Я продолжал уделять большое внимание режиму питания, так как опыт показал, что мой рассудок и сама жизнь зависят от нее. Я ел ровно столько, сколько считал необходимым, не соблазняясь никакими деликатесами, если считал, что это может нарушить мой рацион. У меня было достаточно причин соблюдать столь строгую диету, так как любое отклонение от нее (как в количестве и качестве пищи, так и в несоблюдении времени ее приема) вызывало столь острую реакцию, что мне приходилось сурово бранить себя за халатность. Такое случалось со мной время от времени, словно мысль о том, что отныне мне предстоит есть не ради удовольствия и не ради утоления голода, а для того, чтобы избавить свою перевозбужденную и сверхчувствительную нервную систему от лишнего напряжения, желала навечно запечатлеться в моем мозгу. Не было никакого спасения от этого вынужденного режима, и в течение первых недель даже малейшая ошибка влекла за собой наказание в виде приступов страха и сбоев работы сердца и пищеварительной системы. Обычно в таких случаях мой ум терял гибкость и меня одолевала тоска, от которой никак не мог избавиться. Я всеми силами пытался избегать ошибок, но при всем моем старании полностью от них застраховаться было невозможно.
Чтобы читатель лучше представлял себе мое новое состояние, необходимо сказать несколько слов о моем психическом статусе, равно как и о потоке лучистой энергии, постоянно перемещающемся вдоль позвоночника, который стал частью моего существования. Ум мой функционировал не так, как прежде. С ним произошли явные перемены. Прежде умозрительные образы возникали на нейтральном фоне и состояли из комбинации света, тени и цвета, присущих тем оригинальным объектам, которые они отображали; сейчас же образы стали рельефными и яркими, словно были вырезаны из живого пламени, и возникали они на фоке свечения, будто сам мыслительный процесс состоял из другого светящегося материала, способного не только сиять, но и осознавать свой блеск. Если же я обращал свой мысленный взор вовнутрь, то неизменно видел вибрирующее свечение как внутри, так и снаружи своей головы — казалось, что струя сверкающего вещества, взметнувшись вверх по позвоночнику, вливалась в мой череп, наполняя все вокруг неописуемым светом. Размеры и интенсивность свечения этого лучистого ореола беспрерывно изменялись. Оно то увеличивалось, то уменьшалось, становясь то ярче, то тусклее. Иногда оно меняло цвет — серебряный на золотой, и наоборот. Когда свечение увеличивалось в размерах и интенсивности, странный звук, который я теперь слышал постоянно, тоже возрастал, словно желая привлечь мое внимание к чему-то, чего я не мог понять. Ореол пребывал в постоянном движении — плясал и подскакивал, клубился и вращался. Казалось, он состоит из бесчисленных мельчайших светящихся частиц какой-то нематериальной субстанции, образующих в своем беспрерывном танце мерцающее озеро света.
Постоянное присутствие прозрачного свечения в моей голове и его тесная связь с мыслительным процессом смущало меня в меньшей степени, чем его влияние на работу жизненно важных органов. Я мог отчетливо ощущать, как, проходя вдоль позвоночника и по основным нервам, это свечение вливалось в сердце, печень, желудок и другие органы, чью деятельность оно каким-то загадочным образом регулировало. Когда оно проникало в сердце, пульс становился более сильным и наполненным, безошибочно указывая, что какая-то порция тонизирующего излучения влилась в соответствующие нервы. Из этого я заключил, что его проникновение в другие органы оказывает столь же живительный эффект и что его целью является, пробившись сквозь нервы, влить в ткани и клетки свою стимулирующую эссенцию, корректируя тем самым их функцию. Такое проникновение иногда сопровождалось болью, ощущаемой либо в самом органе, либо в месте вхождения нерва, либо в месте ответвления последнего от спинного мозга, а иногда и в том, и в другом месте. Часто это сопровождалось чувством страха. В таких случаях казалось, что поднимающиеся к мозгу потоки лучистой энергии посылали свои ответвления к другим жизненно важным органам, чтобы регулировать и улучшать их функцию, приводя ее в гармонию с новым состоянием. Я пытался найти в своем мозгу объяснение этим необыкновенным переменам, этому движению разумного излучения, за которым я внимательно следил. Иногда меня приводила в изумление та удивительная осведомленность, с которой эта энергия ориентировалась в хитросплетениях моей нервной системы, и мастерство, с которым она находила пути в моем теле. Очевидно, именно за безраздельное владычество над всем жизненным механизмом древние авторы называли Кундалини «царицей» нервной системы, контролирующей тысячи нади, или нервов, человеческого организма. По той же причине они назвали ее «Адхар Шакти» (основная Шакти}, от которой зависит само существование тела и вселенной — микрокосма и макрокосма.
