано нами на примере опьянения, которое в некотором смысле является телесной болезнью.
Раздел 8. МОЖЕТ ЛИ СОВЕРШЕННЫЙ ИЗ-ЗА СТРАСТИ ГРЕХ БЫТЬ СМЕРТНЫМ?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что совершенный из-за страсти грех не может быть смертным. В самом деле, простительный грех противоположен смертному Но совершенный по слабости грех простителен, поскольку непосредственно в нем самом уже заложено основание для прощения. И коль скоро совершенный из-за страсти грех является грехом по слабости, то похоже на то, что он не может быть смертным.
Возражение 2. Далее, причина сильнее следствия. Но страсть не может быть смертным грехом, поскольку, как было показано выше (74, 4), смертный грех не может находиться в чувственности. Следовательно, совершенный из-за страсти грех не может быть смертным.
Возражение 3. Далее, как уже было сказано (2), страсть препятствует разуму Но обращение к Богу, как и отвращение от Него, что является сущностью смертного греха, принадлежит разуму Следовательно, совершенный из-за страсти грех не может быть смертным.
Этому противоречит сказанное апостолом о том, что «страсти греховные… действуют в членах наших, чтобы приносить плод смерти»[494] (Рим. 7:5). Но именно смертный грех приносит нам плод смерти. Следовательно, совершенный из-за страсти грех может быть смертным.
