Ниведано…
Возвращайся, но возвращайся как будда:
с изяществом, безмолвно, спокойно.
Сядь как будда.
Это место стало святым.
Этот вечер — бессмертен,
этот миг — твоя вечность.
Припомни место, где ты был,
дорогу, по которой шел.
Ты будешь уходить с каждым днем
все глубже и глубже.
Ты должен привнести на поверхность своей жизни
все больше и больше будды.
Это происходит. Я говорю
с полной уверенностью, потому что это случилось со мной.
Почему же это не должно случиться с тобой?
Это твое первородное право.
Потребуй же то, что принадлежит тебе по праву!
Верно, Маниша?
Да, любимый Мастер.
Глава третья
Войди в переживание или отправляйся восвояси
Однажды Риндзай сказал: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?» — слепые идиоты! — продолжал Риндзай. — Вы идете по жизни, ухватившись за чужие идеи, не доверяя собственным глазам. Лишь великие мастера осмеливались опровергать будд и патриархов. Им не верили. Их признавали лишь после того, как изгоняли. Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку. Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».
Маниша, дзэн радикально отличается от любой другой религии, секты или учения. Самое главное отличие в том, что дзэн — революция. Все остальные религии рабски служат инвестированному в них капиталу. Священники — всего лишь слуги преступников. Никто не видит этого всемирного заговора, потому что нас всех запрограммировали с самого детства.
Программирование осуществляется из самых лучших побуждений. Родители любят тебя, но их любовь такая же бессознательная, как и они сами. Родители хотят, чтобы ты шел по тому же пути, по которому прошли и они, и их предки. Но ни им, ни их предкам не была известна истина. Родители учат старым словам маленьких беззащитных детей.
Дети не могут остановить своих родителей. Во-первых, дети зависимы, родители дают им кров, одежду и пищу, обеспечивают всем необходимым. Во-вторых, дети просто не понимают того, что с ними делают. Их ведут в храмы, в церкви, в мечети, в синагоги… и дети счастливы. Они не понимают, что это — незаметный процесс порабощения. Дети радуются, поскольку радуются все вокруг — родители, соседи. Дети не задумываются над тем, что им вкладывают в головы. Ребенок приходит в мир чистым, как лист бумаги, но на этом чистом листе каждую минуту что-то записывают.
Университеты, колледжи — прибежище рабов. И университеты, и колледжи зависят от государственных денег. Политиканы заказывают музыку…
Сейчас, лишь потому, что Рональд Рейган (фашиствующий христианин-ортодокс) отказывается признавать теорию Дарвина… Рейган думает, что мир был создан так, как учит Библия, — никакой эволюции… Замечательное открытие Чарльза Дарвина свидетельствует: процесс сотворения мира незавершен, мир вечно развивается. Правительство не должно мешать школьникам и студентам знакомиться с новыми идеями.
Рональд Рейган пытается запретить Чарльза Дарвина по всей Америке. Его книги уже изъяты из университетских библиотек. Даже вспоминать о Дарвине — преступление.
Галилей написал в своей книге: неправильно утверждать, что Солнце якобы вращается вокруг Земли. Это всего лишь предположение. Скорее наоборот — Земля вращается вокруг Солнца.
Но ведь это противоречит Библии, а Библия — слово Божье и Бог никогда не ошибается. Да что там Бог! — даже Папа Римский безгрешен, хотя он и состоит с Богом, скажем так, — в достаточно дальнем родстве. Все равно Папа не ошибается, просто не может ошибаться. И вообще, Бог, который, как известно, создал мир, лучше любого Галилея знает, что вокруг чего вращается — Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли.
Галилей был старым — одной ногой в могиле. И его потащили к Папе, чтобы заставить отказаться от своих слов. Галилей попытался как-то переубедить собравшихся:
— Я тоже христианин, я — не атеист. Я верю в Бога, я верю в Иисуса. То, что я написал, — всего лишь маленький научный факт. Он не имеет ничего общего с религией.
