А потом Деттерман задал, возможно, самый неожиданный вопрос за всю конференцию. Он вдруг спросил у Джегги: «Скажите, как вы произносите свое имя?»
«Джегги», – сказала она.
«Нет, я имею в виду “Сюзан” или “Сюзан”?»
«Я говорю Сюзан», – ответила Джегги.
«Спасибо, – произнес Деттерман. – Это очень важно».
Четвертая и самая малочисленная конференция обещала стать «перегоночным аппаратом», который даст мне окончательную, максимально четкую картину состояния молодой отрасли науки когнитивных тренингов или, по крайней мере, окончательно развенчает ее в моих глазах. В мероприятии планировалось участие всего 15 лидеров этой сферы исследований, в том числе Джегги и Энгла; на все про все отводился один день, 10 июня 2013 года. Организатором конференции был Гарольд Хокинс, руководитель программы Научно-исследовательского управления ВМФ США и на протяжении последних нескольких лет – главный источник финансирования исследований всех приглашенных на эту встречу ученых. Присутствовало и человек 20 гостей, среди которых я увидел нескольких морских офицеров в больших чинах; они, очевидно, приехали, чтобы узнать, тратятся ли деньги ВМФ на то, что когда-нибудь имеет шансы окупиться в форме более умного и сообразительного личного состава флота.
«Это режимный объект, – предупредил присутствующих Хокинс, открыв собрание ровно в восемь утра. – Вы обязаны ограничить свои передвижения залом, холлом и туалетом».
Организатор сидел во главе длинного стола для переговоров из красного дерева, по обе руки от него расселись все 15 грантополучателей; мы, гости, устроились на стульях, расставленных вдоль стен. Мероприятие проходило на восьмом этаже здания в Арлингтоне, в отделанном дорогим деревом конференц-зале для руководства QinetiQ North America, частной компании, которая когда-то была частью Управления исследований и оценок Министерства обороны Великобритании.
Я много раз говорил с Хокинсом по телефону, но видел его впервые. Я представлял себе этакого плечистого здоровяка, похожего на морского офицера, а Хокинс оказался худым седовласым мужчиной с впалыми щеками и красным веками.
«Сейчас мы с вами услышим о судьбе довольно крупных инвестиций, которые я за последнее время сделал и продолжаю делать в исследование того, что нам известно под названием “пластичность мозга” и “когнитивная готовность”, – сказал он. – Мой интерес к вопросу пластичности мозга возник благодаря научным материалам, свидетельствующим о том, что в результате очень недолгого тренинга можно развить некоторые когнитивные навыки молодых людей, их способность контролировать свои исполнительные функции и, возможно, даже некоторые аспекты интеллекта. Если все действительно обстоит так, то это, несомненно, имеет огромное значение для нас, военных, да и для общества в целом. И я решил повторить и расширить то, о чем идет речь в тех научных материалах. Я хотел понять механизмы, лежащие в основе нейробиологии и когнитивных процессов. Это и привело к довольно масштабным инвестициям, которые я на собственный страх и риск частично отобрал у своей основной программы».
По словам Хокинса, его очень беспокоят серьезные расхождения в результатах разных исследователей. «Например, если говорить о подвижном интеллекте, то тут некоторые ученые получили ряд весьма многообещающих эффектов. А другие, напротив, заявляют об отсутствии каких-либо результатов. Важный момент, ибо именно он будет определять, существуют ли вообще какие-либо методы влияния на врожденные когнитивные способности человека».
Надо признать, неизменный интерес Хокинса к этому вопросу всегда пользовался поддержкой военных чинов самых высоких уровней. «Почти во всех заявлениях об оперативных потребностях армии и флота говорится о проблеме когнитивной устойчивости военнослужащих, – сказал он. – Лица, принимающие решения в армии США, считают достижение этой цели в высшей мере желательным».
Однако Хокинс особо подчеркнул потребность в четких результатах, на основе которых можно реально создать эффективные тренинговые программы для личного состава военно-морского флота. Он сказал: «В последние десять лет мне невероятно везло – довольно много моих исследовательских программ привели к разработке тренинговых систем, используемых сегодня на флоте». В качестве примера оратор упомянул о разработанной при его поддержке программе-стимуляторе, с применением которой сейчас обучают командиров боевых флотских частей и более полусотни сотрудников из обслуживающего персонала ВМФ. Тренинг ведется по разным сценариям военных действий, предусматривающих боевое применение быстроходных катеров, мин, торпед, ракет, подводных лодок и многого другого – и всего одновременно. «В реальных условиях военным приходится жонглировать сразу всеми этими средствами, силами и техникой, – сказал Хокинс. – Такому нигде нельзя обучиться, только у нас благодаря нашей программе. Это огромное достижение. Я им особенно горжусь. И отношусь к нему очень-очень серьезно».
