Между вами может возникнуть дружба, но не любовь. Дружба и любовь —разные измерения. Дружба прекрасна по-своему. Но для любви нужны полярности, только тогда возникает истинное притяжение, только тогда достаточно напряжения. Любовь нуждается в тонкой диалектике, это процесс диалектики. Отношения мужчины и женщины — это процесс, полный риска, азарта, приключений, борьбы. Это можно назвать интимной враждой. Утром война, вечером любовь, утром снова война и так далее. Они продолжают двигаться от одного полюса к другому.
Но именно благодаря этому любовь остается живой. Гегелевская диалектика такова: тезис, антитезис, синтез, затем синтез снова превращается в тезис. Буквально вчера вечером между вами царили мир и согласие, а утром все испарилось. А вы думали: «Наконец все наладилось». Но утром вновь начинается спор, а к вечеру вы уже занимаетесь любовью.
На самом деле, если вы не поругались, вы не сможете по-настоящему заниматься любовью, с полной отдачей. Хорошая ссора перед сексом дает драйв, вкус. Хорошая ссора — и вы возбуждены. Цивилизованные люди всегда остаются холодными. Сначала хорошая ссора: вы кричите друг на друга, бросаетесь всем, что попадается под руку, бросаетесь подушками, а затем расслабляетесь друг в друге, в сердечности друг друга. Борьба создает дистанцию. Сначала вы отдаляетесь друг от друга — своего рода мини-развод, — а затем наступает мини-медовый месяц.
Такое не может случиться в гомосексуальных отношениях. Именно поэтому гомосексуалистов называют геями (англ. веселый). Между ними нет диалектики; они все время улыбаются. Но их улыбка поверхностна, их чувства не могут быть глубокими. Они улыбаются, потому что у них нет возможности для слез, они понимают друг друга. Они оба мужчины или обе женщины, поэтому они понимают друг друга. А когда есть понимание, нет ссор. Мужчина и женщина никогда не поймут друг друга, это невозможно. Если они поймут, тут же все закончится, они оба станут буддами.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Могу ли я еще подождать, прежде чем прыгнуть в саньясу? Я еще не чувствую себя полностью готовым.
Я знаю, что ты математик, еврей, да еще и итальянец. Редкое сочетание. Математик всегда что-то рассчитывает, он не может просто взять и решиться. Расчеты не позволяют ему совершить прыжок, для расчетливого ума это невозможно. Ты никогда не будешь полностью готов. Как ты к этому полностью подготовишься? Существуют вещи, к которым вы становитесь готовы только тогда, когда уже приступили к ним.
Нельзя быть готовым к любви до тех пор, пока не вступишь в любовные отношения. Если люди хотят быть полностью готовыми, тогда они никогда не вступят в эти отношения. Как они будут готовиться? Для чего нужна эта готовность? Не из страха ли она? — вдруг что-то пойдет не так...
Что вы сделали за всю свою жизнь? Вы только рассчитываете, рассчитываете и рассчитываете, ваша жизнь больше похожа на бизнес. Чего вы достигли? Порой рисковать — это прекрасно. На самом деле, все великие перемены происходят только тогда, когда вы начинаете двигаться в неизвестном направлении, не раздумывая.
Саньяса — это любовная связь, это не математика.
Математик проходит таможенный досмотр в аэропорту. В ручной клади у него обнаруживают бомбу.
— Вы арестованы, — говорит таможенник.
— Арестован? Но за что? Я же не террорист, я математик.
— Тогда зачем вам бомба в сумке?
— Как зачем? Это мера предосторожности.
— Не понимаю... — признается таможенник.
— Посудите сами... Если исключить наличие одной бомбы на борту, то наличие двух бомб на борту практически равна нулю.
Таковы расчеты. Он рассуждает весьма логично.
Ты никогда не примешь саньясу. Это не математика, это поэзия, это музыка, это танец, это празднование. Это сумасшествие, это сумасшедший любовный роман. А ты к тому же еврей. Может быть, благодаря своей национальности ты и занимаешься математикой. Евреи очень хорошо считают. Не удивляет, что Альберт Эйнштейн стал величайшим математиком в мире. Кто еще может быть величайшим математиком в мире? — только еврей.
Аарон Зильберштейн подозвал сынишку Мойше, дал ему денег и сказал:
— Мойше, сходи в бакалею и купи килограмм масла.
Мойше отправился в лавку, прихватив с собой собаку. По пути он решил иначе распорядиться отцовскими деньгами. Вместо килограмма масла он купил килограмм конфет. Спрятав конфеты в шкафу, Мойше принял грустный вид и пошел к отцу.
— Что случилось? — спрашивает отец. — Где масло?
— Собака, — отвечает Мойше, — это мерзкое животное стащило масло и съело, все без остатка!
