Василий Ленский - Уровень Ки-До

Принято, неспособность изменить внешнее взаимодействие под внутреннее считать плохим. Человек страдает. Он „покусывает“ и ругает окружающее. Он жалуется на судьбу. Он упрямится. Иными словами, он пытается все же „размягчить“ окружающие его условия. Человек опирается в этом упрямстве на базис тех условий, того содержания, которое уже увязано внутри.

Что проще?! Раскрылся утром и тут же этим раскрытием оперся на разом затвердевший внутренний мир. Этот мир не произволен. При раскрытии он кристаллизуется на предполагаемое внешнее. Это предположение было обусловлено вчерашним и предыдущим взаимодействием. Секрет прост. Нет страданий там, где идет совпадение предполагаемого внутреннего и предполагаемого внешнего. Здесь благополучие. Беспокойство начнется тогда, когда теряют ранее освоенное, так как потерялось соответствие. При потере будет вновь поиск…

Внутренний Космос „упирается“, упрямится. Но и внешний не уступает ему. Это тяжелое тело не менее инертно. Там, где удалось размягчить его Человек кричит о победе. Не мешало бы кричать о победе там, где удасться размягчить и изменить под внешнее внутреннее тело…

Я не размышлял. Так я готовил свое Сознание к встрече с китайцами. Потому, что из этой простоты следовал мой поиск. Он не заключался в том какой из Космосов окажется победителем. В этом движении победа равнозначна смерти. Я искал такой процесс, когда в ходе контакта внутреннего Космоса с внешним всякий раз будет соответствие. Это равнозначно безупречному здоровью, неисчерпаемой мудрости, непосредственному знанию. Это означало бессмертие. Вдруг я остановился, как исчезнувший, от очередного озарения.

— Если всякий миг внешнего Космоса будет соотвтствовать внутреннему, то движение развитие, процесс, время остановятся», — светилось в Сознании.

— «От чьего имени этот ответ?» — очнулся и я с усмешкой пошел дальше.

Я знал, что Сознание — это поле притязаний на внимание многих представительств. Безоговорочное прзнание какого-либо из них исключает остальное. Это «двери», в которые устремляется толпа претендентов на свою праведность. «Праведник» исключает всех остальных. Сознание заливается его качеством.

В таком состоянии я подошел к назначенному домику.

— «Не очень выгодное состояние для беседы с мастерами энергетических процессов», — подумал я и толкнул дощатую калитку.

В деревьях небольшого дворика спрятался суховатый дом.

— Проходи, — подошел ко мне Лао Гун.

Но повел он меня не в дом, а в большую беседку. Ее деревянный пол был не крашен и имел цвет земли. За низким, круглым столиком сидел молодой китаец и готовил чай. В углу мужчина средних лет сидел на низкой скамеечке. В плетеном кресле разместился Лао Гун. Старый китаец сидел в глубине, скрестив ноги. Мне предложили стул.

— Что знаешь ты о Китае, — спросил мужчина средних лет.

— У-Вэй, — представил его Лао.

Я улыбнулся, так как «у» означало отрицание, а «вэй» — действовать, творить, думать, быть.

— Мой Китай маленький.

Старик словно открыл глаза и пристально посмотрел на меня. Под его взглядом я вспомнил Царицу Гор. Обмякшее старческое тело излучило поток живейшей силы. Он опустил глаза, но теперь я неустанно находился в поле его зрения.

Дедушка Ю, — теперь уже с улыбкой представил его Лао. Он улыбнулся потому, что знал мою способность вести диалог без слов.

— В Китае я ищу то различие, через которое можно проявить… определить не проявленные части себя.

У-Вэй подвинулся к столику и стал помогать молодому.

— Разве Китай может быть не Китаем? — не отрываясь от дел спросил он.

— Даже у каждого китайца свой Китай, — коротко ответил я, так как старик вновь ярко посмотрел на меня.

— В Китае я ищу значение энергетического языка и знание… Владение языком действий.

— Это твоя цель? — спросил молодой, но тут же замолчал под взглядом Лао.

— Я не ставлю целей. «Свободный от дел, свободен и от безделья», писал Лао Цзы. В этом моя цель. Развертывая себя, я попути узнаю то, что знал непосредственно.

У-Вэй остановил действия за столиком и повернулся ко мне. Затем он повернул голову в сторону старца и засмеялся, встретив насмешливый взгляд Лао Гуна.

