Ознакомительная версия.
Однажды утром меня очень рано будит одна из сестер, так как нужно взять кровь на анализ. Мне вводили антикоагулянт кумадин, чтобы во время перелета у меня не образовались тромбы. Сестра включает свет. Я смотрю на часы, которые не снимала с момента перелома. За время лечения у меня не было выхода в Интернет, не было мобильного телефона, я вообще никому не могла позвонить, хотя звонить мне было можно. Поэтому наручные часы, фотоаппарат и мой маленький блокнот для меня стали очень значимыми. Я научилась лучше говорить по-французски, но порой я просто «отключалась», погружаясь в звучание французской речи, и даже не пыталась понять, о чем говорят люди. Это восхитительное ощущение. Почти детское – слушать, не понимая смысла.
Я воспринимала мир на инстинктивном уровне. Я стала лучше понимать выражения лиц, жесты, голоса. Звуки. Лежа на больничной койке, я многое решила для себя. Вернувшись домой, я хочу начать учиться игре на музыкальном инструменте. Я стану учиться петь. Я буду чаще смотреть из окна и просто мечтать. Я начну меньше беспокоиться о французской грамматике и учить больше французских стихов. Я стану меньше волноваться из-за своего веса. Я буду чаще испытывать чувство благодарности.
Чтобы не скатиться в галлюцинаторное состояние, я делаю небольшие заметки о том, что и в какое время происходит. Это позволяет мне не забывать, кто я и где нахожусь, хотя в подобной ситуации такое может произойти с легкостью.
* * *
– Bonjour, Madame! – шепчет мне сестра.
– Bonjour, Madame! – отвечаю я и смотрю на часы.
Еще нет шести. В маленьком окне в изножье моей постели я вижу приглушенный розовый рассвет. Медсестре где-то около сорока. Она очаровательна в своей белоснежной, накрахмаленной форме – такую форму медсестры носили в Штатах лет тридцать назад. Сестра улыбается и достает маленькую пробирку и шприц. Я еще не до конца проснулась, поэтому и не говорю ей, что задача будет не из легких. Я просто безмолвно покоряюсь.
Анализы крови всегда были для меня испытанием. Врачи усаживали меня в особое кресло, потому что, как всем было известно, я, как правило, теряла сознание. Обычно меня кололи иголками раз восемь или десять, а потом долго ругали за тонкие вены. Как-то раз мне даже сказали, что у меня «бегающие» вены, что привело меня в возмущение. Однажды врачу даже пришлось позвать другого специалиста, который начал колоть другую руку и сумел найти подходящую вену с третьей или четвертой попытки. От врачей я всегда уходила с кровоподтеками и синяками, которые через пару дней принимали еще более устрашающий вид.
Можете представить мое удивление, когда очаровательная французская медсестра внимательно осмотрела мою руку – как лозоходец! – и выбрала подходящую вену. Одним легким движением она ввела иглу и спокойно взяла анализ. Voila!
Я не могу в это поверить. По моим щекам текут слезы.
– Vous êtes un expert![58] – говорю я. Она действительно настоящий профессионал!
Медсестра вытаскивает иголку и осторожно прижимает к месту укола ватный тампон. Она смотрит на меня и улыбается, знаете, так улыбаются француженки, легко, чуть-чуть приоткрывая завесу над своей эмоциональной жизнью, но не впуская вас слишком далеко.
– Non, – лукаво говорит она. – Je suis un artiste[59].
* * *
Я снова и снова возвращалась к тому случаю. Этот короткий утренний разговор стал для меня великим откровением, моментом просветления. Я, наконец, поняла, что делает француженок такими потрясающими. В тот момент во французской больнице я нашла важнейший ответ на мучившие меня вопросы. Эта молодая медсестра открыла для меня главный секрет отношения французской женщины к жизни. Я поняла, в чем кроется источник ooh la la.
Мысль о том, чтобы относиться к жизни так, как это делает художник, сейчас мне кажется совершенно естественной. Но мне потребовалось немало времени, чтобы по-настоящему понять, что это означает.
Мне пришлось совершить собственное непростое путешествие, побеседовать с очень многими людьми и осмыслить сделанные открытия. Я измучила себя физически и эмоционально, прежде чем моему сердцу открылась простая истина.
* * *
Я поднимаюсь посреди ночи. На улице идет дождь. Почему-то я ужасно себя чувствую, в висках стучит. Я вызываю медсестру. Она шепчет, что сейчас даст мне лекарство, и, когда она возвращается, я говорю, что эта головная боль может быть связана с переменой погоды и с начавшимся дождем. Она качает головой и отвечает:
– Non, c’est le vent d’automne[60].
