Ну, купец расстроился, подумал, что очевидно мешочки дома попутал. Но наказ Святого, данный перед своей свитой, исполнил. По приходу же домой его охватил настоящий ужас, ибо всё его золото превратилось в дешёвые разменные монеты. И среди груды этой мелочи он нашёл лишь один золотой.
− Хм, оказывается такие барыги, ещё и в те времена были, − пробасил Володя.
− Да их во всех временах хватает, − с печальной усмешкой проговорил Сэнсэй. − Жадность − это излюбленный порок зверья человеческого. И не только среди мирян, но, к сожалению и среди монахов. Даже во времена Агапита многие из братии монастыря, где он жил, имели любовь ко злату гораздо большую, чем к Богу и использовали свой монашеский чин для того, чтобы из простаков выманивать деньги…
При жизни Агапита многие из них побаивались его. Хотя сам Агапит никого никогда не осуждал. После же его смерти тайные златолюбцы вздохнули с облегчением, ибо не стало рядом с ними Того, Кто не давал покоя их Совести. Впоследствии, описывая жизнь монастыря, они утаили многие истинные деяния Агапита. Пытаясь возвысить собственную значимость, приписывали его чудеса себе. Так же ими было сокрыто и Учение Агапита, ибо оно перечило их желаниям власти и денег. А народную славу о монастыре, которую он приобрёл благодаря Агапиту и его ученикам, использовали для своего обогащения, изобретая всё новые и новые способы зарабатывания денег и достижения своих политических целей.
А по большому счёту святости у этих чудаков, которые присвоили чужой труд не больше, чем у скупого торгаша на рынке. − И вздохнув, Сэнсэй произнёс: − Люди остаются людьми, какую бы одежду они не одели… Хотя Агапит, среди всех кому людской ум присваивал святость, действительно был истинно Свят, ибо в нём пребывал сам Дух Святой.
Водрузилось недолгое молчание.
− А когда умер Агапит? − поинтересовалась Татьяна.
− В октябре 1095 года.
− А Антоний? − спросил Виктор.
− В 1073 году… Кстати, перед смертью Антония произошел довольно необычный разговор между находящемся при смерти Антонием и Агапитом, свидетелем которому стал молодой послушник, ухаживавший за Антонием. Именно он, в последующем уйдя на Афон, оставил там запись об этом событии в своих воспоминаниях. Так вот, когда зашёл Агапит, Антоний лежал в полубреду, продолжая шептать одну и ту же молитву, которая до слуха послушника долетала лишь отдельными словами. Агапит посмотрел на Антония, улыбнулся и добавил к его словам: «…И молю Тебя о спасении души своей. Да будет воля Твоя святая…» При сих словах Антоний вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его, встретившись с Агапитом, просиял. Он начал охрипло повторять: «Гавриил! Гавриил!» И протянул к нему руки. По старческим щекам потекли слёзы. Агапит, подошедши, взял его за руки. Антоний же в упоении проговорил: «Бог мой, Агапит, это Ты! Как же я раньше не узнал Тебя? Как же я был слеп в сиянии лучей Твоих?!» Он начал поспешно бормотать, словно боялся недосказать всё, что чувствовал в этот момент в своей душе. Он говорил о своей юности, о старце, давшем ему молитву, о том, что всю жизнь ждал Его, а тот, оказывается, был рядом. И теперь, не успев встретиться, им предстоит расставание. На что Агапит ответил ему: «Ты всю жизнь был подле меня здесь. Неужто ты думаешь, что там Я покину тебя? Ежели при жизни сей ты пребывал в непрестанной Любви к Богу, кто нынче отлучит тебя от плода сего райского, что сотворил ты верой и сердцем своим. Не оскудневала вера твоя в мгновениях земных, не поддавался ум на соблазны тлена, к добру совесть чисту имамши. И доселе ты не просил у Него нечесоже, окромя спасения души своей, словеса молитвы душею глаголя. Душу распахнул ты навстречу Богу, ныне и Бог распахнул перед тия Врата Свои. Так насладись благодатью божею. Истинно тебе говорю, что при жизни сей ты обрящил сокровище вечное − царствие Господне, куда Я тебя и провожу».
Агапит и Антоний прикрыли глаза. Пока Агапит своими устами беззвучно шептал молитву, Антоний с блаженной улыбкой на устах сделал последний вздох. И душа его в сопровождении Духа Святого отправилась в кущи райские. Ибо в сей момент сам Архангел Гавриил молил о нём.
Сэнсэй задумался, а потом сказал, пожав плечами:
− Хотя я не понимаю, почему они разделили на множество целое… А, ладно, − слегка махнул рукой Сэнсэй. − Им же с этим жить. − Затем, словно очнувшись от своих размышлений, он стал рассказывать дальше: − Ну так вот, когда умер Антоний, то по настоянию Агапита, тело оставили в кельи. Причем, пока был жив Агапит, тело Антония лежало, словно живое, даже необычное благоухание исходило от него…
А вот со смертью Агапита произошла ещё более необычная история. Как я уже говорил, ещё при жизни у Агапита было достаточно людей, которые завидовали его популярности среди народа. И когда Агапит предсказал день своей смерти…
− День своей смерти? − удивлённо переспросил Руслан. − Разве возможно такое?