Зильберштейн схватил собаку и поставил на весы. Весы показали ровно килограмм. Отец повернулся к сыну и спросил:
— Прекрасно, сын. Это масло, а где собака?
Выпрыгни из своего еврейства, из своей математики. Говорю тебе: ты полностью готов. Я подтверждаю.
Ты думаешь, что все мои саньясины были полностью готовы до того, как приняли саньясу? Они решились! Дело не в том, чтобы быть полностью готовым. Как это определить? Как это можно взвесить? В какой момент наступает полная готовность? Каковы критерии? Спроси меня.
Сам твой вопрос показывает, что глубоко внутри у тебя есть это желание, тебя сдерживает ум. Твой дух хочет совершить этот прыжок, но ум сопротивляется. Ум говорит: «Сначала подготовься хорошенько». Ум точно знает, что к этому нельзя быть готовым.
Великий математик почувствовал, что стареет и что его здоровье ухудшается с каждым днем. Он отправился к врачу. После полного осмотра врач глубоко вздохнул и сказал:
— Уважаемый сэр, в таком случае, как ваш, лучше быть честным и сказать правду.
— Доктор, скажите, что со мной!
— Это трудно.
— Скажите правду, доктор. Сколько я еще проживу? Год?
— Меньше.
— Меньше? Тогда мне лучше знать. Полгода?
— Меньше?
— Хорошо, хорошо. Я приму это. Месяц?
— Мне жаль говорить это, но...
— Все в порядке, доктор, я принимаю это, — произнес математик и вышел из кабинета. Врач, чрезвычайно растроганный тем, как пациент воспринял новость, подошел к окну, чтобы последний раз на него взглянуть.
Тот стоял на тротуаре, на перекрестке. Мимо него проходила лошадь. Он поднял руку и закричал:
— Такси! Такси!
Никто не знает, что будет завтра. Завтра может наступить, а может не наступить. Если вы чувствуете потребность, глубокое стремление, тогда прыгайте, не бойтесь. Наберитесь немного смелости. Саньяса должна вам помочь расстаться с прошлым. Если она не поможет вам расстаться с прошлым, то это не саньяса. Даже если вы будете полностью готовы, это не поможет проститься с прошлым, это будет продолжением прошлого. Вы готовы и из этой готовности примите саньясу, но это так и останется частью вашего прошлого.
Саньяса должна помочь вам порвать с прошлым. Прошлое исчезает, словно ничего и не было. Вы начинаете с чистого листа...
У тебя много проблем, я понимаю: математик, еврей и живете в Италии...
Рождество в концлагере. Генерал собирает всех заключенных во дворе и ставит их в три ряда.
— Благодаря Рождеству у меня прекрасное настроение, и я хочу облегчить ваши страдания. Первый ряд — шаг вперед.
Первый ряд подчиняется. Генерал кричит:
— Огонь! — и их всех убивают. То же происходит со вторым рядом. Затем генерал снова командует:
— Шаг вперед.
Все заключенные подчиняются кроме двоих, они итальянцы. Они смотрят друг на друга, и один говорит:
— Ну ладно, давай сделаем шаг вперед, а то у него опять испортится настроение.
Ты спрашиваешь: «Могу ли я еще подождать, прежде чем прыгнуть в саньясу?»
Можешь ждать сколько хочешь, но сколько у тебя уйдет на это времени? А смерть в любой момент может прекратить игру. Что случится в следующее мгновение, неизвестно. Известно лишь то, что происходит прямо сейчас. А прямо сейчас я чувствую твою жажду. Каждый раз, когда я вижу подобную тягу, для меня это достаточное доказательство, что человек готов. И не нужно стремиться к совершенству. Никто не совершенен. Не будь перфекционистом. Все перфекционисты — невротики. Стань саньясином сейчас, в том состоянии, в каком ты есть. Больше не жди. Ты уже достаточно ждал. Ты здесь уже шесть или семь недель и постоянно задаешь мне этот вопрос. Мне кажется, уже пора.
Эта жажда не покинет тебя. Она будет становиться лишь сильнее и сильнее. Если ты уедешь, так не приняв саньясу, ты вернешься. Твоя внутренняя потребность будет тебя преследовать, где бы ты ни был. Я буду следовать за тобой повсюду.
Начальник вызывает бухгалтера, еврея. Секретарша говорит:
— Он ушел, сэр. Он ушел играть в спортивную лотерею.
На следующий день в то же время начальник вновь вызывает бухгалтера.
— Его нет, сэр. Он ушел на бега, — отвечает секретарша.
На третий день начальник снова вызывает бухгалтера.
— Он ушел, сэр, — объясняет секретарша. — Он снова пошел играть в лотерею.