Осенний ветер. Медсестра рассказывает мне, что он дует в Тулузе каждый год, начиная с октября. И приносит с собой всяческие недомогания – ночные кошмары и ужасные головные боли. В это время года у женщин тяжелее проходят роды. В какой-то миг я смотрю на лицо этой медсестры и воображаю, что передо мной ведьма. Или Жанна д’Арк. Или волшебница из страны Оз.
Реальность медленно отступает, и я оказываюсь на айсберге посреди бескрайнего океана. Я знаю лишь то, что уже девять дней провела в больнице Тулузы и ужасно хочу домой.
Я трижды касаюсь моих красных ботинок и шепчу:
– Нет другого такого места. Нет места, подобного дому. Нет места лучше родного дома.
* * *
Помню, как Мишлен, та самая подруга, которая в Париже помогала мне выбирать голубое боа из перьев, сказала мне: «Мы – французы, и мы любим все украшать цветами». И теперь мне стал ясен смысл ее слов.
Если бы французам нужно было придумать «бренд» для своей культуры и сформулировать, используя только лишь пару слов, то, думаю, они выбрали бы такой слоган: «Быть художником». Я бы даже добавила: «Всегда быть художником». Этот девиз относится ко всем сферам французской жизни – идет ли речь о еде, моде, искусстве вести разговор, любви или профессии. Эти слова применимы и к простейшим, и к самым сложным движениям. Художника чувствуешь и в изысканной парижанке, и в простой девушке, живущей в крохотном городке Валанс-д’Ажан.
Даже когда француженка моет ванную комнату, она делает это с достоинством и грацией. Для нее важнее быть художником, чем быть красивой. И в этом есть смысл. Подумайте: если вы – настоящий художник, то у вас есть и способности, и дар делать красивым все вокруг!
Вы – художник.
Задумайтесь об этом. И неважно, работаете ли вы в больнице или печете хлеб, живете в городе или в деревне. И не имеет значения тот факт, что вы никогда не думали об Искусстве. Все равно вы – художник. Вы творите собственную жизнь. И каждый день у вас есть возможность взять этот кусок человеческой глины и слепить из него что-то прекрасное, элегантное, вдохновляющее. Вы сами решаете, что красиво, что вам идет и как можно проявить свой внутренний свет. Вы – звезда собственного бродвейского шоу. Вы – художник, и вы – натурщица. Вы – певица, исполняющая собственные песни и танцующая под собственную мелодию. Вы – костюмер, декоратор, продюсер и режиссер…
И конечно же, вы – настоящая звезда великого праздника, называемого жизнью.
Глава 17
И тогда путешествие завершилось…
На рассвете, когда палату заливает бледно-розовый свет, я открываю глаза, сладко зеваю, поворачиваюсь на другой бок и снова погружаюсь в полусон. Кто-то входит в палату, открывает окно, и в комнату врывается теплый осенний ветерок. Я вдыхаю аромат свежего кофе и через несколько минут сажусь и вижу перед собой поднос с завтраком: маленькая чашка кофе с молоком, багет, масло и две маленькие упаковки джема – клубничного и апельсинового.
– Bonjour, – здоровается дама в белом костюме, взбивая мою подушку, чтобы мне было удобнее.
Только представьте себе: нужно было всего лишь сломать щиколотку, чтобы остановить эту безумную гонку и научиться ценить простые радости – например, этот завтрак.
Дома я часто пропускаю завтрак. Да, я пью кофе – много, очень много кофе, но делаю это, не отрываясь от ноутбука. Нет, я вовсе не пишу нечто блестящее, прекрасное и важное. На самом деле я делаю все, что угодно, лишь бы не приниматься за работу. Я проверяю электронную почту! А еще – отзывы на свои книги на Amazon.com. А потом, прежде чем снова вернуться к почте и Facebook, я читаю газеты – и меня невозможно оторвать от забавного видео, в котором показано, как играют котенок и дельфин. Муж уходит на работу, и вдруг я осознаю, что уже полдень, а я так и не позавтракала. К этому времени я уже страшно голодна, поэтому быстро насыпаю в миску мюсли с изюмом и съедаю их, продолжая читать газету.
И за все это время я ни разу не выглядываю из окна – а ведь из моего окна открывается вид на залив Вакуот! Мы живем почти на пляже, в таком месте, где люди мечтают оказаться хотя бы на денек. У нас очень красиво. Люди платят большие деньги, чтобы снять здесь жилье на лето. И знаете, летом к нам приезжают даже французские туристы!
Ознакомительная версия.