− Агапит был Бодхисатвой. Для него Смерть не было проблемой, в отличие от обычного человека, кувыркающегося в реинкарнациях. Он, как бодхи, мог в любой момент выйти из тела. Но по правилам пребывания среди людей, Бодхисатва, обязан полностью прожить свою жизнь в теле, какой бы она ни была, короткой или длинной. Ну, а рассчитать, когда в теле закончится Прана, для него было не так уж и сложно…
− А-а-а, − протянул Руслан.
− Так вот, когда Агапит предсказал день своей смерти, к этому дню стали готовиться не только ученики Агапита, внимая его напутственным духовным наставлениям, но и его недруги. Они решили после смерти Святого, вывезти тело из монастыря и закопать где-нибудь подальше в глухом месте, дабы никто и никогда не смог его отыскать. Но реализовать этот план у них не получилось. Так как после смерти Агапита, к его телу началось массовое паломничество людей. Прошло четыре месяца, а тело Агапита, лежало нетленным, словно он умер только вчера. Поток людей не прекращался. И поэтому недруги решили выкрасть тело Агапита. К этому они тщательно готовились. Целый день 24 февраля, когда был сильный мороз, они жгли костры и выдалбливали могилу недалеко от глубокого рва. Задуманный план они реализовали в ночь на 25 февраля, если считать по новому стилю. Но когда исполнители этого поистине варварского повеленья возвратились к утру в монастырь, они застали большой переполох. Оказывается, кто-то из братии обнаружил тело Агапита в необычной позе. Агапит сидел и перед ним находился пергаментный лист, на котором свежими чернилами почерком Агапита была сделана странная надпись.
Те же, кто закапывал его тело, ужаснулись вдвойне. Их было трое. Причём двое из них были монахами, которые по приказу высших чинов непосредственно выкрали тело, сбрасывали его в могилу, забрасывали землёй и маскировали то место. Так вот, именно с ними случилось в этот момент следующее. Один, увидев сидящего Агапита, сошёл с ума. Второй же навсегда потерял сон. Весь остаток своей жизни он так и не сомкнул глаз, усердно замаливая свой грех. Впоследствии этот монах стал самым яростным последователем Агапита и самым ревностным хранителем его тела. Третий же соучастник из мирян поспешил осведомить тех, кто нанял его для реализации этого коварного плана. Вместе со своими «заказчиками» он вновь поспешно вернулся на то место, где был спрятан труп Агапита. Вскрыв могилу, они убедились, что она была пуста. Никаких посторонних следов на снегу вокруг могилы не было. Тело просто исчезло из могилы и непостижимым образом появилось в келье. После этого случая никто уже не посмел прикоснуться к телу Агапита.
− А что там было написано на том листочке? − поинтересовался Костик.
Сэнсэй лишь загадочно улыбнулся и, не ответив на его вопрос, сказал:
− Кстати говоря, этот листочек обладал необыкновенной силой, и до исчезновения долгое время его использовали тайно. Когда пергамент закладывали за икону, она начинала мироточить, и от неё чудесным образом исцелялись люди. А когда…
− А почему использовали тайно? − перебил Сэнсэя своим вопросом Костик.
− Потому что хотели сокрыть от людей надпись оставленную Агапитом.
− Ну а всё-таки, что на нём такого было написано? − продолжал упорно настаивать на своём Костик.
− Правда, − ответил Сэнсэй и продолжил свой рассказ о необычной духовной силе пергамента Агапита.
В это время мне в голову пришла, как говорит Костик, «гениальная идея». Вот бы было здорово, если нарисовать портрет самого Агапита (тем более у моего дяди есть знакомый, который участвовал в восстановлении истинного облика Святого), и вложить этот листочек за портрет. Тогда бы, наверное, портрет приобрел необыкновенную силу. Отдать бы его в Лавру. И пусть бы он был доступен всем, всем, всем! Сколько людей смогло бы тогда излечиться, обрести надежду, укрепиться в вере! Ведь я сама совсем недавно прошла через этот ужас внутреннего смятения, когда твоя жизнь висит на волоске, а ты не в силах ни спасти себя, ни понять, зачем же ты жил на этом свете. Мне ли не понять того, кто страдает и ищет в жизни настоящие ценности для своего духовного спасения. Болезнь заставляет человека задумываться о смерти, а смерть − о Боге. А поиски Бога сталкивают с неожиданными людьми, обстоятельствами, которые круто изменят судьбу, открывая совершенно неизвестную сторону реальности.
