И за три недели он вытянул у короля миллионы рупий. Каждый день, утром, днем и вечером он называл имя... срочно! Немедленно!
Король понимал, что это сложная работа... И этот человек не мог его обмануть — куда он денется? Он закрыт на замок. Без сомнения, он не мог убежать. Через три недели тот постучал в дверь изнутри. Ее открыли. Он вышел, держа в руках огромный великолепный ларец.
— Мне нужно взять его с собой, — сказал он, — чтобы положить в него одежду, которую я вам принесу.
Чтобы исключить обман, король заглянул вовнутрь и убедился, что ларец пуст. Его вернули аферисту.
Тот ушел и снова вернулся:
— Ларец будет открыт в присутствии всего двора и придворных — мудрецов, ученых, генералов, королевы, короля, принца и принцесс — все должны присутствовать, ведь это уникальное событие.
Должно быть, это был очень смелый человек — как и все мошенники. Он подозвал короля:
— Подойдите ближе, сейчас я открою ларец. Отдайте мне вашу чалму. Мне нужно положить ее в ларец — такие мне были даны указания: сначала я кладу туда вашу чалму, а затем вынимаю ту, что отдал Бог. И вы сами наденете ее. И еще один нюанс: это божественные одежды, поэтому их смогут увидеть только те, кто рожден от своих отцов. Те же, кто родился вне брака, ничего не увидят. Таково условие.
Но все сказали:
— Ничего страшного! Мы все родились от своих отцов.
Чалма короля была отправлена в комнату; мошенник вышел с пустыми руками, говоря:
— Посмотрите, какая великолепная чалма!
У него в руках ничего не было, но все зааплодировали и, пытаясь перекричать друг друга, восклицали, какой невиданной красоты эта вещь.
Король задумался: «Если я скажу, что его руки пусты, значит, я внебрачный ребенок, а все эти байстрюки на самом деле родились от собственных отцов! Лучше молчать».
И в такой же ситуации был каждый присутствующий: каждый видел, что руки того человека пусты, но разве кто-то решился бы выдать себя и быть осужденным, в то время как другие видели что-то? Они начали сомневаться: «Возможно, я родился вне брака, поэтому лучше молчать. Зачем без надобности подвергаться насмешкам?» И они начинали кричать еще громче, восхваляя красоту чалмы.
Король надел несуществующую чалму на голову. Но это было только начало. Постепенно, одна за другой, все его одежды начали исчезать. И в конце концов он остался стоять в одном только нижнем белье. На мгновение король задумался: «Что дальше?» Но отступать было слишком поздно. «Если я увидел чалму, кафтан и рубашку, почему тогда я не вижу белья? Лучше увидеть и его. Дороги назад нет. Этот человек...»
А человек, держа в руках невидимое белье, расхваливал его:
— Посмотрите, сколькими бриллиантами оно украшено!
Двор аплодировал:
— Такого еще не случалось в истории человечества!
Нижнее белье короля также было унесено. Но это был еще тот мошенник!
Он сказал:
— Когда я уходил, Бог сказал мне: «Эти одежды впервые отправляются на Землю, поэтому передай от меня королю, что, когда он их наденет, он должен прошествовать в них по всей столице, чтобы все люди увидели их. По-другому эти бедные люди не смогут их увидеть». Колесница готова, пожалуйста, садитесь.
С каждым шагом повернуть назад было все труднее. Король подумал: «Нужно было прекратить все это еще на чалме, но сейчас уже поздно. Если я скажу, что я гол... но ведь все аплодируют».
И он сказал:
— Да, сэр, ты прав. Если Бог так сказал, так и нужно сделать. Это достойный ритуал чествования Его одежд.
Улицы были заполнены людьми — молва о том, что скоро все увидят божественные одежды, распространялась, как огонь. Король согласился. Обнаженный, он стоял в своей колеснице, а стоящий перед ним слуга объявлял:
— Эти одежды могут видеть лишь те, кто рождены от собственных отцов.
Поэтому все видели их, кроме маленького мальчика, который пришел вместе со своим отцом. Сидя на плечах у отца, он закричал:
— Да! — «Да» означает «папа». — А король-то голый!
— Тише, глупец! — сказал отец. — Когда вырастешь, тогда сможешь увидеть. Для этого требуется определенная зрелость, а такой ребенок, как ты, не может видеть их. Замолчи, если хочешь увидеть. Не зря я не хотел брать тебя с собой!
Но ребенок не мог удержаться. Снова и снова он говорил:
— Но я ясно вижу, что он голый.
Отец с ребенком вынужден был уйти, ведь другие все слышали и могли подумать, что ребенок родился от кого-то другого.