— Моя задача не прервать этот процесс и не топтаться на месте, — сказал я и пожалел о сказанном, так как здесь зазвучало западное определение. Но было поздно: У-Вэй «уцепился» за эту фразу.

— Идущий истинным путем не найдет отпечатков колес, — сказал он и, словно заученный стих выпалил:

— Тот, кто лишь пытается начать, никогда не начнет. Тот, кто слишком торопится, ничего не достигнет. Тот, кто виден всем, не может быть ясным. Тот, кто считает себя правым, не может стать лучше. Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха…

Но вдруг все засмеялись, кроме старика. Вместо смеха старик «прикрылся» и притупил яркость присутствия. Я узнал изречения Лао Цзы. Впрочем, я мог ошибиться, так как здесь явно просматривалось заучивание различных текстов для воспитания Сознания.

— Зачем тебе воспитывать Сознание? — быстро «насел» я на У-Вэй — Ты же увлечен языком действий.

Неожиданно старик задвигался. Это была его почва. Но он по-прежнему молчал.

— Сознание побуждает или ограничивает только в меру своего содержания, — спокойно ответил Лао, — Ты хорошо постиг Сознание Запада и оно не устраивает тебя. Такому Сознанию ты не можешь вручить энергетические процессы всей твоей Сущности. Этим я объясняю твой поиск «Китая».

— Ты прав, Лао. Но, в свои молодые годы я, как видно, сильно поглупел. Для меня Сознание не само по себе. Сознание западного человека обрекает его на закрытие, сохранение и накопление. Но в Сознании китайского характера я нахожу противоречия. Например, если У-Вэй сейчас решит опрокинуть меня, то его Сознание тут же привычно «включит» отрицание. Это мне известно в западном характере. Дедушка Ю учит тому, чтобы Сознание включало другие энергетические движения…

Старик вновь «заерзал» внутри, но не шелохнулся внешне.

— А глупость свою я нахожу в той наивности, что считаю необходимой теснейшую связь между Сознанием и энергетическими последующими процессами, — продолжал я, — Для энергетических переливов Ци нужно раскрытие, но такое Сознание тут же закроет, «захлопнет». Как решить такое противоречие?

Старик застыл в полном внимании.

— В боевых движениях У-Вэй будет избегать своего затяжного инь. Он будет воздействовать на органы Инь своего пртивника. Ты, Лао, своими действиями, наоборот, тянешь больного к жизни. Китай, как видишь, и там, и здесь. Сознание мудрейших достигает полноты в самом себе. Но как эту полноту оживить вне отрыва от того тела Человека, которое служит Сознанию. И реально ли воплотить это?

— Сделать тело Сознанием, — задумчиво сказал Лао и жестом пригласил меня к столику.

— Энергетически думающее тело сильнее ума, — сказал я и опустился возле столика на пол. Ваджрасана удобнее при чаепитии и беседе, чем поза лотоса.

— Почему? — энергично спросил У-Вэй.

— Ум это считывающее устройство… считывающий орган. Он будет всякий раз только посредником. ЦИ, движущаяся в пространстве тела, имеет больше вариаций в законах связей. Есть еще одно преимущество. Тот, кто научится мыслить энергетическим движением в теле гарантированно найдет это же во внешнем… — я поколебался и, наконец, закончил, — во внешнем теле.

Реакция на мои слова оказалась неожиданной для всех. Старик словно очнулся для действий и сказал что-то твердое и поучительное на китайском языке. Лао мягко улыбнулся. Я догадывался о содержании слов и о чем речь по укрупненному энергетическому движению, по его характеру.

— Я уверен, что у меня это получится и, что я смогу решить эту проблему, — мягко и с такой же как у Лао улыбкой сказал я.

У-Вэй удивленно повернулся ко мне.

— Ты знаешь китайский язык?

— Не задавай глупых вопросов, — осадил его Лао.

Похоже, что У-Вэй «фыркнул». Я тут же, протягивая руку к налитой мне пиале, опрокинул ему на колени чашечку с соусом, задев ее локтем. У-Вэй небрежно отодвинул ногу и соус вылился на стопу молодому человеку. Все дружно рассмеялись этой «шутке».

— «Большой мастер», — отметил я спокойную реакцию У-Вэя, потому что он мог легко поймать чашечку, но в мгновение оценил шутливую ситуацию.