Но Папа Римский сказал:
— Нет, это имеет прямое отношение к религии. Если хоть одно слово в Библии окажется неверным, люди подумают: «Как знать, может быть, все остальное там тоже неправда?» Мы не можем допустить этого. Ты должен признать правоту Библии, иначе готовься к смерти.
Галилей ответил:
— Я и так каждый день готовлюсь к смерти, однако, чтобы сделать вам всем приятное, так и быть, откажусь от своих слов. Но все же я должен сделать одно примечание.
Папа Римский не стал уточнять. Он просто сказал:
— Откажись от своих слов и пиши в примечании что хочешь.
Галилей переделал книгу, сделал другие выводы и в конце добавил: «Что бы я тут ни написал, все это не имеет значения. Земля все равно вращается вокруг Солнца».
Страхи, властвующие над примитивными умами взрослых, — их боги, их желание попасть на небеса, их боязнь оказаться в аду — все это постоянно навязывается ребенку. Вся система образования поражена этим. Не существует системы образования, воспитывающей бунтовщиков, всякая система воспитывает рабов. Поэтому мир полон рабов.
Вы должны понять дзэн и Риндзая. Риндзай привнес в этот мир бунт. Он создавал бунтарскую религию. И, безусловно, каждый бунт должен быть направлен против прошлого.
Существует распространенная ошибка. Считается — чем древнее текст, тем больше в нем истины. Ведутся нескончаемые споры: «наши тексты — древнее ваших». Люди не понимают одной простой вещи: на самом деле чем древнее текст, тем он примитивнее, тем он ошибочнее, тем он глупее — ведь человеческое сознание развивается; объективно — благодаря науке, субъективно-благодаря энергиям, таким, как энергия дзэн.
Подобные заявления должны шокировать священников и так называемых «религиозных людей», но ведь это правда.
Однажды Риндзай сказал: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, и кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?»
Все та же мысль — раз старое, значит, золотое. Но ведь оно может быть вовсе и не золотым, а, например, позолоченным или же просто отполированным так, чтобы блестело как золото.
Для истины неважно, стара она или нова. По сути, истина — всегда нова, ведь твое сознание растет и завоевывает все больше и больше пространства, открывает все больше и больше тайн.
Триста лет назад, когда наука только появилась, когда она еще зависела от религии, ученые обладали умом фанатиков. Они фанатично верили в те или иные научные истины — им казалось, что эти истины вечные.
Лишь с приходом Альберта Эйнштейна стало ясно: никакая истина не может быть вечной. Незыблемость научной истины доказывает нашу ограниченность. Как только у нас появляются более совершенные инструменты, позволяющие увидеть больше, старые представления оказываются опровергнуты.
Сейчас наука развивается с такой скоростью… прошло то время, когда можно было писать научные трактаты. Трактат окажется устаревшим еще до того, как он будет закончен. Потому современная наука зависит от периодических изданий. Как только откроешь что-то новое, сразу же печатай в журнале — иначе через месяц кто-то другой сделает твое открытие безнадежно устаревшим.
Риндзай говорит: «Люди думают, будто все, сказанное старыми мастерами…» Во-первых, ты не поймешь, мастер этот человек или нет, пока не встретишься с ним. «Старый мастер» может оказаться фикцией — гипотезой, проникшей так глубоко в твое сознание, что ты даже не сомневаешься в ее истинности.
Миллионы людей поклоняются собственным предрассудкам и даже не задают вопросов. Если ты сомневаешься, тебя привлекут к суду — ведь ты оскорбил чьи-то религиозные чувства. Оскорбленный идиот никак не может быть религиозным человеком, тогда о каких религиозных чувствах идет речь?
Толпа продолжает цепляться за мертвецов. Уже не может быть найдено никаких доказательств, что этот человек когда-то был просветленным, что он познал истину. Он мог быть просто хорошим поэтом, хорошим писателем, хорошим философом — умным и красноречивым. Если человека нет, почти невозможно увидеть его ауру, ощутить его присутствие.
Когда мастер мертв, очень трудно почувствовать жизнь в его словах. Слова живы, когда они исходят непосредственно из сердца мастера. Жизнь слов коротка.