Я не мог обнаружить никаких перемен со стороны своих умственных возможностей: у меня были те же мысли, что и прежде, и как снаружи, так и внутри я оставался все таким же обыкновенным человеком, как миллионы других, рождающихся и умирающих каждый год, неспособных произвести ни малейшее завихрение в потоке, который называется «человечество». Но странные изменения в моей нервной системе, безусловно, произошли. Сила нового типа, пронизывающая весь организм, установила связь с моим половым аппаратом, который приобрел новые, прежде не известные мне функции. Нервные сплетения этой области пребывали в постоянном возбуждении, заставляя какой-то невидимый механизм продуцировать семя в чрезмерном количестве. Это семя в дальнейшем всасывалось нервными сплетениями основания позвоночника и переправлялось в головной мозг через спинной мозг, Сублимированное семя становилось интегральной частью той лучистой энергии, которая вызывала замешательство в моем уме и о которой я до сих пор не мог судить хоть с какой-либо долей уверенности. Я отчетливо ощущал преобразование семени а излучение и необычную деятельность репродуктивных органов, снабжающих сырым материалом таинственную лабораторию самого нижнего нервного сплетения, или муладхара чакры, как называют его йоги. В результате возникала исключительно тонкая и обычно неощутимая материя, которую мы называем нервной энергией и от которой зависит деятельность всего механизма нашего тела. Разница заключалась лишь в том, что эта вновь выработанная энергия обладала свечением, и я мог ощущать ее стремительное прохождение через нервы и ткани не только благодаря ее лучистости, но и из-за ощущений, которые вызывало ее движение.
Долгое время я не мог понять, какой скрытой цели служил это непрерывный поток вновь рожденного нервного излучения и какие изменения происходили в органах, нервах и самой структуре мозга в результате нескончаемого ливня могучей жизненной эссенции, извлеченной из самого ценного и самого сильного продукта секреции организма. Сразу же после кризиса я обнаружил изменения пищеварительной и выделительной функций, изменения столь значительные, что я не мог приписать их случайности или каким-то иным факторам, за исключением змеиного огня. Казалось, что во мне начался процесс очищения — внутренней очистки органов и нервов, и что мой пищеварительный аппарат настроился на более высокую ступень деятельности, обеспечивая тем самым большую степень очистки нервов и тканей. Я не страдал ни от запоров, ни от поносов, продолжая придерживаться вынужденной диеты и избегая переедания. Отныне моей главной обязанностью стало обеспечивать священный огонь здоровой пищей, принимаемой с определенным интервалом. При этом я не забывал, чтобы в мой рацион входили питательные вещества, витамины и прочие ингредиенты, необходимые для поддержания телесных сил и здоровья.
Я оказался зрителем странного спектакля, разыгрывающегося в моем собственном теле, где невероятно активная и мощная жизненная сила, внезапно освобожденная благодаря медитации, пребывала в постоянном движении и, захватив контроль над всеми органами и мозгом, перековывала их по определенному образцу. Мне оставалось лишь наблюдать за этим представлением: молниеносные движения светящейся разумной силы, царящей в моем организме и знающей о нем все. Тогда я еще не имел понятия, что стал свидетелем деятельности в моем теле невероятно активизированной энергии, доселе не известной науке, — той эволюционной силы, которая отвечает за беспрерывную трансформацию и ведет все человечество к высотам сверхсознания. Тогда я еще не догадывался, что чистый жертвенный огонь, с такой почтительностью описанный в древнеиндийских текстах, огонь, который поддерживали с помощью очищенного масла, отборных сушеных фруктов, злаков и сластей, символизировал Кундалини, требующую от человека после своего пробуждения легкоусвояемого и калорийного питания, чистоты помыслов и поступков.