Первым по графику выступал Арт Крамер, исследователь из Иллинойского университета, о чьих экспериментах в области влияния кардиотренировок на развитие когнитивных способностей человека мы говорили в главе 4. По словам ученого, он начал сотрудничать с военными более 30 лет назад, когда вместе с ними работал над созданием Space Fortress, компьютеризированной тренинговой программы, которая в свое время считалась пионером в области когнитивных тренингов, но сейчас выглядит смехотворно устаревшей. И все равно, отметил он, пока это единственная игра, которая развивает у игрока практические навыки военного пилотирования. Последнее исследование Крамера заключается в следующем. Он взял 20 игр, свободно доступных в интернете и рекламируемых как тренинги для мозга, и в настоящее время оценивал, какие из них наиболее эффективно развивают те или способности, чтобы потом адаптировать некоторые из видов игр к конкретным потребностям.
Приблизительно через час после начала встречи Энгл поднялся со своего стула – он, кстати, сидел рядом с Сюзан Джегги – и прошел в переднюю часть конференц-зала, чтобы высказать свои соображения. Сегодня он не стал, как обычно, критиковать исследования коллег; вместо этого он во вполне позитивном ключе рассказал присутствующим о своем новом исследовании в области тренингов контроля внимания. В частности, ученого интересовал вопрос, как «обновлять» способность человека быстро и многократно восстанавливать концентрацию на нужном объекте.
«Такая обновляющая модель действительно является ключом к решению данной проблемы, – заявил оратор. – Если мы собираемся сосредоточиться на когнитивных тренингах, вот на чем нам нужно сконцентрироваться прежде всего. Я думаю, что новобранцы ВМФ, да и каждый из нас может научиться делать это намного успешнее. Обновление – хорошая, последовательная, надежная переменная. Суть в том, чтобы определить, какой аспект обновления является обобщающим, то есть ведет к улучшениям не в одной узкой области, а и в других тоже».
Итак, получается, что, вместо того чтобы продолжать жестокую битву на кровавом поле тренингов рабочей памяти, Энгл перебрался на менее вытоптанные земли, на которых еще можно установить свой флаг: тренинги в области обновления внимания.
Но это отнюдь не означает, что «святое дело» принципиальной борьбы против тренингов рабочей памяти было пущено на самотек. Сразу же после Энгла выступал Майк Догерти, психолог Мэрилендского университета; он рассказал о двух крупных исследованиях в этой области; в одном принимал участие 121 человек студенческого возраста, во втором – 132.
По словам оратора, первое исследование выявило четкий эффект переноса обучения на задачи, не входившие в тренинг. «Честно говоря, первоначальные результаты вызвали у нас немалый оптимизм, – признался Догерти, – ведь все выглядело так, будто перенос действительно значимый. Но проблема заключалась в том, что использованные нами задачи, предназначенные для проверки эффекта переноса, имели те же характеристики-стимулы, что и наши тренинговые задачи. В итоге эффект распространился далеко за истинные рамки выявленного нами переноса».
Второе же исследование, по словам ученого, продемонстрировало следующее: «Испытуемые показывали лучшие результаты только в тех навыках, которые они развивали в ходе конкретного тренинга. Те, кто занимался N-back, лучше решали только входящие в него конкретные задачи и никакие больше. Те, кто занимался упражнениями на пространственное мышление, начинали эффективнее решать задачи этого типа и никакого другого. Мы не выявили ни малейших эффектов перекрестного переноса. А на навыке чтения тренинги вообще сказались слабо негативно».
В очках, галстуке-бабочке и клетчатой куртке, коротко подстриженный Догерти напомнил мне инженера НАСА 1960-х годов, а его страсть к ученым статистическим терминам показалось мне похожей на стиль разговора ракетостроителей, от правильности расчетов которых зависела жизнь астронавтов. Так вот, по выражению Догерти, согласно анализу второго исследования, четыре к одному, что тренинги рабочей памяти не ведут ни к малейшему переносу улучшений на общие навыки, не входящие в конкретный тренинг.