С помощью невидимого товара очень легко манипулировать людьми, заставлять их поступать против самих себя — и именно это означает отречение. Это мошенничество, совершенное священниками во имя Бога, истины, мокши, нирваны.
Названия могут быть разными, но священники — это величайшие в мире мошенники.
Другие мошенники — всего лишь мелкие преступники. В чем они могут провести тебя? Но священники, пророки, мессии, аватары, тиртханкары — это величайшие мошенники.
Они продают то, чего никто никогда не видел и никогда не увидит. Нет ни единого свидетеля. Никто не возвращался после смерти и не говорил: «Да, существует вечное блаженство, вечная радость, вечная тишина, вечный мир». Этот бизнес продолжается, поскольку никто не может ничего возразить. Если ты возразишь, тогда ты не прав, ибо в это верит весь мир.
Но доля истины, которую религии попытались впечатать в свою стратегию эксплуатации, все же существует. И она в том, что все в мире меняется. Но в этом нет ничего неправильного, так и должно быть. Если бы было по-другому, жизнь была бы невыносимой.
Все меняется, и это хорошо — в противном случае все было бы просто мертвым. Изменение — это жизнь.
Ты меняешься постоянно. Помнишь ли ты тот день, когда ты выпрыгнул из детства и стал молодым человеком? Или когда закончилась юность и ты состарился? Ты не сможешь провести черту между детством и юностью, юностью и зрелым возрастом, зрелостью и старостью. Разве сможешь? Нет, ты меняешься каждый момент, это непрерывный процесс.
Ты изменяешься с самого момента зачатия. В утробе матери, за эти девять месяцев ты изменился чрезвычайно; в последующие девять лет жизни изменения будут не столь велики. Если тебе показать твои фотографии тех девяти месяцев, проведенных в утробе матери, ты не поверишь, что это твои фотографии. Или ты думаешь, что сможешь узнать себя? Ты изменился полностью, и ты меняешься каждый момент; и не только ты — все вокруг тебя меняется. Все звезды движутся и изменяются. Ежедневно несколько звезд умирают и исчезают — возможно, они прожили миллиарды лет, — а другие звезды рождаются. Это происходит ежедневно.
Жизнь — это поток, движение, непрерывность. Наслаждайся моментом, который приходит и уходит. Испей из него все, что сможешь, потому что он быстротечен — поэтому не трать времени на раздумья. Не начинай думать о его быстротечности. Не беспокойся о том, что произойдет завтра, останется это с тобой или нет; и не думай также о вчера.
Пока длится этот момент, выпей из него весь сок, осуши его полностью. Тогда будет ли тебя заботить, останется он или пройдет? Если останется, мы будем пить его дальше. Если пройдет, мы будем пить другой момент.
Зачем стремиться к тому, чтобы этот момент длился вечно? Откуда тебе знать, что наступил уже самый лучший момент? Еще мгновение назад ты и не думал о нем. И кто знает: когда он пройдет, возможно, настанет еще лучший момент. На самом деле он уже в пути, и если ты полностью растворишься в текущем моменте, ты научишься чему-то, что обладает чрезвычайной важностью, и ты будешь использовать это в следующий момент. Каждое мгновение твоя зрелость растет. Каждое мгновение ты становишься все более и более центрированным, все более здесь-и-сейчас, более бдительным и более способным жить.
А тогда кто будет волноваться о смерти? Когда мы будем умирать, мы будем наслаждаться этим. Смерть — это также момент жизни. Это не окончание, а только момент трансформации, ибо ничто не умирает. Невозможно что-либо разрушить, можно лишь произвести изменение вида, формы. Сегодня наука способна уничтожить Хиросиму, Нагасаки, весь мир... Но это не совсем так. Она не может уничтожить даже кусочек камня; она не в силах полностью его уничтожить, истребить — он будет продолжать существовать. Ты можешь раскрошить его на кусочки, но эти кусочки никуда не исчезнут. Ты можешь спалить его, нагрев до такой степени, как если бы солнце спустилось прямо на него, — он расплавится, но все равно будет существовать. Да, можно изменить форму, но нет способа вышвырнуть его из существования.
Ничто не рождается и ничто не умирает.
Рождение всего лишь означает, что форма, в которой ты существовал, не такая, как эта, и ты не можешь узнать ее. Ты не можешь узнать себя даже на фотографиях внутриутробного периода. Если я покажу тебе твой облик в прошлой жизни, думаешь, ты его узнаешь? Что говорить про внутриутробный период! Ты не узнаешь себя даже на фото, где тебе три, шесть, девять месяцев. Все постоянно меняется.
